И тогда Филот передал слова погибшего в сражении друга отца – Гегелоха. Они, собственно, были лишь реальной оценкой нынешнего Александра.
Когда царь приказал почитать себя как сына Юпитера, возмущенный этим Гегелох сказал:
– Неужели мы признаем царя, отказавшегося от своего отца, Филиппа? Мы погибнем, если допустим это. Кто требует, чтобы его считали богом, презирает не только людей, но и богов. Мы потеряли Александра, потеряли царя и попали под власть тирана, невыносимую ни для богов, к которым он приравнивает себя, ни для людей, от которых он себя отделяет. Неужели мы ценой нашей крови создали бога, который пренебрегает нами, тяготится советами смертных? Поверьте мне, и боги придут нам на помощь, если мы будем мужественны.
Александра мало интересовала давняя болтовня убитого Гегелоха. Ему было важно заставить Филота признать себя причастным к нынешнему раскрытому заговору. Только так царь мог избавиться «от большой опасности, не только смерти, но и ненависти, ибо Пармениона и Филота, его первых друзей, можно было осудить только при явных уликах виновности, иначе возмутилась бы вся армия».
Палачи продолжили пытки, «ударяя копьями по лицу и глазам» до тех пор, пока Филота не сознался во всех преступлениях. После этого его забили до смерти камнями; согласно Арриану, «Филоту и других участников этого заговора македонцы поразили дротиками».
Убийство Филоты и участников заговора доставило огромное удовольствие Александру: теперь он почувствовал себя могущественным, как бог. От его слова зависела жизнь и смерть не только персов, бактрийцев, но и македонян. И царь решил продолжить кровавое действо.
Третий год томился в походной тюрьме Александр Линкест. Его также обвиняли в попытке убить царя, но даже Александр не осмеливался лишить его жизни. Дело в том, что Линкест приходился зятем Антипатру, который управлял Македонией в отсутствие царя. Естественно, смерть Линкеста могла сделать Александра царем без царства, но теперь ситуация изменилась. Антипатр продолжал управлять Македонией и просил помиловать зятя, но Александр был уже не просто царь – он почувствовал себя богом, а боги не могут бояться смертных. Несчастного Александра Линкеста царь велел доставить на суд македонян.
Курций Руф пишет:
Итак, Александра привели из-под стражи и велели ему говорить. Но хотя он обдумывал оправдательную речь в течение трех лет, от смущения и волнения он сказал мало из того, что подготовил; под конец ему изменила не только память, но и рассудок. Ни у кого не было сомнения, что его волнение свидетельствует об упреках совести, а не о слабой памяти. Итак, воины, стоявшие к нему ближе, пронзили его копьями, пока он еще боролся со своей забывчивостью.
Волей-неволей Александру пришлось убить и любимого войском Пармениона, который считался лучшим другом Александра. Теперь же старый полководец был поставлен правителем Мидии; в его распоряжении находилась царская казна в 180 тысяч талантов и преданное войско. По одному из предположений Арриана, если Парменион и не участвовал в заговоре, «то теперь, после гибели сына, страшно было бы оставить его в живых; слишком высоко ценил его не только Александр, но и все войско, не только македонское, но и чужеземное; часто в очередь и без очереди командовал он ими по приказу Александра и к общему удовольствию».
Самыми громкими победами Александр и его отец, Филипп были обязаны Пармениону. Именно он, по словам Плутарха, побуждал Александра к походу на Азию. И этот поход принес Пармениону больше горя, чем славы. Из трех сыновей двое погибли раньше. Третий же, Филота, убит после долгих истязаний по воле Александра. Впрочем, Парменион так и не узнает о смерти последнего сына. Александр действовал молниеносно, без лишних раздумий и угрызений совести: ведь убийцам необходимо было достичь столицы Мидии раньше, чем туда попадут столь же стремительно разлетавшиеся слухи о смерти Филоты.
Исполнителем приговора для Пармениона был избран Полидамант – любимец старого полководца, обычно в сражениях находившийся подле него. Выбор был неслучаен, ибо приблизиться к Пармениону свободно мог человек, которому тот доверял, если даже молва о смерти сына дошла до Экбатан. Чтобы и вовсе не возникло препятствий, царь вручил два письма для Пармениона: одно от него, второе якобы от сына (перстень с печатью Филоты находился у Александра).
Александр видел, что его приказ очень смутил Полидаманта, но не сомневался, что он будет исполнен в точности. Царь приказал схватить младших братьев Полидаманта и держать их в качестве заложников.
Убийце в Мидии должны помочь стратеги Пармениона: Клеандр, Ситалк и Менид – Александр обещал разделить между ними войско и власть Пармениона. Курций Руф описывает последние мгновения жизни старого полководца.
Парменион прогуливался в роще, окруженный военачальниками, которым царь в своих письмах предписывал его убить. Для исполнения предписания они установили момент, когда Парменион начнет читать письма, которые ему передаст Полидамант. Последний, изобразив уже издали, как только его заметил Парменион, радость на лице, побежал, чтобы его обнять. Когда они обменялись взаимными приветствиями, Полидамант передал Пармениону письмо, написанное царем.
Парменион, ломая печать письма, спросил, что делает царь. Тот ответил, что он узнает об этом из самого письма. Парменион, прочтя его сказал:
– Царь готовит поход против арахосиев. Деятельный человек, он никогда не знает отдыха. Однако, достигнув столь большой славы, он уже должен беречь свою жизнь.
Затем он стал читать другое письмо, написанное от имени Филота, и на его лице отразилась радость. Тут Клеандр вонзил ему в бок меч, а затем перерезал горло; остальные также пронзили его, уже мертвого.
Оруженосцы, стоявшие у входа в рощу, узнав об убийстве, причина которого им была непонятна, бросаются в лагерь и тревожной вестью поднимают воинов. Те, вооружившись, сходятся к роще, в которой было совершено убийство, и заявляют, что если Полидамант и остальные участники преступления не будут выданы, то они сломают стену, окружающую рощу, и прольют кровь за кровь своего военачальника. Клеандр велит впустить их главарей и читает им письмо царя к воинам о кознях Пармениона и с приказом отомстить. Объявление воли царя пресекло если не гнев, то, во всяком случае, мятеж. Большинство воинов разошлись; остались немногие, просившие разрешения хотя бы похоронить тело своего военачальника. Клеандр долго отказывал им в этом, боясь оскорбить царя. Затем, когда их просьбы стали более настойчивыми, он разрешил похоронить обезглавленное тело, считая необходимым устранить причину их недовольства. Голова Пармениона была послана Александру.
Таков был конец Пармениона, славного как на войне, так и в мирное время. У него было много удач без царя, царю же без него не довелось совершить ни одного великого дела. Он умел угождать царю, требовавшему всеобщего подчинения своему счастью. В свои 70 лет он с юношеской энергией исполнял обязанности военачальника и часто даже рядового воина; быстрый в решениях, смелый в их исполнении, он был любим военачальниками и еще более воинами.
Юстин пишет, что «в лагере все начали роптать, сожалея о смерти невинного старика и его сына, между прочим говорили, что и им всем не приходится ждать ничего лучшего».
Александр нашел способ избавиться от возмутителей спокойствия; его изобретательность удивляет, если учесть, что на поле боя она вообще никак не проявлялась. Македонский царь реализовал мечту любого властителя: узнать, что говорят о нем подданные. Он сообщил войску, что посылает в Македонию некоторых своих друзей вестниками победы над Дарием; солдатам же посоветовал написать письма родным и послать вместе с ними.
Сданные связки писем он приказывает тайно принести к нему. Узнав из этих писем мнение о себе отдельных солдат, он всех тех, кто наиболее резко отозвался о нем, свел в одну когорту, с тем чтобы либо истребить их, либо распределить их по колониям в самых отдаленных областях.