Размышляя о том, что может помочь судну сняться с мели, капитан Буркар возлагал надежды на прилив. Приливы в Тихом океане обычно слабые,[167] и капитану это было известно. Но кто знает, может, сняться с мели судну позволит повышение уровня воды даже на несколько дюймов? Тем более что судно врезалось не слишком глубоко, а зацепилось только концом киля.

Прилив начался около одиннадцати часов и к двум часам должен достичь верхней отметки. Капитан и офицеры внимательно следили за приливом, он возвестил о себе легким плеском воды в ночной тишине. Наконец плеск прекратился, море снова успокоилось, но, к сожалению, ничего не переменилось: «Святой Енох» лишь почувствовал несколько толчков, и киль царапнул подводную гряду. Большие приливы в этом месяце маловероятны, а потому шансы сняться с мели во время прилива уменьшались с каждым часом.

С началом же отлива появлялось опасение, что ситуация ухудшится: с отступлением воды судно могло потерять остойчивость[168] и опрокинуться. Лишь к половине пятого утра стало ясно, что этой катастрофы можно не опасаться. Но на всякий случай капитан приказал приготовить упоры к бортам корабля из брам-реев. Устанавливать их, однако, не понадобилось.

Около семи часов туман на востоке окрасился розовым светом. Солнце, поднимавшееся над горизонтом, не смогло его рассеять, и все снасти пропитались влагой.

Само собой разумеется, офицеры на юте и матросы на баке пытались разглядеть сквозь туман место, где застрял «Святой Енох». Пока еще не было возможности обойти вокруг него на шлюпке. Важно точно определить местоположение рифа, его размеры и форму, а также выяснить, образует он сплошной массив или во время отлива из моря выступают лишь отдельные скалы.

Но даже в нескольких метрах от борта ничего не было видно. Не слышалось и плеска воды о выступающие на поверхность скалы. Короче, оставалось только ждать, когда рассеется туман. Как и в предшествующие дни, это могло произойти не раньше полудня. Тогда, если позволят обстоятельства, месье Буркар попытается определить местоположение судна при помощи секстана[169] и хронометра.

Еще раз внимательно осмотрели трюм. Папаша Кабидулен и плотник Ферю, передвинув большое количество бочек, окончательно убедились, что воды в трюме нет. Ни набор корабля, ни обшивка не пострадали от толчка. В общем серьезных повреждений не обнаружили. Но, переставляя бочки, бочар наверняка думал, что их следовало бы поднять на палубу и выбросить за борт, как полные, так и пустые, чтобы облегчить судно.

Время шло, а туман все не рассеивался. Месье Буркар и старший офицер осмотрели территорию в радиусе полукабельтова от судна, но не обнаружили ничего, что могло бы помочь определить местоположение и природу рифа.

Прежде всего необходимо выяснить, есть ли поблизости какой-нибудь берег, куда могли бы пристать вельботы, если судно все-таки придется покинуть. Правда, капитан Буркар полагал, что поблизости не может быть ни континента, ни архипелага. И в ответ на вопросы доктора Фильоля решительно заявил:

— Нет, доктор, нет. Повторяю, несколько дней назад я сделал надежную обсервацию.[170] Только что я снова проверил свои расчеты. Они точны, и мы должны находиться по крайней мере в двухстах милях от оконечности Алеутской гряды.

— Тогда я возвращаюсь к моему объяснению, — ответил доктор Фильоль. — Очевидно, произошел подъем дна и образовался риф. На него и наткнулся «Святой Енох».

— Очень может быть, — сказал месье Буркар, — так как совершенно не могу допустить, что я ошибся в расчетах или что нас отнесло так далеко на север.

Большим невезением было отсутствие даже малейших признаков ветра. Во-первых, при ветре рассеялся бы туман и очистился горизонт, во-вторых, если бы ветер дул с запада, то, поставив паруса, быть может удалось бы снять судно с мели.

— Надо подождать, друзья мои, надо подождать! — повторял капитан Буркар, чувствуя, как нарастают нетерпение и тревога экипажа. — Я рассчитываю, что туман рассеется во второй половине дня и мы сможем разобраться в ситуации. Надеюсь, мы выберемся отсюда без особых потерь.

Но когда матросы видели, как Жан-Мари Кабидулен покачивает своей большой взъерошенной головой, давая этим понять, что не разделяет оптимизма капитана, уверенность их шла на убыль.

Тем временем, чтобы помешать надвигавшейся с востока приливной волне посадить судно на мель еще глубже, месье Буркар, посоветовавшись со старшим офицером, решил завести верп от кормы.

Боцман Олив и двое матросов спустили один из вельботов, чтобы выполнить под руководством лейтенанта Алотта эту требующую осторожности операцию. Вельбот отвалил, а с борта «Святого Еноха» начали травить якорный трос.

Выполняя распоряжение капитана Буркара, лейтенант бросил лот примерно в пятидесяти футах от судна. Он вытравил уже добрых двадцать саженей, но, к его великому удивлению, лот не достал дна. Операцию повторили с этой стороны несколько раз в разных местах — результат был один и тот же: лот нигде не коснулся дна.

В таких условиях бросать якорь бесполезно, он не сможет зацепиться. По всей вероятности, края рифа обрываются отвесно.

Об этом лейтенант, вернувшись на борт, и доложил капитану. Это месье Буркара очень удивило. Он полагал, что риф скорее должен иметь вытянутую форму, ведь судно село на мель плавно, почти не почувствовав толчка, словно скользнуло по поверхности очень пологого гребня.

Пришлось провести замеры глубины вокруг «Святого Еноха», чтобы по возможности определить протяженность рифа и толщину водного слоя над ним. Капитан Буркар, старший офицер, боцман и двое матросов сели в вельбот, взяв с собой лот с тросом длиной в двести саженей. Повторив измерения, сделанные лейтенантом Алоттом, они также убедились, что трос не достигает дна. А следовательно, придется отказаться от мысли завести верп с кормы, что помогло бы освободить судно с помощью шпиля.

— Капитан, — сказал месье Эрто, — а если замерить глубину в нескольких футах от корпуса судна?

— Я тоже об этом думаю, — ответил месье Буркар.

Боцман Олив зацепил шлюпочным крюком за руслени[171] и поставил вельбот так, чтобы он мог двигаться вдоль корпуса на расстоянии не больше пяти-шести футов. Через каждые три метра старший офицер опускал лот. И нигде не достал дна, даже на глубине двухсот саженей.

Стало быть, риф занимал площадь не больше двух саженей. А это значит, что «Святой Енох» напоролся на острие подводного конуса, не обозначенного на картах.

Время шло, и не было никаких признаков того, что туман когда-нибудь рассеется. Месье Буркар решил в момент, когда прилив достигнет высшей точки, попытаться снять судно с мели при помощи вельботов. Они будут тащить судно назад, и приливная волна поможет освободиться из плена.

Операция была хорошо подготовлена. Матросы шести вельботов изо всех сил налегали на весла. Сдвинулось ли судно назад? — не больше чем на фут. Можно считать, что они ничего не добились, и экипаж окончательно утратил надежду снять судно с рифа.

Что же станется со «Святым Енохом» при первом шторме, если ветер не сделает того, что не смогли сделать вельботы? Волны будут колотить его о выступы рифа, и вскоре от судна останутся лишь бесформенные обломки.

А в это время года чудовищные штормы, бушующие в северной части Тихого океана, могли начаться каждую минуту.

После долгих размышлений, посоветовавшись со старшим офицером и боцманом, капитан Буркар решился прибегнуть к последнему средству. Однако реализацию этого плана отложили на несколько часов, — казалось, что пока можно не опасаться перемены погоды. Вышеуказанная операция заключалась в том, чтобы облегчить судно, выбросив часть груза за борт. Освободившись от восьми или девяти сотен бочек жира, оно, быть может, поднимется над поверхностью рифа.