– Ну ты, блин, как зомби. Пошли, – приказал Марат. Я подняла чемодан, который в эту минуту показался мне якорьком, цеплявшимся за прошлое, за ту жизнь, что осталась в Трудолюбовке, и послушно пошла к подъезду.

В нос ударил острый запах кошачьей мочи и прокислых щей. Я закашлялась.

– От коровок, за которыми ты подчищала дерьмо, пахло небось не лучше? – с издевкой спросила Эвелина.

– Я не прибирала за коровами, – ответила я, не скрывая обиды. – Даже если я из деревни, это вовсе не означает, что стояла по колено в дерьме, – солгала я, слегка приукрасив действительность.

Конечно, мне приходилось убирать навоз из-под коров, когда я помогала бабушке на ферме. Мне было жаль животных, за которыми никто не ухаживал. Скотник дядя Ваня, бывало, по нескольку дней пил и не приезжал на ферму. Тогда мы с бабушкой надевали высокие резиновые сапоги, брали лопаты и чистили стойло вручную. Но мне не казалось, что в стойле дурно пахнет, – скорее наоборот. Мне нравились эти запахи, они были свежими и здоровыми – в отличие от вони, исходившей от мусоропровода.

Квартира, куда постучал Марат, находилась на первом этаже. Еще на улице я обратила внимание, что на всех окнах стоят ржавые решетки. Дверь тоже была стальной. Марат стучал как-то по-особому. Возможно, это был код, подумала я. Боже мой, как в тюрьме…

– Спит он, что ли? – сказала Эвелина.

В эту минуту дверь слегка приоткрылась. Кто-то наблюдал за нами через промежуток, ограниченный цепочкой.

– Входите, – услышала я чей-то хриплый голос. Выше я говорила о запахах, пропитавших подъезд…

Они были приятнее, чем запах, исходивший из квартиры. Представьте себе жуткий коктейль из застарелого табачного дыма, алкогольных паров, человеческого пота и мочи… Меня чуть не вырвало, я с трудом справилась со спазмами.

– Ты под кайфом? – спросил Марат парня, стоявшего на пороге.

– А, сделал пару затяжек, – процедил тот.

Я смотрела на него, широко раскрыв глаза. Неужели Радик – школьный товарищ Сергея? Судя по описаниям, это был он. Шрам на щеке, светлые короткие волосы (казалось, их кто-то неумело обкорнал), большой прямой нос… Когда Сергей рассказывал о нем, я представляла стильного парня, как и он сам, аккуратного и дорого одетого. Этот же был в растянутых на коленях трениках и грязной футболке. Глаза безразличные, пустые… Кроме того, от него разило перегаром. Скорее он был похож на бомжа, чем на одноклассника модного Сергея.

Мне стало настолько не по себе, что захотелось немедленно уйти. Но как же я уйду, когда цель – работа в казино – была близка как никогда.

– Радик, – закричала Эвелина из комнаты, куда она прошла без всякого разрешения. По всей видимости, она была здесь и раньше. Мои надежды, что мы попали не в ту квартиру, развеялись.

Радик не ответил. Он таращил на меня свои стеклянные глаза.

– Радик, где у тебя травка? – опять закричала Эвелина.

– Ты ее еще не заслужила, – ответил наконец Радик, не переставая пялить на меня глаза. Я почувствовала, как по моей спине покатились капельки холодного пота. Мне стало очень страшно.

– Ладно, иди сюда, я пососу у тебя, – как сквозь вату долетел до меня голос Эвелины.

Радик перестал смотреть на меня, повернулся и исчез в комнате. Я поставила чемодан в прихожей и пошла в туалет. Мне захотелось писать. Совмещенный с ванной туалет был таким грязным, что я не смогла сесть на стульчак и была вынуждена сделать все стоя. Вытирать руки противной тряпкой, которая когда-то была полотенцем, я тоже не смогла. Как только я все сделала, я пробкой выскочила в коридор.

В коридоре я столкнулась с Маратом, который стоял с опущенными брюками и массировал член. Я невольно посмотрела в том же направлении, куда смотрел и он. Увиденное привело меня в шок: Эвелина сидела перед Радиком на корточках и делала ему минет.

Я бросилась обратно в туалет, и меня стало рвать. Не знаю, сколько я простояла над унитазом, но когда я вышла, все сидели за кухонным столом, загроможденным немытой посудой, и молча курили, как будто ничего не произошло.

Вероятно, мне все показалось, подумала я, не зная, что делать дальше. Мне казалось, что я попала в какое-то нереальное кино. Люди, которые окружали меня, тоже казались нереальными: Эвелина, роскошная, почти голливудская блондинка, похожий на обезьяну Марат и стеклянноглазый Радик. Они говорили на странном языке, курили травку вместо табака и открыто занимались сексом друг с другом. Разве такое бывает? Нет, здесь что-то не так!

– Хочешь затянуться? – спросил Радик.

– Нет, спасибо, я не курю.

– Твоя проблема, – ответил он и захохотал. Я не поняла, чему он смеется.

– Хватит валять дурака, – сказал Марат. – Нам пора уходить. Через несколько часов наш человек на таможне кончает работать, и тогда нам придется ждать пару дней, пока он снова заступит на смену.

– А я не тороплюсь, – пожал плечами Радик.

– Время – деньги. Я должен бабки. Я тысячу баксов за нее выложил.

«О ком это он, – подумала я. – Какие странные люди».

– О’кей, – ответил Радик. – Уходим. Сейчас брошу пару трусов в сумку – и готов.

– Эвелина, – прошептала я. – Что ты куришь? Странно пахнет.

– Гашиш, – ответила она кратко.

– Гашиш? Это ведь наркотик!

– Гашиш – травка, а не наркотик. Попробуй.

Я испугалась, поскольку знала: употреблять наркотики – наихудшее зло для человека. Я слышала, как мама ругалась однажды с бабушкой, когда та пилила ее за пьянку. Мама ей тогда ответила: «Скажи спасибо, что пью, а не колюсь», – и я поняла, что наркоманы хуже алкоголиков. Я понятия не имела, как выглядят наркоманы, но смотреть на то, как мама приходит домой пьяная и грязная, как она ругается и как ее выворачивает наизнанку, как она ворует деньги у бабушки, было малоприятно. Мы жили очень бедно, но бабушка все равно умудрялась отложить копейку-другую на одежду и учебники для меня. Когда мать воровала деньги, бабушка приходила в отчаяние.

Бывало, мать вообще не являлась домой. Бабушка в такие дни вздыхала целый вечер, но я ничем не могла ей помочь.

– Нет, спасибо, – с ударением на каждом слове ответила я Эвелине. – Я не хочу пробовать.

– В твоей сраной деревне все так воспитаны или только ты кочевряжишься? – раздраженно спросила Эвелина.

– Извини, я не понимаю, о чем ты.

– Вот-вот! Спасибо, да, спасибо, нет, извини, прости! – передразнила она меня.

– Что же тут плохого – говорить так?

– Посмотрим, как ты запоешь через пару дней, – хриплым голосом засмеялась Эвелина.

– Кончай базар, уходим, – крикнул Марат из прихожей.

Эвелина затушила свою сигарету, и мы вышли вслед за парнями. Радик, хотя и сменил свои треники на джинсы, выглядел преотвратно, и от него по-прежнему несло перегаром.

– Эй, ты не можешь вести машину в поддатом состоянии, – сказал Марат Радику, который, пытаясь открыть дверцу, едва не упал.

– Заткнись, ты мне кто – папаша? – огрызнулся Радик. Вставить ключ в дверной замок было для него непосильной проблемой.

– Короче, я поведу. – Марат отнял у Радика ключи и оттолкнул его в сторону.

Тот потерял равновесие и рухнул на асфальт.

– Эй, телки, помогите втащить его в машину, – прикрикнул на нас Марат. – Протрезвится, пока доедем.

Мы с Эвелиной взяли Радика под руки и с большим трудом втиснули его на переднее сиденье. Потом мы бросили наши вещи в багажник и поехали. По рассказам Сергея, от Минска до Лиды было не больше двадцати километров, но мы ехали около трех часов, которые показались мне вечностью. Я все время думала о том, что произойдет, если меня обнаружат пограничники. Наверняка попаду в тюрьму. В лучшем случае меня вышлют обратно. А Марат и Радик поедут дальше. Обратно в Питер они меня не повезут. Было бы глупо полагать, что они это сделают.

Эвелина сидела рядом со мной и спала.

Марат гнал по шоссе как бешеный, обгоняя одну машину за другой. Мы остановились только один раз, чтобы заправиться. Наконец, миновав Лиду, наша машина подъехала к границе. Марат толкнул Радика в бок, чтобы тот проснулся, и повернулся ко мне.