Вздохнув, я поднялся со скамейки и дал мальчику монету.

― Bueno. Muy bien [16], — сказал я.

Но мальчик был дотошным, и ему захотелось посмотреть в корень вещей.

― Вы недовольны? — сказал он, пристально глядя на меня. — Недовольны тем, что самолет собрали?

― И да и нет… — ответил я.

Мальчуган посмотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он, вероятно, поду­мал, что жизнь становится сложной штукой здесь, в городе, где он родился.

Маленький мотор зачихал, поплевал, а затем протяжно взревел. Пако захлопнул дверь и, чтобы она не открылась, связал двумя обрывками проволоки. Затем до­тянулся до занимавшего треть нашей кабины пятнадцатигаллонного бидона с гуаро — местного изделия ромом из сахарного тростника, — чтобы проверить, насколько плотно бидон привязан. Потом покачал хвостовыми плоскостями самолета, довел число оборотов мотора до тысячи пятисот и некоторое время его прогревал. Он про­верил одно магнето, затем другое — звук оставался прежним. Закрепив тормоза, уве­личил число оборотов до двух тысяч — все сошло гладко. Тогда, счастливый, он посмотрел на меня.

― Собрано на совесть! — сказал он.

Мальчик, который помогал раскручивать винт, помахал рукой, чтобы привлечь вни­мание Пако.

― Todo esta okey? [17]— спросил он.

― Si [18], — ответил Пако и двинул дроссель от себя.

Мы почувствовали толчок, и самолет тронулся с места. Маленькие толстые колеса отпечатали неглубокие колеи на влажном песке. Прорулив примерно триста ярдов по ветру, самолет на полном ходу развернулся на месте и вновь двинулся по той же ко­лее, шурша гравием и подпрыгивая на выброшенных прибоем обломках. Пако двинул рычаг вперед — и хвост самолета поднялся; затем взял рычаг на себя, и тряска прекратилась: мы оторвались от земли. Пролетев футов десять, Пако взял право руля, и мы медленно начали разворачиваться над волнами. Сделав поворот, прошли над алюминиевой крышей ангара, и я увидел мальчика, таможенного чинов­ника и даже блеск золотого зуба во рту солдата. Они махали руками и были счастли­вы, что нам удалось без неприятностей подняться в воздух.

― Okey! — сказал Пако. — Rumbo Tortuguero [19]

Не торопитесь! — попросил я. — Полетим в четверти мили от берега, а лучше бли­же. И если заметите черепаху, сделайте круг. Как низко мы можем лететь?

Лучше не брызгать соленой водой на мотор… — сказал Пако.

Замечательный парень! Он был из числа тех летчиков, которые всегда знают, что надо делать, и напоминал мне бродячих актеров, посещавших мой городок в Техасе в годы, когда я был мальчуганом. Дело не только в том, что он мог лететь в полутора ярдах от всплесков волн или поднять свой старый маленький самолет «Аэронка» на двенадцать тысяч фунтов при перелете над вулканом Ирасу. Дело в том, как особен­но прямо торчал козырек его кепки, какая огромная уверенность сквозила на его спо­койном индейском лице, как он знал каждую гайку, каждый подшипник самолета и как умел заставить технику надежно служить ему. Он был мужествен, но одного муже­ства недостаточно, чтобы вести самолет в воздухе.

До того как он появился здесь, Пако служил механиком в больших авиационных мастерских Сан–Хосе и ушел оттуда потому, что хотел водить самолет, даже если бы этот самолет оказался тихоходным, маленьким и древним.

Мы летели на высоте трехсот футов над водой, вдоль берега в западном направ­лении, когда я заметил плывущую черепаху. Я тронул Пако за плечо; он наклонился и посмотрел в ту сторону, куда я показывал.

― Si, tortuga. Carey [20], — сказал он.

― А я думаю, что это зеленая… — сказал я.

Пако сделал разворот, снизился и выровнял самолет на высоте примерно семиде­сяти пяти футов.

― Rota [21]опаздывает… большое стадо зеленых, — сказал Пако. — Careyes [22]уже уходят и canales [23]тоже. Кругом только и разговоров о том, что опаздывает стадо зе­леных.

Мы снова пролетели над черепахой, и я внимательно посмотрел на нее. Она плы­ла неглубоко, и вода была прозрачной. Черепаха бесспорно была зеленой.

― Я ошибся… — сказал Пако. — Это зеленая. Может быть, она из тех, что живут здесь постоянно. Говорят, небольшое число зеленых живет здесь всегда. Но когда приплывает стадо, их видишь десятками, сотнями.

― А откуда оно приплывает? — спросил я совсем так же, как спрашивал у пятисот других жителей берегов Карибского моря.

― Quien sabe [24], — ответил Пако, начиная новый разворот. — Может быть, с Юката­на… Так говорят.

Мы сделали еще круг и очутились прямо над черепахой. но на этот раз их было уже три.

Кроме широкой короткохвостой самки, которую мы уже видели, появились два сам­ца: небольшие, с узкими торпедообразными панцирями и толстыми хвостами. Один из них плескался и шлепал по воде возле самки, вытягивая шею над ее панцирем, а другой спокойно плыл футах в двадцати от нее.

Этот треугольник сразу вызвал во мне интерес, хотя я много раз замечал то же самое среди пресноводных черепах, которые спариваются, плавая в воде. Во Флори­де я жил на краю пруда и каждую осень, когда у черепах начинался период спарива­ния, видел, что часто группы состоят из самки и двух соперничающих самцов. В на­шем пруду добрая половина черепах, которых можно увидеть в любой день октября, группируются по трое. Как только самка делала выбор, лишний самец удалялся. Мне нередко приходилось видеть группы по четыре и более черепах, но это уже было не­понятным. И теперь, когда я получил возможность хорошо рассмотреть в мертвой зыби, невдалеке от тропического берега, Liebesspiel [25]огромных зеленых черепах, на меня произвел большое впечатление этот привычный треугольник.

― Хватит с меня этих! — сказал я Пако. — Sigue adelante [26].

Выровнявшись, самолет лег на прежний курс, близко прижимаясь к валам послеш­тормовой зыби. Мы встретили еще пятнадцать черепах — это были биссы и зеле­ные. Я понял, что если летать низко над берегом, то легко можно заметить следы че­репах на песке и перспектива позволяет увидеть местоположение гнезда и клинооб­разную вершину, утрамбованную ластами черепахи. С моей точки зрения, полет был явным достижением. Я толкнул Пако.

Полет по специальному заказу окончен. Теперь я только пассажир.

― Vaya, pues [27], — ответил он.

Результаты этого непродолжительного полета оказались для меня важными в двух отношениях. Прежде всего, было получено убедительное доказательство, что амери­канские зеленые черепахи и биссы, так же как и их сородичи из Индийского океана, спариваются и откладывают яйца в одно и то же время. Затем я доказал самому себе, что плывущих в прозрачной воде морских черепах можно легко заметить с самолета, летящего на безопасной высоте, и так же легко обнаружить следы на пес­ке, которые оставляют кладущие яйца черепахи.

Это означает, что небольшие самолеты могут применяться при статистическом учете черепах и исследовании районов размножения с таким же успехом, как они ис­пользуются при изучении миграций перелетных птиц. Такую вещь полезно было узнать.

Пако прибавил газ, и мы набрали высоту. Он пристально рассматривал длинную косу берега и неожиданно указал пальцем:

― Тортугеро вот там, — сказал он.

Я ничего не увидел, кроме небольшого выступа берега.