Преодолев охватившее ее оцепенение, она налила питье для Карло и, когда он вбежал в кухню, протянула ему стакан.

– Карло, пожалуйста, не надо помогать мне укладывать вещи. У меня их совсем немного, и я быстро справлюсь сама.

Карло с недоумением посмотрел на нее.

– Но папа сказал, что у тебя куча вещей. Книги дедушки, его картины, да еще украшения бабушки…

– Я не смогу увезти с собой все это! – резко сказала Лили, нервным движением отбрасывая волосы со лба. Не хватало еще, чтобы Карло воспринимал ее отца и его подругу как своих дедушку и бабушку; Витторио не должен был позволять Карло называть их так.

– Но папа сказал, что ты захочешь все это…

– Но не в чемодане же я все это увезу с собой! – потеряв самообладание, почти закричала Лили. Как бы ей хотелось, чтобы Витторио был сейчас здесь, чтобы она могла ногтями расцарапать его самоуверенную физиономию!

Карло неожиданно для Лили рассмеялся.

– Конечно, эти вещи не поместятся в твой чемодан, – их отвезут на грузовике.

– Отвезут на грузовике?!! – осипшим вдруг голосом переспросила Лили: она уже перестала что-либо понимать. – Куда отвезут?!

– К нам домой, конечно, – выпалил Карло, все еще смеясь. – Мы все приготовили для тебя. Джина вчера вечером так старалась привести дом в порядок…

Девушка пыталась что-то возразить, но дар речи оставил ее, в ушах стоял звон. В этот момент Карло развернулся и вприпрыжку выбежал из дома.

– Папа вернулся!

Звон в ушах сразу оборвался, и Лили услышала стук дверцы.

В дом, смеясь, вошли Витторио и Карло. Лили, оторопев, смотрела на них, не в силах пошевелиться.

– Карло говорит, что ты не торопишься укладываться… – Витторио заглянул ей в глаза, но Лили отвела взгляд и, сдерживая рыдания, побежала через комнату к лестнице.

– …Но ничего, – сказал Витторио, поймав ее за руку, когда она пробегала мимо него. – Я освободился и помогу тебе. – Он повернул Лили лицом к себе, и она оказалась в его объятиях. Губы Витторио коснулись ее губ, и девушка почувствовала, что ее сердце готово разорваться. Словно издалека она услышала радостный визг Карло. «Ты – дьявол, Витторио Росси», – пронеслось у Лили в голове, но ее била такая дрожь, что не было сил освободиться. Витторио крепко держал ее, и девушка невольно подумала, что Карло воспринимает все это как нежные объятия. Этой комедии она Витторио не простит, не простит никогда!

Неожиданно в открытые двери вошла скромно одетая черноволосая молодая женщина. Карло подошел к ней, взял ее за руку и взволнованно заговорил о чем-то по-итальянски. Женщина засмеялась, глядя на Витторио и Лили, и быстро-быстро что-то сказала на своем родном языке.

Витторио засмеялся ей в ответ и сказал по-английски:

– Да, она будет красивой женой. Джина, спасибо. Карло, теперь ты можешь ехать с Джиной. Как помощник по укладке вещей ты оказался совершенно несостоятелен, и мы больше не нуждаемся в твоих услугах. Я тебя увольняю.

Карло с улыбкой подбежал к отцу, крепко его обнял, затем обнял Лили, и видно было, что если бы он мог, то обнял бы их обоих сразу: ведь они так крепко обнимали друг друга.

Лили решилась дождаться, пока Джина и Карло уйдут, чтобы никто не помешал ей излить на Витторио весь свой гнев, и когда машина отъехала, она резким движением вырвалась из его рук.

Витторио успел перехватить ее сжатые в кулаки руки, прежде чем она осыпала его градом ударов; со спокойной улыбкой он посмотрел на ее пылающее гневом лицо.

– Обыкновение итальянских женщин бить мужей почти исчезло в Тоскании, поэтому не надо этого делать, дорогая.

– Я тебе не «дорогая», – выпалила Лили, глядя на него широко открытыми и полными негодования глазами. – Я здесь оставаться не собираюсь, и уж тем более не намерена выходить за тебя замуж!

– Но ты выйдешь, и скоро…

Наконец Лили удалось освободить руки, и, вся дрожа, она набросилась на Витторио.

– Как ты посмел? Как ты посмел использовать в своих «играх» Карло?! И эту Джину! Как ты посмел использовать их против меня? Ты словно машина, лишенная элементарных человеческих чувств!

– В том-то и беда, что у меня слишком много чувств к тебе…

– Ты снова лжешь! Тому, что ты позволяешь себе в отношении меня, нет названия, но как ты можешь уродовать душу своего ребенка… Это невероятно…

– Что именно так возмущает тебя в моих поступках по отношению к Карло?

– Ты обманул его, сказав, что я остаюсь…

– А разве это не так? – прервал ее Витторио, улыбаясь; он положил руки на плечи Лили, пытаясь успокоить ее. – Ты никуда не поедешь, кроме моего дома. Чтобы быть со мной и с Карло…

– Ни за что! – Лили покачала головой. Она так хотела быть нужной им, но сейчас… Теперь мир словно стал иным. – Все, что тебе нужно, так это рабочую лошадь, которая содержала бы твой дом в порядке, присматривала бы за твоим сыном и согревала постель, когда у тебя появится в этом необходимость.

– Все это можно получить за деньги, не отдавая сердца, Лили Мейер, но я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой…

– Тем хуже для тебя, – в исступлении крикнула она. – Ты гоняешься за мечтой, Витторио, но я – не мечта и не та женщина, которую ты так сильно любил! Мне не дано ее заменить.

Его руки у нее на плечах напряглись, а затем беспомощно опустились.

– Мне не нужна мечта, Лили, – проникновенно сказал Витторио. – Мне нужна ты. Я люблю тебя, а ты в исступлении говоришь то, чего я не могу и не смогу понять, и не хочешь поверить в глубину моей любви к тебе.

– Я не могу в это поверить, Витторио, тебе не впервой обманывать меня!

Он быстро взглянул в лицо Лили, и она прочитала отчаяние в его глазах.

– Я был уверен, что ты простила меня за мой обман. Он казался мне единственным способом удержать тебя…

– Я имею в виду не эту ложь.

Теперь его взгляд выражал полное недоумение.

– Но тогда я просто не понимаю, о чем ты говоришь! Давай попытаемся разобраться во всем, и ты увидишь, что речь идет о каком-то недоразумении!

Лили пристально посмотрела на него. Ее ресницы задрожали от нерешительности.

– Я… Я хочу правды, – прошептала она.

– О чем? – настаивал он.

Лили отвернулась, не решаясь ответить на его вопрос. Да, он любит ее. Он хочет, чтобы она стала его женой, жила в его доме вместе с ним и Карло… Но жить с призраками прошлого, делить место в его сердце с другой, пусть ушедшей из жизни женщиной, она не могла.

Витторио чувствовал, что происходит в ее душе, видел, как она страдает от невысказанной мысли. Он ласково притянул ее к себе.

– Лили, если мы собираемся строить жизнь вместе, то между нами не должно быть секретов.

– Но между нами всегда будет невидимая стена, Витторио, – тихо сказала она, подняв на него полные слез глаза. – Я не могу… не могу жить с твоим прошлым, пойми. Ты лгал мне, когда говорил, что твоя жена убила в тебе любовь к ней. Но та любовь не умерла. Она продолжает жить.

– Нет, Лили, нет, – убеждал ее Витторио. – Она разрушала наш брак, дойдя до того, что стала отрицать мое отцовство. Все, что осталось в моей душе от любви к ней, – это горечь и чувство вины за то, что я не мог сделать ее счастливой.

Лили покачала головой. Она была в отчаянии и не знала, верить или не верить его словам.

– Витторио, ты лгал мне раньше, лжешь и теперь.

Он вспыхнул:

– Я сказал тебе правду!

– Значит, твой сын лгун? – почти шепотом спросила она, смотря прямо ему в глаза открытым и вопрошающим взглядом. – Значит, он лгал, рассказывая о том, как его отец и мать любили друг друга и как они радовались, когда он родился! Что еще рассказывал Карло? Ах, да: «Папа говорит, что если кто-то умирает любимым, то любовь к нему продолжает жить…»

Ее голос сорвался, и она почувствовала, что ее щеки мокры от слез. Смахнув их тыльной стороной ладони. Лили продолжала:

– Вся твоя жизнь – ложь. Ты сплел целую паутину выдумок вокруг моего отца и Эмилии. Карло называет их дедушкой и бабушкой, и ты не удосужился сообщить ему, что они всего лишь твои друзья!