— Очень. Внутри очень красиво. А ты когда-нибудь был там?

— Несколько раз. — На его губах заиграла улыбка. — Как ты сказала, там очень красиво.

Кофе был слишком горячим. Стефани снова глотнула бренди.

— А как у тебя в коттедже, Матео?

— Очень удобно. С удовольствием покажу его тебе как-нибудь, если захочешь.

— Ты ведь живешь один? — спросила женщина, стараясь не обращать внимания на предательскую дрожь.

— Si.

— Никогда не хотел жениться?

— Нет.

— А тебе не бывает одиноко?

Матео посмотрел на свой бокал, затем снова на нее. Темные глаза искрились весельем.

— То, что мужчина холост и предпочитает жить один, совсем не означает, что у него нет друзей, cara.

— Ну конечно, не означает! — ответила она, задетая за живое. Стефани ни секунды не сомневалась, что он не перестал интересоваться женщинами. — Неужели ты считаешь меня настолько наивной?

— Гораздо больше, чем ты бы хотела. Ты бесхитростная. Все, что ты чувствуешь, открыто всему миру, и кое-кто может этим воспользоваться.

Женщина снова подняла бокал, сделала глоток grappa и стала его смаковать.

— Ты думаешь, что очень хорошо знаешь меня, Матео, — проговорила она отяжелевшим языком, — но ты заблуждаешься.

— Я знаю, что легко тебя сломить и ты очень ранима, когда тебя отвергают. Думаю, именно поэтому, после того как я тебя бросил, ты тут же вышла замуж за человека, годившегося тебе в отцы. Он олицетворял безопасность, стабильность и постоянство — все то, чего в тот момент я не мог — или не хотел — тебе дать.

— Если тебе доставляет удовольствие верить в это, валяй, верь.

Если Матео и заметил, что ей трудно говорить, то не подал вида.

— Интересно, как ты познакомилась со своим кратковременным мужем? Ты всегда говорила, что собираешься учиться в колледже, где преподает твой отец.

— Я передумала и переехала на Западное побережье. Чарльз был одним из моих университетских профессоров.

— А разве этично, когда мужчина в его положении заводит роман со студенткой?

— Не тебе говорить об этике! — фыркнула Стефани, делая еще один глоток бренди. — По крайней мере, у него хватило порядочности остаться рядом со мной, когда он узнал о… — Боже, куда ее несет?! Она чуть не проговорилась.

— Продолжай, — мягко настаивал Матео. — Когда он узнал о чем, Стефани?

Неожиданно голова стала абсолютно ясной.

Хорошо понимая, что загнала себя в угол, Стефани решила нагло воспользоваться единственно возможным выходом.

— Когда он узнал, что у нас будет ребенок, Матео. Да, нам пришлось пожениться.

— Понятно.

— Такое иногда случается. И потом, это ведь ты обучил меня радостям секса, так что не удивляйся, что у меня появился к нему вкус.

— Точно так же, как появился вкус к grappa, — сурово заметил Матео, отодвигая от нее бокал. — Говори тише, cara. Не следует сообщать всем присутствующим о подвигах юности.

Она оглянулась и увидела, что головы многих посетителей повернулись в ее сторону. Ей захотелось провалиться сквозь землю. Но она переживала и худшие унижения, переживет и это. Собрав остатки достоинства, она посмотрела ему в глаза и холодно ответила:

— Ты прав, боюсь, бренди ударило мне в голову. Я показала себя полной дурой и вдобавок обидела тебя.

— Не беспокойся, я крепкий. А вот твой муж… — Он хмыкнул. — Чтобы мужчина в его возрасте так воспользовался девушкой…

— Все было не так. — Стефани почувствовала необходимость объяснить. — Чарльз был хорошим человеком. Но в тот момент, когда мы познакомились, мы оба были… не в лучшей форме. Мне было очень тяжело, когда ты меня оставил. Юности свойственно думать, что жизнь кончена, когда подходит к концу первая любовь, и я не была исключением.

— А какое было у него оправдание? Он переживал кризис среднего возраста и искал невесту-девочку, чтобы возродить свою юность?

— За три месяца до этого Чарльз овдовел. Его жена и дочь погибли в автомобильной катастрофе. Мы оба находились в депрессии. Нам хотелось снова быть с кем-то рядом, опереться на того, кто поймет нашу боль. Но когда мы поняли, что нельзя просто переключиться на другое лицо и ожидать, что жизнь снова наладится и станет прежней, было слишком поздно — мы были женаты.

— И у вас был сын.

— Да, — бесстрастно подтвердила Стефани, — у нас был сын.

— Но этого оказалось недостаточно, чтобы вы постарались сохранить свой брак.

— Иногда, Матео, единственный правильный выход — это вовремя прекратить ненужные отношения. Именно так мы с Чарльзом и сделали.

— Но вы не подумали о последствиях для вашего мальчика. Признаюсь, я совсем не понимаю этой логики. Разве не всегда ребенку лучше жить с обоими родителями?

Стараясь сохранять невозмутимость, Стефани ответила:

— Не знаю, откуда тебе так хорошо известна семейная жизнь, но знаю одно: нам с Чарльзом это решение далось нелегко, и я не обязана оправдываться ни перед тобой, ни перед кем-либо другим. Саймон — счастливый, очень общительный ребенок, который знает, что его любят, и это, в конце концов, самое главное. — Она осторожно поставила свою чашку, взяла сумочку и поднялась. — И, поскольку мы никогда не придем к согласию, нет смысла продолжать этот разговор. Так что, если не возражаешь, я бы хотела отправиться домой.

— Конечно, — согласился Матео. — Вижу, что ты устала.

На виллу они ехали в полном молчании. Когда машина остановилась, Матео вышел и открыл ей дверцу.

— Спасибо, — поблагодарила женщина. — Ужин был превосходным, и я хорошо провела время… в основном.

— Думаю, нам надо это повторить до твоего отъезда.

Стефани колебалась между искушением и осторожностью. В конце концов, последнее перевесило.

— Давай не будем испытывать судьбу, Матео. — Она повернулась к большим воротам виллы. — Как ты, должно быть, заметил, я не слишком хорошо переношу критику, а ты не очень-то хочешь держать свое мнение при себе. — Она не подозревала, как близко он подошел, пока не почувствовала на шее его дыхание.

— А если я пообещаю не лезть в твое прошлое, ты передумаешь? — спросил он, положив руки ей на плечи.

Стефани вздрогнула от его прикосновения. Матео крепче сжал ее и повернул лицом к себе.

— Скажи «да», Стефани, — прошептал он. Она подняла лицо с намерением высокомерно взглянуть на него, но губы наткнулись на его рот. Она растерялась, впилась ногтями в его плечи и лишь молила об избавлении от одолевшего ее чувственного голода.

— Скажи «да», — снова потребовал он, опуская руки ей на талию.

— Да, — прошептала Стефани. Она сделала бы что угодно, только бы продлить это чудесное мгновение.

— Да!

Казалось, будто прорвало плотину, поток хлынул, сметая боль и обиду. Все долгие ночи, когда она лежала в постели одна, размышляя, познает ли еще когда-нибудь удовольствие, которое испытала с ним, — все это рассеялось в пламени его поцелуя.

Стефани обняла Матео за шею, запустила пальцы ему в волосы и вдохнула запах его тела. Боже, как ей этого не хватало!

Матео взял ее лицо в ладони и прошептал:

— Неужели прошло десять лет, carissima, любимая? Почему-то кажется, что ты только вчера стала моей. Не могли бы мы продолжить с того места, где остановились, и посмотреть, куда это нас приведет?

Стефани дотронулась до его лица дрожащими пальцами. Она знала, куда приведет их вновь вспыхнувшая страсть. Ее сердце окончательно разобьется, а он… Из всего, что Матео сказал сегодня, она поняла одно — он никогда не простит ее за то, что она скрыла от него сына.

— Лучше не искушать судьбу, а оставить все, как есть.

Стефани подумала, что он станет спорить, но Матео отпустил ее.

— Согласен, только на сегодня, — твердо заявил он. — Но предупреждаю, завтра наступит новый день, а я не из тех, кто легко признает поражение.

Стефани смотрела на спящего сына и не могла сдержать слез. Если им с Матео суждена вечная любовь, почему это не произошло тогда, когда ей было девятнадцать? Теперь между ними так много лжи и недосказанного. Она вспомнила, как боялась прогневить отца и поспешно вышла замуж, вместо того чтобы поставить в известность Матео и посмотреть на его действия.