Все кайманские капитаны убеждены, что в период размножения зеленые черепахи совершают дальние миграции. Чтобы выяснить причину такой убежденности и опре­делить, заслуживает ли мнение капитанов внимания, необходимо знать, как ведется промысел черепах.

Зеленые черепахи, которых ловят и экспортируют местные промышленники, оби­тают не у Каймановых островов, их промышляют возле отмелей Москито — группы низких островов в районе банки Москито у побережья Никарагуа, в трехстах пятиде­сяти милях от Большого Каймана.

Капитаны промысловых шхун отплывают осенью к местам промысла и устраивают штаб–квартиру на том острове, где имеется пресная вода. Здесь же, на мелководье, промышленники сообща строят из мангровых столбов загон для черепах, в нем со­держат весь сезонный улов. Каждый понедельник шхуны уходят на промысел и воз­вращаются к острову только в субботу.

Район промысла черепах представляет широкую подводную равнину с песчаным дном, заросшим длинной узколистной талассией, или, как ее называют, «черепашьей травой». На этой равнине встречаются камни, мели и коралловые рифы. Последние играют немаловажную роль, так как служат черепахам местом ночлега. Каждое утро черепаха отправляется на «пастбище» и ежевечерне возвращается к родному рифу, чтобы провести возле него ночь. В отдельных случаях ежедневное путешествие от места ночлега до пастбища составляет четыре–пять миль. Вот вам сведения, кото­рые нельзя почерпнуть из книг по зоологии. Наблюдая постоянные ежедневные перемещения черепах, капитаны промысловых шхун пришли к выводу, что эти жи­вотные способны совершать целеустремленные миграции.

Прибывая на отмели, промышленники делят между собой район промысла и начи­нают водить шхуны между рифами. Они обнаруживают логовища по небольшим по­лоскам чистого песка, который черепаха набрасывает возле места своего ночлега, и отмечают эти места деревянными буйками, прикрепленными к якорям.

Поздним вечером шхуны спускают на воду промысловые лодки — семнадцатифу­товые парусные челноки или же остроконечные вельботы. С них спускают сети, имею­щие длину восемь — пятнадцать морских саженей, две–три сажени в ширину и ячеи в десять — двенадцать дюймов, и ставят их в отмеченных местах. Когда зеле­ная черепаха поднимается на поверхность, чтобы набрать воздуха (а она обязатель­но это делает даже во время сна), то попадает в сеть и безнадежно в ней запутыва­ется. Каждое утро промысловые лодки забирают попавшую в сеть добычу и достав­ляют ее на шхуну, а по субботам весь недельный улов выпускается в построенный возле острова загон.

Однако черепах на отмелях ловят не круглый год, так как в начале лета они ведут себя как‑то необычно. В апреле, когда черепашьи самки тяжелеют от наполняющих их яиц, все стадо охватывает беспокойство. В это время промысел значительно па­дает, а к концу мая — началу июня все черепахи уплывают с отмелей и возвращают­ся только в августе. Капитаны предполагают, что исчезновение черепах связано с ми фацией, которую животные совершают в сезон размножения. В научной литературе вы не найдете доказательств такому предположению. Однако многовековая деятель­ность кайманского промыслового флота зиждется именно на этой догадке, и капита­нов шхун мало беспокоит, что их взгляды не подтверждены профессиональными на­туралистами.

Капитаны рассказывают, что черепахи уплывают к месту, называемому Тортугеро. Оно находится в трехстах милях к югу от отмелей Москито, на берегу Коста–Рики. Кайманцы называют это место Черепашьей бухтой. Они утверждают, что в Тортугеро устремляются для кладки яиц не только стада черепах с отмелей Москито, но и все зеленые черепахи, обитающие в западной части Карибского моря.

Костариканцы, живущие к югу от Тортугеро, говорят то же самое. Свое суждение они высказывают на основании очевидных доказательств, и вполне возможно, что они правы.

Черепахи покидают отмели на виду у кайманцев, и в то же время костариканцы об­наруживают у своих берегов гостей, направляющихся сюда, чтобы отложить яйца на Черном взморье. Эти flotas — как их тут называют — прибывают разными по величи­не стадами. Они плавают и блуждают всего лишь в сотне ярдов от полосы прибоя, и самцы ухаживают за самками. Сезон кладки яиц является одновременно и периодом спаривания. Flotas, которые в июле можно увидеть в Тортугеро, слишком многочис­ленны, чтобы представлять обычное сборище черепах, живущих в местных водах. Совершенно очевидно, что они откуда‑то приплыли. Кайманские капитаны и жители Коста–Рики убеждены в том, что массовое июньское исчезновение с отмелей Моски­то и одновременное появление черепах в Тортугеро — неотделимые части одного и того же необыкновенного явления. Весь процесс, как они его излагают, кажется на­столько ясным, что упоминание об отсутствии проверенных доказательств звучит как судебная увертка. Но все же доказательств нет, и желание добыть их было одной из задач, которую я перед собой поставил.

Я решил отправиться на юг, в Тортугеро, встретить там черепашье стадо, прикре­пить к сотням гнездующихся черепах пластинки из монель–металла с выбитыми на испанском и английском языках сведениями о моем адресе и с указанием, что будет выплачено вознаграждение каждому, кто пришлет пластинку вместе с подробным описанием места, в котором черепаха поймана. Я был уверен, насколько вообще можно быть уверенным в таких случаях, что пластинки будут присланы с отмелей Москито. Возможно, что их пришлют и из других мест, так как капитаны промысловых шхун и жители Коста- Рики считают, что Тортугеро — одно из мест встречи не только никарагуанских, но и других черепашьих стад. Несомненно, что где‑то между Мекси­кой и Наветренными островами имеются и другие места гнездовий, но малове­роятно, чтобы по своему значению они могли сравниться с Тортугеро. Даже если просто наблюдать за появлением черепах в Тортугеро, создается ясное впечатление, что черепахи приплывают и с севера и с юга. Жители этих мест утверждают, что се­верная группа с отмелей Москито и лежащих за ними районов приплывает позднее стад из Панамы или северных берегов Южной Америки.

Свое утверждение они обосновывают тем, что промысел в южной части побережья начинается на несколько дней раньше, чем в северной. Поэтому они говорят, что юж­ноамериканские flotas приплывают раньше.

Я побывал на Черном взморье в начале двух сезонов гнездования в конце июня. В обоих случаях в первый момент прибытия стад деятельность черепах в южной части побережья была оживленней, чем в северной.

Во время второго посещения Тортугеро, когда только что начинался сезон гнездо­вания, я нанял небольшой самолет и разведал побережье от Тортугеро до Пуэрто- Лимона. Летя на высоте не более сотни футов, я подсчитывал следы черепах на пес­ке. На двадцатичетырехмильном участке, вплотную примыкающем к Тортугеро, за три ночи появилось всего лишь двадцать пять черепах. На восьмимильном отрезке берега от устья реки Ревентазон до устья другой реки, протекающей южнее, не было почти ни одного следа гнездования. Но к югу от этого места виднелось так много сле­дов, что их нельзя было сосчитать. На шестимильном участке берега были сотни, если не тысячи, следов, лежащих один на другом. И сколько я там ни кружил и ни вертелся, подсчитать их было немыслимо. Но самым удивительным было полное от­сутствие признаков гнезд. Каждый из бесчисленных следов представлял простейший полукруг или угол, отпечатавшийся выше линии прибоя. Но нигде я не увидел ни утрамбованного клочка земли, ни прикрытой и замаскированной ямки для яиц. Даже с самолета можно было ясно увидеть, что черепахи выползали на берег, добирались до сухого песка и поворачивали обратно.

Мне приходилось не только беседовать с капитанами, но и самому бродить по по­бережью Тортугеро и имеете со здешними жителями дожидаться flota de sud [130], поэтому увиденное мною с самолета я расценил как подход с юга большого стада зе­леных черепах, направлявшегося к Тортугеро.

Пробные попытки выйти на берег объяснялись, повидимому. тем, что черепахи, как бы чувствуя близкое окончание своего путешествия, вели разведку. Они проверя­ли состояние песка в отношении каких‑то неведомых нам свойств, привлекавших стада в Тортугеро.