Уяснив для себя, что никакой памяти кроме короткой записи в личном деле он не оставит, Вадим решил попытаться сделать хоть что-то здесь. Впрочем, что именно ему нужно было сделать, оставалось под большим вопросом. Придя к определённому решению, он снова попытался понять, что за сила перебросила его из афганской пещеры в северную тундру. Кажется, в физике это называлось карманом времени или эффектом хлопка.

Окончательно запутавшись в терминах, Вадим плюнул на физику и вернулся к более насущным проблемам. Убедившись, что про него действительно на время забыли, он поднялся и принялся внимательно рассматривать устройство корабля. Вскоре, Вадим понял, что начинает всерьёз уважать этих ребят.

Пускаться в плавание на такой посудине означает сознательно дёргать смерть за усы. Деревянный киль и обшитый досками шпангоут. На всё это уложен лёгкий настил с рядами скамей для гребцов. Трюм такой, что по нему можно передвигаться, только согнувшись в три погибели или на карачках. Мачта и вёсла.

И вот на этом, если верить историкам, викинги пересекали океан. Вздохнув, Вадим отложил сомнения в их способностях и, присмотревшись к работе моряков, взялся за кисть. Примотанная к палке пакля опускалась в горячую смолу, и этим промазывались швы на заменённых в бортах досках.

Заметив, что он старается работать наравне со всеми, воины одобрительно переглянулись и молча приняли его в рабочую команду. Не имея представления, как правильно нужно смолить борта корабля, Вадим попросту начал обезьянничать, тупо повторяя каждое движение стоящего рядом воина.

Спустя неделю драккар был готов к дальнейшему плаванию. Воины столкнули корабль на воду и принялись ловко взбираться на него по свисающим с бортов канатам. Но перед этим викинги принесли жертву богам. Это действо произвело на Вадима странное впечатление.

Когда воины, ходившие за пресной водой, с криками и улюлюканьем притащили в лагерь живого северного оленя, он даже растерялся, невольно пожалев великолепное животное. Самец в полном расцвете сил, с роскошными рогами упирался и вскидывал голову, пытаясь сбросить своих мучителей, но викинги были сильнее.

Как оказалось, животное запуталось рогом в зарослях ивняка, и увидевшие его водоносы умудрились подобраться к оленю раньше, чем он успел вырваться из этой ловушки. Навалившись на него всей командой, они повалили оленя на землю и, спутав ноги так, чтобы он мог идти только мелкими шагами, потащили в лагерь.

Увидев добычу, капитан растерянно охнул и приказал срочно собирать топливо для костра. Дождавшись темноты, он велел разжечь огонь, и вскоре огромная поленница ярко заполыхала, освещая берег. Два обнажённых по пояс воина подвели к костру оленя, и капитан, громко нараспев произнося какие-то слова, одним движением перерезал оленю горло.

Хлынувшая кровь почти залила костёр, но вскоре поленница снова разгорелась, распространяя по пляжу запах горелой плоти. Капитан окунул палец в кровь животного и принялся рисовать на себе какие-то знаки. Едва увидев, что костёр разгорелся с новой силой, викинги огласили пляж радостными криками. Всё, что Вадим сумел понять, — их жертва была принята.

Потом, когда обряд был закончен, тушу оленя ободрали и попросту зажарили на том же самом костре. Набив животы жареной олениной, воины завалились спать. Быстро распределив ночную вахту, капитан устроился у костра и, позвав к себе кормчего, принялся что-то с ним тихо обсуждать. Понимая, что узнать об их планах ему не суждено, Вадим устроился у соседнего костра и, завернувшись в отлично выделанную волчью шкуру, уснул.

Утром было объявлено о выходе в море. Викинги восприняли это известие с энтузиазмом. В отличие от них, Вадим растерялся. По логике ему нужно было остаться на этом берегу и начать поиск причины своего пребывания здесь. Но несколько быстро сказанных фраз заставили его пересмотреть это желание.

Как выяснилось, бесстрашные воители побаивались этих мест. Судьба не придумала ничего лучше, чем закинуть его в место, называемое фьордом каменного тролля. На борт драккара Вадим поднялся последним и, повинуясь жесту кормчего, опустился на свободную скамью. Всунув в уключину длинное весло, он в последний раз оглянулся на землю, волею случая ставшую его временным пристанищем, и, не удержавшись, тихо вздохнул, припомнив подходящую к случаю латинскую поговорку.

* * *

Жертва Свейна была принята, и теперь он уверенно вёл свой драккар к бриттским берегам, полный решимости отомстить за погибших друзей. Как он и сказал своему старому побратиму и неизменному кормчему Юргену, уйти, не отомстив, значило бы прослыть трусом, а трусом Свейн Акулий Зуб никогда не был.

Трое суток «Синяя акула» резала форштевнем свинцовые воды. К вечеру четвёртого глазастый Свен подал сигнал, что видит землю. Кормчий Юрген как всегда оказался на высоте, выведя драккар именно туда, где началось это бегство. Свейн приказал снять мачту и готовить оружие.

Сидя на своей гребной банке, Вадим внимательно наблюдал, как воины, весело переговариваясь, проверяют кольчуги и проходятся оселками по клинкам мечей. Понимая, что с голыми руками лезть в свалку рукопашного боя глупо, он оставался на своём месте, чтобы не путаться под ногами у остальных. Но у капитана были свои планы.

Заметив, что найдёныш не проявляет особого рвения в подготовке к нападению, Свейн окликнул кормчего и, кивнув на склонившегося над веслом Валдина, сказал:

— Скажи ему, что с нами пойдёт. Дармоеда кормить я не стану.

— Но он без оружия, капитан, — вполне резонно возразил Юрген.

— Вот пусть в бою его себе и добудет, — усмехнулся Свейн. — Заодно и проверим, что он за боец.

— Если позволишь, я ему свою старую секиру отдам. Всё лучше, чем ничего, — вздохнул кормчий.

— Дай. Не для того я его спасал, чтобы в первом же бою потерять. Нам люди нужны, старина, — тихо вздохнул Свейн.

— Знаю. И гребец он отменный, — кивнул Юрген, доставая из-под лавки оружие.

Пройдя к банке, на которой сидел найдёныш, Юрген протянул ему секиру и, присев, тихо сказал:

— Не знаю, кто ты, парень, но если хочешь остаться с нами и жить дальше, то бери секиру и дерись.

— Ради чего? — задумчиво спросил Вадим.

— Ради собственной жизни, Валдин. Можешь попробовать остаться у бриттов, но скажу тебе сразу: там ты будешь только рабом.

— А с вами? Кем я стану здесь? — не унимался Вадим.

— Если сможешь проявить себя как воин, станешь одним из нас. Такое уже бывало. В команде не хватает воинов, и если ты не струсишь, то станешь одним из команды.

— Разве в бой идёт вся команда?

— Останутся только четверо. По жребию.

— А если жребий падёт на меня?

— Значит, это будет выбор богов.

— Хорошо, я иду с вами, — кивнул Вадим, взвешивая в руке секиру.

Решение было непростым, но и выбор был невелик. Вадим уже понял, что действительно оказался среди настоящих викингов. Слишком уж всё было натурально. Значит, ему оставалось или стать одним из воинов, или оказаться рабом. Был и третий выход. Оказаться выброшенным за борт, как трусу.

В его положении оказаться рабом было равносильно самоубийству, а став воином, он вполне мог начать поиск выхода из возникшей ситуации. Во все времена воины были кастой, с которой считались и которую уважали.

Услышав его слова, Юрген одобрительно хлопнул Вадима по плечу и, поднявшись, вернулся к рулевому веслу.

Жестом попросив у соседа оселок, Вадим принялся старательно наводить лоск на подаренное оружие. Заточив лезвие почти до бритвенной остроты, он вернул точило хозяину и положил секиру рядом с собой на лавку. Заметив, что найдёныш готовится к бою, его сосед что-то одобрительно проворчал и, порывшись в своём мешке, протянул Вадиму широкий кинжал.

Дождавшись темноты, капитан приказал двигаться к берегу на вёслах. Смазанные китовым жиром уключины едва слышно шуршали, а длинные вёсла почти бесшумно вспенивали воду. Загребая длинным веслом, Вадим регулярно оглядывался, пытаясь рассмотреть поселение, на которое они собирались напасть.