Георгий ГУРЕВИЧ

Все, что из атомов

(ГЛАВА ИЗ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОГО РОМАНА)

Есть скрытая мудрость в старинных народных сказках, которые мы снисходительно называем детскими.

Возьмите, например, сказки о скатерти-самобранке, о фее исполнительнице желаний или о волшебной палочке. Чародей ударил палочкой, прошептал страшное слово "абракадабра", и в мгновение ока возник накрытый стол, нарядный костюм или оседланный конь.

Да ведь это же прообраз... идеи Березовского.

Мы очень мало знаем о молодости этого человека. Он родился в 1909 году в селе Думиничи бывшей Калужской губернии. Потерял родителей в годы гражданской войны. Беспризорничал, потом попал в трудовую колонию, оттуда на рабфак. Стал учителем, преподавал химию в средних школах Ленинграда. В каких именно школах, не удалось установить. С первых дней войны пошел в ополчение. Был ранен под Нарвой, потерял ногу... и выйдя из госпиталя зимой 1942 года, оказался в осажденном Ленинграде.

И вот в пустой, слишком просторной и слишком холодной комнате коротает дни одинокий инвалид. В железной печурке сгорела мебель, сгорели книги. Проглотив раз в день кусочек скверного хлеба, инвалид забирается под одеяло, под пальто и шинель. Чаще он спит, и во сне ему снится еда моря супа, хлебные горы... Впрочем, они исчезают, как только отрубишь краюшку топором. Проснувшись, человек погружается в воспоминания... как в деревне он ел сметану деревянной ложкой из крынки, как в рабфаковской столовой ел пюре с жареной колбасой, как поглощал пирожные в кафе "Север", как уписывал перловую кашу, сидя на земле у походной кухни. Мысли о еде выпуклы и навязчивы, резь в животе от них становится сильнее. Живот такой пустой и впалый, кажется, что сквозь него можно прощупать позвоночник. До завтрашнего ломтя еще четырнадцать часов. Время тянется нестерпимо медленно. Только пять минут назад Березовский смотрел на часы.

Чтобы отвлечься от прилипчивых мыслей о хлебе, Березовский сам себе пересказывает сожженные в печке книги. Но романы странно трансформируются. На первый план выходят завтраки и обеды. Охотники Майн-Рида бесконечно жуют мясо убитых антилоп и слонов. Сюда в Ленинград хотя бы одного слона. Съели бы с клыками вместе. Смакуют тонкие закуски герои Бальзака. Зачем только они философствуют и флиртуют, отвлекаются от еды, тратят время на пустяки? Плесневеют паштеты в подвалах Гобсека. Столько еды загубил проклятый ростовщик! Плесень, впрочем, можно счистить. Четыре мушкетера, чтобы их не подслушивали, устраивают завтрак на обстреливаемом бастионе. Интересно, что у них было на завтрак. Если кормили обильно, Березовский рискнул бы.

И вот в какой-то день в памяти всплывает фантастический рассказ. Сам Березовский утверждал, что он прочел эту историю во "Всемирном Следопыте", но в каком номере, не удалось выяснить, и трехтомная библиография Ляпунова тоже не могла нам помочь. Итак, вспоминается рассказ малоизвестного автора Юрия Гуркова "Все, что из атомов". Герой рассказа, профессор Знайков, рассуждает так:

"Конечно, сказка - обман, миф, дурман и все такое прочее. Конь, ситник с огурчиками, или дворец из ничего - это чистейшая выдумка и нарушение закона сохранения материи. Однако, если вдуматься, есть тут и разумное начало. Нам нет нужды обязательно творить из ничего. Важно получить коня и огурчик. И тут вспоминаешь, что в коне и огурце есть нечто общее: оба они состоят из атомов и даже примерно одних и тех же углерода, водорода, кислорода, натрия и прочих. Расставишь этак получается нетерпеливый конь, расставишь иначе - соленый огурчик. Вся задача в том, чтобы расставить правильно".

И осуществляя идею, профессор построил машину "атомный наборщик", которая "в два счета и без всяких фокусов" (так и было сказано у Гуркова) монтировала из атомов любое вещество. У наборщика была клавиатура, как на пишущей машинке. Когда профессор нажимал клавиши, из кассы поступали соответствующие атомы. Закончив труд, профессор решил отметить удачу и начал набирать С_2Н_5ОН (винный спирт). Он стучал по клавишам целый час и нацедил только чайную ложечку. Тогда, утомившись, он решил механизировать стучание. Пристроил кулачок, автоматическое нажимание клавиш и лег спать, надеясь, что к утру у него будет стаканчик. К сожалению, за ночь буква Н сработалась, наборщик начал выпускать не С_2Н_5ОН, а СО - угарный газ. Профессор во сне угорел насмерть. Пропала и машина. Управдом и дворник, не разобравшись, снесли ее в утиль.

Березовский усмехается: какая наивная история: нажимаешь клавиши, атомы размещаются сами собой! Но думы сворачивают на ту же привычную дорогу: "Чудак этот профессор! К чему было выпивать? Он мог изготовить пищу. Ведь и пища состоит из тех же простейших элементов: кислорода, углерода, водорода, азота... Есть в Ленинграде сейчас углерод? Азот? Водород?

Какая идея! Придерживая шинель у горла, голодный в волнении садится на кровать. Еда! Комната наполнена едой! Азот и кислород в воздухе, иней на стенках - это водород. Есть и углерод - в паркете, в спинке кровати, в оконных рамах, в дранке и в штукатурке. Все дело в том, чтобы атомы расставить по местам, превратить несъедобную древесину в питательную глюкозу. Увы, мы не умеем. Рядом с пищей мы гибнем от собственной беспомощности.

Первое чувство у Березовского было удивление. До чего же просто: переставить атомы. Потом пришел гнев: о чем думали ученые? Ведь знали же, что фашисты затеют войну. Могли догадаться, что будут осажденные города. Почему не обеспечили народ атомно-наборочными машинами? Почему не обратили внимание на "Всемирный Следопыт?"

А могло быть иначе. Рассказ-то ведь вышел в двадцатых годах. За столько лет можно было изготовить машины. И он, Березовский, не умирал бы с голоду. Сел бы сейчас за машинку, отстукал бы себе второй ломоть хлеба. Впрочем, хлеб слишком сложен. В нем много белков, формулы их неизвестны пока. Но есть пища с достаточно простыми формулами. Сахар, например, С_12Н_22О_11. Глюкоза еще проще - C_6H_12О_6". Крахмал сродни сахару, но более громоздок. Его формула пишется - С_n(Н_2О)_n, где n - большее число. Впрочем, без крахмала можно обойтись. Не так сложны жиры соединение глицерина и жирных кислот. Формула глицерина известна С_3Н_8O_3, формулы жирных кислот известны: олеиновая С_17Н_33СООН, пальмитиновая - С_15H_31СООН, стеариновая - С_17Н_35СООН. Природные масла, конечно, сложнее, химически чистые будут на редкость невкусны. Но все же съедобны и сытны. Жиры и сахар - приличный завтрак. Жир нужно еще посолить. Но соль совсем проста - NaCl. Кстати тут же мыло - соль жирных кислот. Нужны еще витамины. Но формулы многих уже выяснены. Витамин С - противоцинготный, общеизвестная аскорбиновая кислота С_6Н_8О_6, куда проще жиров. Белков не хватает в этом химически чистом меню. Белки еще не расшифрованы, в них десятки тысяч атомов. Известно только, что они состоят из аминокислот. Нельзя ли кормить человека смесью из аминокислот? Нельзя ли, наконец, на атомном наборщике наугад составить белок? Может и получится?

Будь Березовский физиком, мысли пошли бы у него другим путем. Но он преподавал химию и в первую очередь подумал о химических трудностях: где известны формулы, где неизвестны? И как быть со структурой - 13 одинаковых атомов выстраиваются разные соединения. Кроме того, иные сами собой не соединяются, требуют подогрева. Другие наоборот - при соединении выделяют тепло. Если, например, готовить воду из кислорода и водорода, вся машина будет охвачена пламенем.

Так, лежа под одеялом и шинелью, голодный инвалид перебирал мысленно клавиши, снабжая голодных ленинградцев блюдами из жира и глюкозы. И не сразу пришло ему в голову:

- А сколько же... сколько же понадобится времени?

В рассказе Гуркова "наборщик" изготовил чайную ложечку спирта за час... и за ночь - смертельную дозу угарного газа. На самом деле он не мог этого сделать. В кусочке пиленого сахара-7 х10^23 (700.000.000.000.000. 000.000.000 - семьсот секстиллионов) атомов. Примерно столько же в ложечке спирта. Если бы голодный Березовский стучал на клавишах круглосуточно от рождения до смерти, если бы ему помогали все ленинградцы, и даже все жители земного шара - старики, взрослые и младенцы,- забросив свои дела, занялись бы сборкой сахара из атомов, все вместе они с трудом изготовили бы маленький кристаллик сахарного песка.