— Очень! — с жаром ответила Эрика, прижимая руки к груди.

— Ну, про его чувства я не спрашиваю. Что еще может заставить богатого красивого мужчину жениться, как не любовь! О беременности ведь речи не идет, — рассудительно сказала мать, снимая соринку, приставшую к подолу белоснежного платья.

Эрика была рада, что может перевести дух. Ей не хотелось лгать матери, а пришлось бы это делать, вздумай та продолжить расспросы. Интересно, одобрила бы она поведение дочери или нет?

Женевьева же была рада, что сумела без примерки выбрать для дочери лучший подвенечный наряд. Она помогла Эрике снять платье и повесила его в шкаф, аккуратно расправив все складки. Атласные туфельки заняли место рядом. Затем мать попросила Эрику принести из родительской спальни коричневый кожаный чемодан.

Увидев огромный чемодан вблизи, дочь засомневалась, сможет ли поднять его, но с удивлением обнаружила, что он гораздо легче, чем кажется на первый взгляд. Чемодан был битком набит женским нижним бельем. Все это предназначалось невесте. Эрика перебирала кружевные и атласные бюстгальтеры, микроскопические трусики и почти прозрачные одеяния, которые язык не поворачивался назвать ночными сорочками. Она представила себя в этих соблазнительных вещичках, и щеки ее заалели.

Мать наблюдала за ней с ласковой улыбкой. Пожалуй, ей было что рассказать дочери о первой брачной ночи. Современные девушки в большинстве своем не умеют краснеть и смущаться. Эрика же явно была из меньшинства.

Все оставшееся до венчания время Эрике пришлось выслушивать советы матери. Она смеялась, когда та с присущим ей юмором рассказывала о собственных промахах в интимной жизни, о неловких ситуациях, возникавших в первое время после их свадьбы с отцом. Женевьева без смущения призналась дочери, что кое-какой сексуальный опыт у нее был и до свадьбы, но только с отцом она познала настоящее блаженство.

Слушая все это, Эрика чувствовала, что мать становится ближе и понятнее ей. Между двумя родными по крови людьми возникли и окрепли ниточки духовной близости. Возможно, благодаря этому в семье Хартвуд воцарился мир. Все обитатели профессорского дома казались вполне счастливыми и довольными жизнью.

Дастин звонил невесте дважды в день. Но Эрике было этого мало. Ей казалось, что, разговаривая с ней по телефону, жених просто соблюдает приличия. По ее мнению, голос его был слишком сух и официален. Она огорчалась почти до слез, но напоминала себе, что пока и не заслуживает большего. Дастин постоянно извинялся перед Эрикой, что не может найти времени посетить дом ее родителей. Перед свадебным путешествием он стремился разрешить побольше деловых проблем, поэтому почти все вечера проводил в офисе.

Родители понимающе переглядывались, когда экономка звала Эрику к телефону и та летела к аппарату со всех ног. Глядя на взрослую влюбленную дочь, они, вероятно, вспоминали, как сами были молоды и увлечены друг другом.

Все шло, как положено. Только один раз едва не возникла неловкая ситуация, когда на вопрос матери о месте проведения медового месяца счастливая невеста не смогла дать вразумительного ответа. В конце концов, Эрика выкрутилась, сказав, что Дастин решил сделать ей сюрприз. Но ей показалось, что мать не поверила отговорке.

В день венчания на небе не было ни облачка, но и солнце не палило нещадно. Лучшей погоды для приема на свежем воздухе пожелать было трудно.

С самого утра Эрика находилась в странном состоянии. У нее не было аппетита, и мать силой заставила ее выпить чашку крепкого чая и съесть пару тостов с джемом, чтобы невеста не упала в голодный обморок во время церемонии.

Эрика ощутила некоторый прилив сил, которых хватило на то, чтобы с помощью матери и подружки Нины одеться к венчанию. Она покорно подняла руки, более похожая на манекен, чем на живого человека.

На ее голову опустилась бесформенная куча кружев и стекла по телу до самых лодыжек. Ловкие пальцы Нины застегнули многочисленные белые пуговички. Небольшой вырез платья скорее намекал на прелесть высокой девичьей груди, чем откровенно демонстрировал ее. Узкое в талии, на уровне бедер платье расширялось книзу. Из-под пышной юбки робко выглядывали носы белых туфель на устойчивом каблуке. Короткие рукава платья требовали, чтобы невеста надела перчатки выше локтя.

Эрика безропотно подчинилась. В неподвижные руки ей вложили свадебный букет из белых и бледно-розовых розочек, присланный заботливым женихом. А на голову водрузили шляпку с короткой вуалью, украшенную такими же цветами. Волосы Эрики, мягкие и послушные, собрали в красивый пышный узел. Лишь несколько светлых завитых прядок кокетливо обрамляли бледноватое лицо невесты, придавая его чертам воздушность и легкость. В уши Эрики вдели маленькие жемчужные сережки. И тут она с проснувшимся вдруг любопытством посмотрела на себя в зеркале и невольно провела рукой по шее, показавшейся ей странно обнаженной.

Женевьева торжествующе улыбнулась и открыла бархатный футляр. В нем лежало очень красивое жемчужное ожерелье. Роскошный подарок понравился Эрике и вызвал вздох зависти у Нины. Ожерелье легло в вырез платья, словно последний штрих на полотно художника, и картина приобрела законченный вид.

Увлажнившимися глазами смотрели Женевьева и Нина на прелестную новобрачную. А экономка даже сложила руки в благоговейном жесте. Невеста медленно покружилась перед зеркалом и понравилась самой себе. Бледные до этой минуты щеки начали понемногу розоветь. И у присутствующих появилась надежда, что Эрика все же сможет выдержать продолжительную церемонию до конца.

Затем невесту ненадолго оставили в одиночестве. Через некоторое время Женевьева вернулась. Она выглядела просто бесподобно в костюме цвета морской волны. Ее прекрасно сохранившуюся фигуру подчеркивал приталенный жакет, а юбка элегантно облегала стройные бедра, показывая ноги ровно настолько, насколько это было прилично в данном случае. Короткие густые волосы того же цвета, что и у дочери, украшала небольшая изящная шляпка без полей в тон костюму. Нина тоже была очень хороша в длинном розовом платье…

И вот громкий голос отца возвестил о прибытии лимузина, на котором невеста должна была ехать в церковь. С большими предосторожностями Эрика уселась на заднее сиденье, рядом с ней Нина, а напротив них устроились Женевьева с мужем.

Взволнованный Дастин вот уже час, а может, и дольше, мерил шагами узкое пространство между рядами церковных скамей. Пока их с Эрикой не объявят мужем и женой, он не мог позволить себе расслабиться.

Брайан поглядывал на него с некоторой тревогой. Последнее время он просто не узнавал друга. Его непростое решение пожертвовать личной свободой ради блага семьи вызывало уважение. Но Брайану было горько думать, что Дастин навсегда связывает себя с женщиной, которую не любит. Вряд ли он будет счастлив в таком союзе. Его порядочность и верность долгу, сделают этот брак вполне сносным, но если невеста ждет от него чего-то большего, то напрасно.

Брайан вообще не понимал, зачем Эрика согласилась на предложение Дастина. Деньги ее, судя по всему, не интересовали. А о любви тут и речи не шло. Загадка, да и только! Каждые пятнадцать минут он выходил посмотреть, не подъехала ли машина с невестой.

В празднично украшенной церкви и возле нее собирались приглашенные — старые друзья Дастина и кое-кто из руководства фирмы. Гостей собралось не столь много, как можно было ожидать на свадьбе такого известного человека, каким являлся жених.

Элинор Декстер улыбалась собравшимся. Ее изысканная шляпка мелькала то тут, то там. Периодически Элинор подходила к сыну и произносила несколько ободряющих фраз, от которых ему не становилось легче. Но она считала, что тем самым выполняет свой материнский долг.

Возле церкви крутились фотокорреспонденты, собиравшиеся увековечить момент превращения богатого холостяка в семьянина. Специально приглашенный фотограф ожидал своего часа, не проявляя видимого нетерпения. Его услуги уже были хорошо оплачены.