Он внимательно смотрел на нее с высоты своего роста, гнев его улетучился. Витторио обнял ее за плечи:

– Лили Мейер! Я изумлен тем, что в таких обстоятельствах ты пытаешься овладеть ситуацией, изумлен твоей прямотой, благодарю тебя за здравый смысл. – Он дразнил ее. Его губы коснулись ее губ так легко, так целомудренно, что она улыбнулась.

Лили вымыла кофейные чашки, потом взяла совок и подмела осколки стакана. Свечи почти догорели, она затушила их перед тем, как рухнуть на диван. Дождь кончился, и воздух стал заметно свежее, но Лили знала, что не уснет. Она слушала, как Витторио ходит по ее комнате наверху, наконец он улегся и воцарилась тишина. Она лежала, размышляя о том, как ей вести себя с Витторио дальше. И чего, собственно, он хочет? Любви? Брака? И чего ожидала она? Теперь у нее не было сомнений – она любила его. Он тоже желал ее, но насколько глубоки его чувства? Этот человек искал совершенства в человеческих отношениях, того же, чем Бог одарил Хьюго и Эмилию, – гармонии отношений. Однако пока между ними ничего подобного не было. Не было такой любви. Она испытает ее только тогда, когда встретит человека, который так же откроет ей навстречу сердце, как она – ему.

Не сумев заснуть, Лили зажгла свечу и неслышными шагами поднялась в спальню и долго стояла, склонившись над изголовьем отцовской кровати, и глядела на Карло. Какое безмятежное лицо было у спящего мальчика. Он был красив, сын Витторио.

– Что же мне делать? – прошептала Лили, медленно выходя из комнаты. Она остановилась у своей спальни; дверь ее была приоткрыта. Приподняв свечу, она увидела спящего под простыней Витторио. И вдруг ее сознание озарила догадка, почему отец так хотел, чтобы она поселилась здесь, на этой вилле. Ведь Хьюго Мейер и Витторио Росси были по-настоящему близкими друзьями, – может быть, Витторио даже стал для ее отца чем-то вроде сына? Хьюго видел, как несчастливо складывается жизнь Витторио, как далеки его отношения с женой от тех, которые сложились между ним и Эмилией, и, кто знает, – может быть, он надеялся, что Лили и Витторио суждено на этой вилле познать настоящее счастье?

Теперь она знала, что ей делать. Она отдаст всю свою любовь этому человеку, ибо тот, кто не умеет одаривать, никогда не получит ничего взамен. Лили задула свечу и подождала, пока ее глаза привыкнут к темноте. Войдя на цыпочках в спальню и притворив за собой дверь, она приблизилась к кровати. Ее пальцы дрожали, неловко расстегивая халат; мгновение спустя он бесшумно скользнул на пол.

Всю ее охватило желание, сердце бешено колотилось в груди, обнаженное тело горело. Лили уже ни в чем не сомневалась, зная, что ей нужен только этот человек. Она приподняла край простыни и бесшумно скользнула к нему. Почувствовав ее движение, Витторио застонал во сне, но не проснулся. Лили осторожно склонилась над ним и постаралась рассмотреть в темноте черты его лица, провела по его щеке кончиками пальцев. Робким движением руки она коснулась его груди, начала спускаться вниз, к его животу и бедрам. Затем, прижавшись к нему лицом, она стала нежно целовать его лоб, глаза, щеки; и прильнула к его губам.

Витторио раскрыл глаза и сразу все понял. Еще не до конца проснувшись, он повернулся на бок и привлек ее к себе, покрывая ее исполненное желанием тело жаркими поцелуями.

– Любимая, – страстно выдохнул он, – на этот раз…

Лили никогда не могла даже представить себе, что ей доведется испытать такое райское наслаждение. Его нежные, умелые ласки, дразнящий язык доводили ее до исступления; опьяненная желанием, Лили была словно в бреду. Она жаждала, чтобы он вошел в нее, чтобы их тела слились в одно целое. Его язык словно дразнил ее, касался сосков, скользил вниз по животу, осторожно обводя нежный лобок. Она возбужденно глотнула воздух, когда он, медленно раздвинув ее ноги, припал жаркими губами к заветному треугольнику шелковистых волос.

Спина Лили изогнулась, она старалась удержать крик страсти. Не было ни настоящего, ни будущего, не было ничего, кроме его губ, так нежно ее ласкавших.

Наконец Витторио опрокинул Лили на спину и приник к ней всем телом. Она подалась к нему, раздвинула бедра, и он вошел в нее.

– О Боже, – молила она, – еще, Витторио, еще… Глубже…

Теперь их тела двигались в едином ритме; Лили не могла удерживать стонов бесконечного наслаждения, ее целиком захлестнула волна нежности и обожания. Витторио что-то страстно и нежно шептал ей по-итальянски, и, хотя его слова были непонятны Лили, они, сама интонация его голоса наполняли ее душу неизъяснимым счастьем. Его движения становились все более энергичными, и с последними заключительными толчками с его уст слетели страстные, исполненные сладостной и томительной муки два слова, смысл которых она поняла:

– Люблю тебя!

И тогда, в этот миг кульминации и экстаза, хриплый крик Витторио был приглушен прижавшимися к его рту губами Лили. Теперь они отдали друг другу все, и отныне Лили и Витторио принадлежали друг другу.

Лили проснулась от непривычных звуков – звона посуды, приглушенного смеха, журчания воды в кране. Сквозь приоткрытое окно проникало стрекотание цикад.

Карло, Витторио, они здесь, вместе, в доме ее отца! Казалось, у них было больше прав находиться здесь, чем у нее. Почему-то она вдруг почувствовала себя чужой здесь, безнадежно одинокой, хотя после минувшей ночи так не должно было быть, она могла бы ощущать себя близкой им. Оба они пришли к ней в час беды, оба нуждались в ней.

Лили поднялась с постели и прошла в ванную. Смех снизу доносился и сюда. Ей показалось, что им настолько хорошо вместе, что она им больше не нужна. Настало время сомнений. После ночи пришло утро, время расплаты за пережитое блаженство. Сперва наслаждение, потом боль. Лили решительно отогнала эти мысли. Нет, она не должна так думать, но неуверенность – чувство, с которым трудно сладить. И отчего ей так трудно поверить, что Витторио любит ее? Казалось бы, этой ночью он доказал глубину своего чувства к ней. Но сейчас она спустится вниз, крепко обнимет этих двух мужчин, и все станет на свои места, будет просто замечательно.

Когда Лили тихонько переступила порог кухни, она увидела там отца и сына Росси; солнечные лучи играли в их волосах. Карло восседал по-турецки на коврике, натянув на себя старую майку Лили; Витторио готовил кофе и намазывал бутерброды медом. Они разговаривали по-итальянски, очевидно, шутили, не замечая ее присутствия.

Лили так захотелось обнять их обоих! Ей просто необходимо было почувствовать себя нужной им… И тут Витторио поднял глаза и просиял, увидев ее.

– Лили, у нас возникла проблема, которую без тебя не решить. У Карло вся одежда вымазана в грязи, и он наотрез отказывается снять этот «пеньюар», в котором можно ходить без штанов.

Тут Карло издал возглас смущения и ткнул отца кулаком в бок. Тот согнулся пополам, как от невыносимой боли, и все дружно расхохотались.

– Простите, господа, – со смехом сказала Лили, бойким шагом подходя к ним, – конечно, мне, лентяйке, следовало бы не смыкать глаз всю ночь, отстирать одежду, вымыть полы…

– Бедная Золушка! – подыграл ей Витторио. – Что же нам такое сделать, чтобы развеять ее печаль? – Он обернулся к сыну.

Карло раздумывал не более секунды:

– Пусть Принц женится на ней! – воскликнул он.

– А ты ничего не забыл? – осведомился Витторио, грозно насупившись, хотя в глазах его играли веселые искорки.

Карло вскрикнул и указал пальцем на босые ноги Лили:

– У нее же нет туфелек! На ней должны быть хрустальные башмачки, но ведь у нас их нет! – Он сразу же увлекся игрой.

– А также и прекрасного Принца, – смеясь, вставила Лили.

– Смотрите-ка, – воскликнул Витторио, поднимая с пола стеклянную банку, – чем не хрустальный башмачок?

– А папа будет Принцем, – завопил Карло вне себя от радости, обхватив одной рукой Лили, а другой – Витторио. Они еще долго стояли так и смеялись, но сердце Лили рвалось на части. Ах, если бы сказки когда-нибудь становились былью!