— Тогда не будем терять времени, — кивнул Вадим. — Прикажите своим рабам грести до самой темноты и не пугайтесь, если не увидите нас.

— Что вы задумали? — быстро спросил купец.

— Проследим, чтобы они не подобрались к вам ночью, — ответил Свейн.

Кивнув, Ширваз перебрался на свою барку, и корабли снова заскользили вперёд. В сумерках, выбрав удобное для засады место, Свейн приказал пристать к берегу и приготовиться к бою. Сам Вадим даже не сомневался, что ушкуйники попытаются добраться не только до купца, но и до такого мощного оружия.

Поделившись с капитаном своими мыслями, он предложил выставить охрану не только у корабля, но и дальше по берегу, чтобы встретить возможное нападение до того, как они подойдут к кораблю. Подумав, Вадим привязал к нескольким горшкам верёвки и, отдав их Рольфу, подробно объяснил ему задачу.

— Зачем так всё усложнять? — задумчиво протянул гигант. — Нападут — встретим как обычно, топорами.

— Во-первых, в темноте мы не будем знать, кого именно рубить. Во-вторых, их будет слишком много для нас. Вспомни, сколько там было кораблей. Пока мы бьёмся с одними, другие могут сжечь наше судно. Так что, если услышишь чужих, просто размахнись и брось горшок куда подальше, желательно вдоль берега, вон туда, — с усмешкой показал Вадим. — Главное — подальше от корабля и наших парней. Сам видел, что эта штука может натворить.

— И что будет потом? — с интересом спросил Рольф.

— А потом, когда всё загорится, мы увидим, кто на нас напал и кого рубить. К тому же, если мимо пойдут их струги, я смогу сжечь их, не идя на абордаж.

— Ладно, сделаю, как ты сказал, — нехотя согласился гигант.

— Что-то не так, брат? — насторожился Вадим.

— Не люблю я так воевать, — вздохнул Рольф. — Хитрости, засады. Куда проще один на один или один против нескольких. Знай руби.

— Согласен, — улыбнулся Вадим. — Но правила не всегда мы диктуем.

— Выходит, хочешь не хочешь, а играй так, как хочет враг? — мрачно спросил Рольф.

— Знаешь, один восточный мудрец сказал: война — это не кто кого зарубит, а кто кого передумает, — вздохнул Вадим.

— Иногда мне очень хочется расколоть тебе башку и посмотреть, где там столько разных знаний помещается, — проворчал Рольф, выразительно покачав своей секирой.

Расхохотавшись, Вадим хлопнул его по плечу и, отходя, ответил:

— Поздравляю, друг. Ты тоже заразился болезнью познания.

— Да иди ты к Тору в задницу со своими познаниями, — огрызнулся гигант.

Быстро перекусив солониной, воины разошлись по выбранным местам, готовясь к возможному нападению. Усевшись рядом со своим арбалетом, Вадим то и дело поглядывал в ночное небо, тихо молясь, чтобы облака разошлись и быстрее вышла луна. По его прикидкам, дело шло к осени, стоял август.

А раз так, то ночи должны быть тёмными и лунными. А на реке в лунную ночь видно хорошо. Свет, отражаясь от поверхности воды, хорошо освещал каждый предмет, находившийся на поверхности. Услышав тихие шаги, Вадим оглянулся и тихо спросил:

— Что, капитан, не спится?

— Уснёшь тут, — мрачно проворчал Свейн. — Печёнкой чую, просто так эти рожи от нас не отвяжутся.

— Да уж, физиономии на тех кораблях не самые приятные, — усмехнулся Вадим. — Хотя, если вдуматься, то и у нас не лучше. Один Рольф чего стоит.

— Раз уж вспомнил про Рольфа, тогда скажи, чем ты его таким озадачил, что он уже почти два колокола сам с собой спорит?

— Как это? — не понял Вадим.

— А вот так. Сидит в кустах и бубнит себе что-то под нос. Со стороны кажется, что где-то шмель гудит размером с собаку. Еле успокоил.

Усмехнувшись, Вадим представил себе эту картину и едва не зашёлся от хохота. Потом в нескольких словах описал капитану задание, которое поручил гиганту. Услышав, что рубака Рольф должен будет атаковать налётчиков при помощи горшков с адской смесью, Свейн мрачно вздохнул и, неопределённо хмыкнув, спросил:

— И как он тебе башку дурную в плечи не вбил после такого предложения?

— Ну, как видишь, вбить не вбил, но расколоть пообещал. Чтобы посмотреть, куда там столько разных мыслей помещается, — усмехнулся Вадим.

— Ты и вправду ничего лучше не придумал, чем ему горшки вручить? — не унимался Свейн.

— А что не так? — не понял Вадим.

— Рольф никакого другого оружия, кроме своей секиры, не признаёт. Ну меч иногда, если секирой не размахнуться. А так… — Свейн удивлённо покачал головой и, помолчав, спросил: — А ты вправду там, у себя, солдатом был?

— Да. Чем-то вроде сотника здесь, — нехотя признался Вадим.

— То-то я смотрю, ты командуешь так, словно всю жизнь этим занимался, — кивнул Свейн.

— Не бери в голову, брат. На твоё место я никогда не встану, — ответил Вадим, моментально просчитав ход его мыслей.

— Это не тебе решать, — неожиданно ответил Свейн.

— В каком смысле? — не понял Вадим. — Что это значит?

— А это значит, что если команда решит, то быть тебе капитаном, — вздохнул Свейн.

— Ерунда, — отмахнулся Вадим. — Ну сам посуди, какой из меня капитан? Да и когда такое было, чтобы северяне над собой чужеземца терпели? К тому же меня не знает никто. Нет, брат. На этом корабле капитан только один. Ты. А я — так, вроде талисмана. Книгочей, одно слово. Да и не рвусь я твоими бандитами командовать. Не моё это время, брат. Не умею я воевать так, как вы. Так что ты уж объясни своим парням, что если они что и задумали, то пусть забудут эту идею. Помочь придумать что-то, толковую мысль подать — это пожалуйста, а командовать ими — это только твоё.

Говоря это, Вадим специально повысил голос так, чтобы его услышали оставшиеся на корабле воины. Нести ответственность за кучу свирепых громил ему действительно не хотелось. К тому же в глубине души он всё ещё надеялся вернуться обратно. Туда, где жизнь для него была простой и понятной.

Внимательно выслушав его, Свейн кивнул и, поднявшись, отправился куда-то на нос судна. Проводив его задумчивым взглядом, Вадим испустил тяжёлый вздох и, устроившись поудобнее, вернулся к своим размышлениям. С того момента, как он очнулся на берегу ручья, в тундре, его мучила одна и та же мысль. Как это могло случиться? А главное — почему именно с ним?

По всем законам, жизненным и научным, он должен был погибнуть. От пуль душманов, от взрыва, от осыпавшихся камней, вырванных из скалы двойным взрывом. Но он до сих пор жив. Хотя назвать жизнью его нынешнее положение было сложно. Нет, говоря откровенно, ему даже нравилось всё происходящее, но каждый раз, по привычке опуская руку на бок, где должен был висеть автомат, он вспоминал, что должен искать рукоять секиры.

Старина Юрген был совершенно прав, когда говорил, что секира ему нравилась больше меча. К своему собственному удивлению, он действительно научился ловко орудовать этой штукой, иногда удивляя даже Рольфа. Растянутые от постоянных занятий рукопашным боем сухожилия и связки, отличная реакция и большая физическая сила здорово помогали.

Но, несмотря на выучку и привычку видеть рядом смерть, ему не нравилось видеть последствия рукопашных схваток. Каждый раз, нанося удар, он вынужден был сжимать зубы и собирать волю в кулак, чтобы не попытаться уйти от драки. Первое, что объяснил ему Рольф, вручив секиру, было простое, но очень жизненное правило: не оставляй живого врага, если не хочешь получить удар в спину.

По трезвому размышлению Вадим был вынужден согласиться с такой постановкой вопроса. Как ни крути, но уж если ему выпал шанс начать, точнее продолжить, жизнь, пусть даже в таких странных условиях, то нужно использовать его на всю катушку.

Но жить просто так он не умел. Всё его существование было подчинено строгому порядку, диктуемому службой. И теперь, оказавшись не у дел, Вадим подсознательно искал что-то, что могло бы снова упорядочить его жизнь. А для этого ему нужно было понять, кто именно и зачем перебросил его во времени. Первые дни Вадиму всё время казалось, что он стал участником какого-то научного эксперимента. И что очень скоро всё закончится.