— Девочка! — Джуд крикнул мне как раз вовремя. Мой паралич прервался, и мне удалось отвести взгляд от Феникса и от запястья Джуда. Я слышала только царапающий звук, когда Феникс повернул лезвие против кости.
Через такую глубокую рану он быстро пролил кровь в чашу. Затем Феникс вытащил клинок, вытер его и передал Джуду.
Я смотрела, как быстро заживает порез на запястье Джуда, будто его никогда и не было. Это было чудо? Иллюзия? Или по-настоящему?
— Осталась только ты, — сказал Феникс почти срывающимся голосом.
— Вайолет, — тихо позвал Линкольн у меня за спиной. Он тоже делал все, чтобы держать себя в руках. — Ты не должна этого делать.
— Да, — я оглянулась на Феникса. Мне показалось, что он понял это лучше, чем кто-либо другой. Как всегда.
— Джуд, не режь ее слишком глубоко. Она истекает кровью гораздо быстрее тебя, — умолял Линкольн.
Джуд кивнул, но ничего не сказал.
Со-бе-рись! Не будь слабой. Помни правила, Ви. Не убегай, не прячься.
Я подняла руку над чашей, наполненной на две трети. Вся моя рука дрожала.
Черт.
Джуд посмотрел мне в глаза. Он действительно был красивым существом. Не просто красивым. Он обладал неописуемым очарованием.
— Лучше поторопиться, — сказал он, и на его последнем слове я увидела вспышку серебра. Блеснул кинжал, и он вскрыл мое запястье. Я была уверена, что он перерезал все крупные вены. Кровь хлынула из отметин на руках, заставляя энергию внутри кружиться подобно ртути.
Потом меня пронзила боль, я подавила крик и с силой прикусила губу. Но не смогла остановить вторую руку. Она взлетела в воздух, ища, за что бы ухватиться.
Феникс схватил ее и крепко сжал, так, что я не могла пошевелиться. Он сжимал мою руку крепче и крепче, пока мне не стало больно. Боль в обеих руках — все, что я могла чувствовать. И на мгновение я была уверена — он помогал мне, отвлекал меня. Будто… ему было не все равно.
Кровь текла из моего запястья.
Тут я услышала, как Редьярд ахнул, а кто-то еще, кажется Азим, прошептал:
— Боже милостивый!
Я отвела глаза от Феникса и посмотрела на запястье.
Кровь сверкала, будто в ней были крошечные серебряные блестки. Чаша теперь была почти полной, и ее содержимое начало кружиться. Хватка Феникса ослабла. Я взглянула на него и готова была поклясться, что увидела в его глазах беспокойство. Он знал, что я поймала его, и в ответ выпрямился и протянул руку, грубо отодвинув мое запястье от чаши. Феникс провел рукой по ране, размазывая кровь по руке, и посмотрел на Линкольна.
— Ты не хочешь, чтобы я исцелил тебя? — Он улыбнулся своей пустой улыбкой, нажимая все кнопки, на которые намеревался. Я отдернула руку.
— Отойдите, — сказал Джуд. Мне не нужно было повторять дважды, и Фениксу, похоже, тоже. Мы оба отпрыгнули в противоположные стороны комнаты, а Джуд встал.
Я снова заняла свое место рядом с Линкольном. Он не смотрел на меня. Просто схватил мою кровоточащую руку и начал пытаться исцелить.
— Все в порядке, — сказала я. — Просто останови кровотечение.
Он кивнул, делая вид, что сосредоточен на моей ране.
Кровь в чаше продолжала бурлить. Я уже начал думать, что больше ничего не случится, когда сама чаша начала… растворяться.
Мы смотрели, широко раскрыв глаза, все, кроме Джуда, который снова накинул капюшон. Чаша исчезла вместе с длинным деревянным стеблем, на котором она стояла. Сначала я подумала, что кровь действительно вступает в реакцию с ней, как кислота, разъедая дерево. Но, наблюдая за кружащейся в воздухе кровью, я поняла, что это просто еще один уровень иллюзий.
Земля под чашей начала искривляться, а затем, в мгновение ока, жидкость, висевшая над головой, упала и расплескалась по полу, просачиваясь в песок.
Красный песок медленно запузырился, образуя большую коробку. Песчинки парили в нескольких дюймах над землей, без всякой поддержки, пока внезапно не осыпались на землю со свистящим звуком. Крови не было и следа. Перед нами остался деревянный ящик с изображением двух золотых птиц.
Азим снова упал на колени, Сальваторе схватил маленький крестик, висевший у него на шее. Многие изгнанники отступили на шаг.
Шкатулка распахнулась на среднем шве, золотые птицы упали на бок. Внутри лежали два туго свернутых пергамента, скрепленных серебряным кольцом с тем же замысловатым узором из перьев, что и на браслетах Грегори.
Это было все, что я успела увидеть и услышать, как кто-то закричал:
— Священные Писания!
Но кто кричал, я не видела.
Потому что я умирала.
Глава 31
«Все по-настоящему злые вещи начинаются с невинности.»
Эрнест Хемингуэй
Кровь безжалостно полилась из ран, которые когда-то нанес Оникс и которыми теперь владел Феникс. Он стоял надо мной, пока я боролась за свою жизнь. Вокруг нас началась битва, но Феникса это не интересовало. Он продолжал смотреть на раны, не глядя мне в лицо.
Все дрались. Это было дежавю — как в ту ночь в Гадесе. Только на этот раз я уже была без сил. Раны открылись на самом пике. У меня было в лучшем случае несколько минут. Он все прекрасно спланировал.
Линкольн сражался с двумя или тремя изгнанниками. Он встал между ними и мной, сосредоточенно нанося удар за ударом. Защитник до конца.
Изгнанники атаковали его со всех сторон. Одолеть их казалось невозможным, и все же он был великолепен, превосходил их в скорости и силе, будто мог предвидеть каждое их движение. Я не могла не испугаться за него, когда увидела серию ударов по лицу, но он не замедлил шага. Он не упал.
Линкольн вонзился кинжал в сердце одному из самых опасных изгнанников и на миг оглянулся. Я увидела ужас в его глазах, когда он понял, что происходит.
— Держись! — Закричал он, пытаясь отразить очередную атаку.
Все мое тело горело от боли. Я была на грани.
Тут и там мелькали вспышки силы, которые означали возвращение изгнанников. Я видела сверкнувшее в воздухе большое оружие… это могло быть только мачете Азима. Звуки ударов и крики боли заполнили комнату.
Когда я увидела приближающегося Грессила и выражение его глаз, я обнаружила, что все еще могу напрягаться.
Он убьет меня легко и быстро.
Как только Грессил подошел достаточно близко, чтобы нанести удар, Феникс сделал шаг ко мне. Это был ясный намек, что я была его добычей. Грессил отступил как раз вовремя, чтобы столкнуться с Азимом.
Я посмотрела на Феникса. Думаю, когда-то он любил меня.
Это все, к чему могла привести его любовь? Из-за того, что я не могла ответить ему взаимностью?
Он сосредоточился на сражении, пытаясь казаться расслабленным, будто все шло по плану. Но я видела, как он то и дело теребит манжеты рубашки. Феникс делал так, когда волновался. Его глаза метнулись ко мне, и в этот момент я увидела сожаление.
— Знаешь, тебе не обязательно это делать, — прошептала я.
Он оглядел комнату и снова посмотрел на меня. Намек на тревогу пробился сквозь его внешнее спокойствие. Сражение заняло больше времени, чем он планировал. И тут произошло нечто странное. Он передал мне свои эмоции. На мгновение я смогла почувствовала то, что было у него внутри. Мой крик наполнил комнату. На краткий миг мы разделили неотвратимость его ужасного выбора, его месть, но больше всего — потерянную дружбу и любовь.
А дальше все случилось очень быстро.
Я увидела Магду позади него, она решительно рванула от изгнанника, которого только что вернула, с кинжалом в руке. Феникс не отвернулся от меня, но его глаза расширились, будто он инстинктивно чувствовал опасность.
Раны внутри меня начали затягиваться.
Я ахнула, увидев, как она подпрыгнула в воздухе и направила кинжал в сердце Феникса. Слева что-то мелькнуло и сбило удар Магды.
Линкольн.
Он прыгнул перед ней, поймав в плечо ее кинжал. А затем тяжело упал на землю.
Нет!
С другой стороны комнаты послышались крики. Сначала был взрыв радужного тумана, после которого комнату заполнил белый свет.
— Вон отсюда! — закричал Феникс. Оставшиеся в живых изгнанники исчезли с невероятной скоростью, и он последовал за ними.
Линкольн подполз ко мне.
— Вайолет, Вайолет.
Он упал рядом со мной, кинжал Магды застрял в его правом плече. Он вытащил его и уронил, съежившись от боли. Его кровь сочилась в алую лужу подо мной.
Теперь, когда Феникс ушел, я уже исцелялась. На самом деле, я начала исцеляться еще раньше. Линкольн приподнялся на локте и склонился надо мной. Я видела, что ему больно, но знала, что с ним все будет в порядке. Он приподнял мой топ, чтобы посмотреть на заключительную стадию заживления раны. Тихий вздох облегчения сорвался с его губ. Когда мы увидели друг друга, мы оба выдохнули.
— Слава Богу, — сказал он, положив на меня руку, которую я крепко сжала. Не стала говорить ему, что, несмотря на все оклики, Бога нет с нами в этой комнате.
Я заставила себя сесть. И тут до меня начало доходить, что что-то произошло.
Линкольн был рядом со мной, Магда стояла рядом — в шоке. Зои и Сальваторе склонились над чем-то… над кем-то. В другом углу комнаты Гриффин едва удерживал Найлу, в то время как Азим опустился на колени…
О нет!
Он склонился над Редьярдом. Болезненный прилив чувств и вопль Найлы в тот момент не оставили никаких сомнений.
В этом крике было слышно, как умирала ее душа. Потому что все, чем она была, покинуло этот мир с тем, с кем она была связана навеки.
Одна душа отражает другую… Что делать одной, если ей нечего больше отражать?
За ее криком последовала тишина. Она рухнула на землю — ничего, кроме живой плоти, которую удерживали только руки Гриффина. Мои глаза, полные слез, нашли глаза Линкольна. В них была та же скорбь и глубокое горе.
Я опустилась на колени и положила руки на плечо Линкольна.
Сосредоточься на том, что ты можешь сделать, Ви.
Я залечила его раны. Линкольн быстро пришел в себя и бросился на колени рядом с Азимом. А я, ослабевшая от потери крови, поползла на четвереньках туда, где стояли на коленях Зои и Сальваторе.