Элермэ потянулась за кувшином с водой. Пока она пила, оба Правителя жадно наблюдали за процессом. Пить хотелось страшно.

— Ну, я бы ничего такого не подумала. — Светлая улыбалась. — То есть, сначала тут и думать было нечего. А пытаться узнавать точно… неприятно. Но если бы ты, Амалирос, стал настаивать на таком страшшшном заговоре, я бы проверила. — Элермэ многозначительно покачала кувшином, в котором плескалась вода. Тиалас смутился. Амалирос хлопнул себя по лбу и застонал. — Вот именно, считала бы все сведения с воды. Она же у вас тут всю ночь стояла. И на каком по счету бочонке вам пришла в голову мысль о том, что найдется хотя бы одна отважная дева, которая будет сюда среди ночи заползать? На третьем, четвертом или последнем? Надо что-то делать с этой отравой. Я, пожалуй, поговорю с Владычицей… — Элермэ допила воду.

Тиалас подтащил к себе плащ, замотался в него поверх покрывала и опять почувствовал себя Владыкой. Амалирос нахмурился — такие заявления он терпеть не мог. Кое-кто решил, что им можно управлять. В отличие от Озерного, он себя чувствовал Правителем в любом виде. И даже сейчас — забравшись под край простыни. Ладно, с диковинным новым заговором он действительно промахнулся. Багрянки, и правда, выпили слишком много. Так много он себе никогда не позволял. Но это — не повод менять раз и навсегда установленный порядок. А порядок очень простой — есть только один Повелитель — Амалирос Ар Ниэль Арк Каэль. Выше — только Единый Создатель. Так было и так будет.

— Прекраснейшшшая моя! Сколько Повелителям пить или есть — они будут решать сами. Это — первое. Сегодня состоится наш Брачный Обряд — это второе. По завершении обряда ты будешь объявлена Повелительницей. Объявлена — это третье. Просто объявлена — это четвертое. Только и всего лишь объявлена — это пятое. Я тебя, конечно же, люблю… и уважаю как мать моих будущих детей. Даже несмотря на то, что я из-за тебя чуть не умер. Владыка Тиалас, подтвердит и предъявит документы, неоспоримо свидетельствующие о моей почти состоявшейся кончине. — Амалирос скорбно вздохнул. Тиалас даже забыл, что сам умирает от жажды. Признание в любви, вставленное в «воспитательную» речь его потрясло. Темный наглядно демонстрировал, как надо добиваться своего. И про письмо напомнил, заодно. Выползень. — Другими словами, моя дорогая, тебе придется меня любить таким, какой я есть, а не таким как хочешь ты. Я злой, беспощадный и крайне ранимый… выползень. И попрошшшу это учесссть. Деться тебе некуда, братья не помогут, детям нужен отец. Надеюсь на твою сообразительность. На этом первый семейный скандал считаю законченным. — Амалирос принял поданный Тиаласом плащ, и два ненормально одетых Правителя отправились пить. Воду.

Озерный Владыка был не то, чтобы в восхищении, но удивлялся отсутствию реакции со стороны своей, теперь уже почти бывшей подданной. Но еще больше — такому Амалиросу. На самом деле это и был Повелитель Темных в своем типичном, нормальном состоянии. Таким его знали подданные и воспринимали гораздо спокойнее, чем когда он носился со склянками, устраивал поединки со Светлым в Чаше, пил багрянку в несусветных количествах и вообще — выбивался из образа. Но Тиаласу совсем не нравился такой высокомерный «сухарь».

— Выползень, а ты не слишком… сурово обращаешься с будущей матерью? Они, матери, в этот период ранимее самых ранимых. И нервные.

— Озерный, не трави душу. Ты просто не понимаешь — стоит с самого начала уступить — всё! Она сильная — переживет. Для девы главное — Обряд. Сейчас начнут мерить все эти платья, ожерелья… к вечеру уже будет веселиться.

— Да? Будет, думаешь? — Тиалас неплохо знал Элермэ и сомневался.

— Точно. Вот, если бы я выказал слабость, стал, смешно сказать, просить или, хуже того обещать… Ты обещал Лаариэ, что «больше не будешь»? По глазам вижу — да. Вот, если бы я так поступил, то Элермэ бы точно сбежала. А так — мстить будет. — Амалирос дернул Светлого за плащ и оскалился. Маска надменности сползла, как и не было. — Ты же сам предлагал нескучно жить. Помнишь, в том, своем наглом личном послании? Пользуюсь твоим советом. Как только заработает план с Властелином, развлекаться больше будет нечем. Твоя Прекрасная подданная полюбила меня за силу, наглость и… некоторую необычность. Придется соответствовать. А вот с багрянкой… Я даже знаю, что она сделает. И не подкопаешшшься!

— Весть пошлет? Тогда точно — не подкопаешься. Лаариэ Весть примет, каналы поставки водорослей перекроет… Есть только один способ противодействия. — Тиалас зачерпнул воды из фонтана. — Холодная, прелесть какая! Только обещай, что не озвереешь. И не устроишь безобразную драку. Да… и не попытаешься найти заговор. А то я тебя знаю. И вот еще что — условие: водоросли тебе — даром, мне — даром багрянку. А лучше — сам способ изготовления. Вот тогда они будут слать Вести. А мы будем пить багрянку. В любом месте. Порознь и вместе. Поэтично?

— Интригующе поэтично. А раньше что? Не было такой возможности? — Амалирос не верил во внезапные гениальные планы. Особенно, если Светлый выглядит смущенным и начинает говорить почти стихами.

— Лаариэ…

— А-а! Понял. Сегодня великий день пробуждения мужского самосознания… Хорошо. Обещаю. Руки, ноги и ребра друг другу ломать не будем. Рецепт изготовления получишь. Ну, и как ты планируешь переправлять сырье? Да, кстати, обещай, что и ты проявишь всю свою Светлую выдержку и не попытаешься оторвать мне… «щупальце». Так что пошли вниз. От воды подальше. Какая у меня оказывается проблемная Спутница Жизни… Хоть не пей. Воду.

Элермэ размышляла под восторженные охи и ахи счастливой Матери Повелителя Фиритаэ.

Светлую крутили как куклу, что-то где-то закалывали, что-то где-то подшивали. Краем уха она слушала, что ей говорят и даже кивала вовремя. А иногда и отвечала. Конечно, она — умница. Конечно, она приняла верное решение вернуться. Еще бы — Фиритаэ счастлива: её младшего сына Аэрлиса скоро выведут на средние уровни… А Амалирос — тварь подгорная. Но это она и раньше знала. Такого телегой не переедешь и табуном не затопчешь — сбежит, потом вернется и сделает гадость. Очень сильная тварь, потому что. Хоть следуй советам Вайолы: бить спящего. В принципе, это сегодня и было сделано. Не совсем в том самом смысле, но все же… К встрече не подготовился, за безобразное поведение не извинился, спит с… где с кем падает там и спит. Редко, конечно, но — не приятно.

Несколько утешил план курятника в детской — глупо, но показательно. Значит, не такая уж и тварь. То есть, выползень вполне домашний, но хочет казаться диким и буйным. Лаариэ Весть получила. Водорослей для изготовления настойки больше в Темных Владениях не будет. Вся имевшаяся багрянка отправилась в озеро. Интересный у воды цвет получился — розоватый. Мерзкий. Но, судя по тому, что Элермэ по этой воде прочитала о вчерашнем разгуле — правильный цвет. Бедный Ар Намэль — чуть не утопили. Вот никогда бы не подумала, что Озерный Владыка может участвовать в приступах Темного веселья. Универсальные… Одинаковые! Опять Вайола вспоминается — все мужики жеребцы… И только один — Выползень.

Черное платье для Обряда — это слишком. Может, с белыми волосами Темных это и выглядит неплохо, но она-то со своими черными будет как ворона. Ворона в белых тарлах. Ну и ладно, это даже символично — пойдёт как на казнь. А заодно нужно успокоиться и отомстить. Есть такая Светлая месть — Тоска Озерная. Прием хороший. Работает безотказно. Ни слез, ни истерик, ни скандалов. Искреннее, ну ладно — почти искреннее Светлое безразличие, усталые вздохи и мечтательный взгляд, устремленный в потолок, любого доведут до бешенства за месяц, а уж подозрительного Темного — и того раньше. Больше всего Амалирос терпеть не может, когда его недостаточно высоко оценивают.

Он думал, что своим веским словом закончил «скандал»? Да еще ничего не начиналось. Братья за Пределом? Он забыл, что в Озерном Краю живет великий живописец Нальис… И вот об этом можно напомнить. Пусть Выползень покупает за тарлы «Ручьи» и «Водопады», а вот портреты, которые рисует Нальис Аль Арвиль, он никогда не видел. «Портрет Неизвестного в синем плаще» был её детской любовью… лет на двадцать. Жаль, что такая красота существовала только в воображении художника. Обязательно надо попросить Отца прислать её личные вещи. И портрет, конечно. Если Амалирос не перестанет вести себя как выползень, портрет можно будет поставить на видном месте. Если начнет командовать — повесить в спальне. Ну, а если будет упрямо стоять на своем, то придется пойти на крайние меры — спрятать полотно так, чтобы он его «случайно» нашел. Приступ бешенства — гарантирован. Немедленно заподозрит в тайной страсти. Ну, и совсем жестоко — повесить их рядом: картину «Амалирос душит сам себя» и «Неизвестного». Очень контрастно получится. Во всех смыслах.