— Мне двадцать три года, — сдержанно сказала Клер. — И последние шесть лет я сама зарабатываю себе на жизнь. — Ее зеленые глаза смотрели прямо на него, уголки губ слегка приподнялись в усмешке, потому что обижаться на этого человека было просто невозможно. — Хотите взглянуть на мои рекомендации? Они у меня с собой. В сумочке.

Он поднял руку в знак протеста:

— Вполне достаточно ваших слов. Поверьте, я не жалуюсь! Гораздо приятнее иметь секретаршу, которая не похожа на помесь вечно голодного медведя Йоги и учтивого сенбернара!

Клер рассмеялась:

— У писателей такое сравнение называется литературной вольностью?

— Не удивляйтесь. Джонни, возможно, и умеет отделять зерна от плевел, но во всем остальном слепа, как летучая мышь. Бог знает, как могла бы вдохновить писателя та особа, которую она прислала ко мне до вас. Моя жена прозвала ее Горгоной. — Легкая тень пробежала по его лицу, но он тут же ее прогнал. — Боюсь, она была совершенно права. Дайте-ка мне ваш чемодан, я положу его в багажник. Ваш остальной багаж, между прочим, прибыл вчера.

Устроившись через несколько секунд рядом с ней, на водительском месте, он окинул ее еще раз тем же добродушно насмешливым взглядом:

— Надеюсь, Джонни сообщила вам о тех требованиях, которые я предъявляю к работе? Я хочу сказать, обо всех моих условиях?

— Включая ненормированный рабочий день, — успокоила его Клер. — Не волнуйтесь, мистер Холлиз, я готова работать с трех утра, если вас посетит вдохновение. В конце концов, вдохновение не всегда подчиняется строгому распорядку, правда?

— Вы правы. — В его голосе послышалось явное облегчение. — Знаю, что некоторым писателям удается придерживаться какого-то графика в работе, но мне такие условия не подходят. Выпадают дни, когда я не могу написать ни строчки, а потом неделю работаю как одержимый. Сможете продержаться длительное время только на кофе и тостах?

— Если понадобится, — ответила она, с удовольствием подстраиваясь под его непринужденный тон. — В худшем случае это пойдет на пользу моей фигуре.

— По-моему, на этот счет вам не стоит беспокоиться. — Выведя машину со двора, он дождался промежутка в сплошном потоке машин, едущих справа, и повернул налево. — Естественно, у вас будет достаточно свободного времени, — продолжал Холлиз. — Как я только что сказал, в какие-то дни вам нечего будет делать, разве что придется ответить на несколько писем и так далее. Вы вообще-то бывали на острове?

— Нет, — призналась она. — Но надеюсь чуть-чуть познакомиться с ним, пока буду жить у вас.

— Остров вообще-то небольшой, но то, что есть, вам понравится. Обещаю. Возможно, вы позволите мне показать вам некоторые из менее известных красивых мест?

— Очень мило с вашей стороны.

Клер откинула голову на спинку сиденья и расслабилась. Она была уверена, что работа у Стива Холлиза, похоже, сулит ей одни удовольствия. Никаких условностей, легкое, непринужденное общение. Пора забыть Говарда и начать сначала. Впервые за много недель Клер вдруг почувствовала себя беззаботной и жизнерадостной, вновь обретя независимость и самостоятельность. Она ощутила желание жить и получать от этого удовольствие. Все благодаря Стиву Холлизу? Нет, решила Клер, он — только один из компонентов ее нового мироощущения. Сейчас ей казалось, будто, ступив на остров, она в каком-то смысле открыла дверь в неведомое и у нее появилось второе дыхание. Она была свободна и собиралась подольше сохранить такое состояние.

«Аминь!» — мысленно произнесла девушка, и на ее губах появилась легкая усмешка, которая не осталась незамеченной Холлизом.

— Шутка, не подлежащая огласке? — поинтересовался он. — Или ею можно поделиться?

— Я подумала о человеке, которого когда-то знала, — ответила она. — А вы давно живете на этом острове, мистер Холлиз?

Он без возражений принял новую тему разговора:

— Достаточно долго, чтобы понять, что не хотел бы жить ни в каком другом месте. Моя жена родилась на этом острове и выросла здесь. Именно она и убедила меня переехать в Бембридж из Лондона. Должен признаться, что в те дни я колебался, но недолго. Есть определенная магия в жизни на маленьком кусочке суши, со всех сторон окруженном водой, не важно, где он расположен. Англия покажется вам иностранным государством после того, как вы проживете здесь достаточно долго. Хотя некоторые, приезжающие сюда погостить, уезжают без сожаления. — Теперь улыбка появилась на его губах. — Это не похоже на лирическое отступление?

— Нет, — тихо ответила Клер. — По-моему это слова человека, нашедшего свой Шангри-Ла. Разве не говорят, что рай — состояние души?

— Если это не так, то к этому надо стремиться. — Он широко улыбнулся. — Мне редко удается общаться с представителями молодого поколения. А в вашем возрасте всякая сентиментальность обычно выглядит старомодной.

— Я не настолько молода, — возразила девушка. — И, по-моему, вы ошибаетесь. Мы все ищем тихую гавань на долгом пути. — Она посмотрела на него и немного неуверенно рассмеялась. — Рай звучит немного напыщенно, верно? Интересно, что подумало бы ваше молодое поколение о моем вкладе в их убеждения?

— Бог его знает. Они так часто их меняют, просто не знаю, что и думать. Хотя в устах писателя это постыдное признание. Мало приятного признаваться, что некоторые характеры я не смог бы использовать в моих книгах только по той простой причине, что их не понимаю. Но в том, что между нами нет взаимопонимания, наверное, в равной степени виноваты обе стороны. — Холлиз немного помолчал, очевидно, обдумывая свои слова, потом встряхнул головой и усмехнулся. — Это довольно серьезный предмет, не стоит обсуждать его, не успев познакомиться! Лучше расскажите мне о себе. Вы наверняка не уроженка Лондона.

— Вы правы, — кивнула она. — Я родилась в маленьком городке в Шропшире. Мы переехали в Лондон только девять лет назад.

— Мы?

— Мы с матерью. Мой отец умер, когда я ещё училась в школе.

— И сейчас у вас в Лондоне осталась мать?

«Любопытство писателя», — сказала себе Клер, поспешно встав на защиту его, казалось бы, излишнего интереса к ее прошлому. Все герои должны получить оценку своих личных качеств и занять место в картотеке, дожидаясь того момента, когда они будут востребованы, все реалии получат свои ярлыки. Она не обиделась, на этого человека нельзя было обижаться. Просто объяснила себе, что сбор материала составляет часть его жизни и он пользуется для этого любым удобным случаем.

— Два года назад моя мать снова вышла замуж, — ответила Клер. — За американского адвоката. Теперь они живут в Бостоне.

— А вы не захотели уехать из Англии?

«Не захотела?» — задала себе вопрос Клер. Возможно, и уехала бы, если бы ее пригласили. Сейчас, как и тогда, она не знала ответа на этот вопрос. От ее решения ничего не зависело. Отчим с самого начала дал совершенно ясно понять, что меньше всего ему хотелось бы, чтобы взрослая дочь жены цеплялась бы за его только что созданную семейную жизнь. Поэтому, чтобы не расстраивать мать, она притворилась, что ей и в голову не приходило покинуть Лондон, Англию. «Я буду часто навещать тебя», — пообещала мать, но так ни разу и не приехала. Воспоминание о том, что Глен не горел желанием разделить привязанности своей жены, все еще было свежо и слишком глубоко ранило ее душу. Возможно, когда-нибудь…

— Нет, — ответила Клер, — мне не хотелось уезжать из Англии. Здесь все мои друзья. Все близкие мне люди в Лондоне.

— Кроме вашей матери, конечно. — Стив быстро нащупал болевую точку. — Возможно, решающим фактором оказался ваш друг?

— У меня не было близкого друга. — Девушка заерзала на сиденье. — Далеко еще до Бембриджа?

— Извините, — сказал он сочувственно. — Я не хотел проявлять излишнего любопытства. Со мной такое случается — иногда захожу слишком далеко. Между прочим, как ваше имя?

Она удивилась:

— Я думала, миссис Джонсон сообщила вам.

— Только ваши инициалы. Я развлекался, придумывая имена, начинающиеся с «к», и при этом руководствовался, конечно, теми принципами, на основании которых Джонни обычно подбирает персонал. И чуть было не остановился на Кларе, когда вы появились. — В притворном смятении он добавил: — Ведь вы не Клара, правда?