— Хм.

— Можно вопрос?

— Если ты о том, чтобы я ее оставил, то ответ «нет». И разве ты не должна быть в Нью-Джерси?

— Рейс отложили. И у меня есть помощник. Шоу начинается в десять, так что я собираюсь немного опоздать. — И Бьянка продолжает. — Но дело в не этом.

— А в чем?

— Твоя смерть... Зачем все это? Кто тебя забрал? И чья это идея со вскрытием?

Я смотрю на нее сверху вниз, а перед глазами мелькают кадры из прошлого. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

— Скажи, где деньги! Твои связи! Скажи! — рявкает Уэст, поднося руки к моей шее. Он душит меня. Я задыхаюсь, но отказываюсь просить пощады. — Скажи, где эти гребанные деньги?! — Он отпускает меня, и я, тяжело дыша, падаю к оковам, надетым вокруг моих запястий.

Сквозь хрипы, тяжело выплевываю слова:

— Да пошел ты, толстая, грязная сука. — В тот же момент кулак Уэста врезается мне в лицо, из-за чего я впечатался в стену и отключился на несколько часов.

— Есть вещи, которые мы должны оставить в прошлом, — говорю Бьянке, прежде чем закрыть дверь ванной.

— Эйс, — зовет она, но я игнорирую ее. Она дергает дверную ручку, но я поворачиваю кран, надеясь заглушить ее голос.

В конце концов, она сдаётся, и я тяжело выдыхаю, сжимая край раковины. Я сжимаю прохладный фарфор, пока мои пальцы не немеют.

Я задыхаюсь.

Мое тело вибрирует от ярости.

Меня мучат три года избиения, насилия и унижения. Я испорчен, это точно. В какой-то момент я думал, что останусь в той камере навсегда. Я не хотел так думать, потому что всегда искал выход из любой ситуации.

Думаю, единственным позитивным в Брюсе было то, что он не трус. Но Уэст мертв. И я знаю, что он с кем-то работал. «Большая акула», — так он говорил. Вот почему мне трудно доверять кому-либо. Я просто не могу не задаться вопросом, кому хватило смелости забрать меня и думать, что я не найду его, когда выберусь.

Очевидно, это кто-то, кого я знаю, иначе они бы убили меня сразу. Тот, кто знает мои слабости. Тот, кто хочет прибрать к рукам мой бизнес и готов ждать. Кто-то, кто знает, что у меня есть секреты и кому они нужны. Это единственная причина, почему я еще жив. Ведь этот кто-то предпочел бы, чтобы я страдал, чем умер.

Раздается стук в дверь, и я слышу голос Морриса:

— Эйс, у тебя там все нормально?

— Да. — Выключаю кран, надеваю костюм, который выбрала для меня Бьянка, и брызгаюсь одеколоном. В зеркале отражается моя кривая ухмылка.

Черт, я вернулся.

Эти три года теперь ничего не значат. Я вернулся, и я здесь. И скоро моя империя будет больше, чем когда-либо раньше.

Мое королевство будет непроницаемо.

Неуязвимо.

Нерушимо.

И я буду в этом уверен. Но сначала мне нужна моя Красная. Навсегда. Зачем править королевством, если в нем нет королевы?

Она — моя королева. Моя родственная душа. Моя жизнь.

Она может чувствовать себя потерянной, но я это исправлю. Я верну ее. Мне все равно, даже если это последнее, что я сделаю на этом свете.

***

Уличные фонари мелькают в окне, и я поворачиваю запястье, чтобы проверить время на ролексе. 5:54.

— Сколько еще?

— Недолго, мистер Кроу. Мы будем ровно в шесть. Вы можете застрелить меня, если мы не успеем. — Макс хихикает и смотрит в зеркало заднего вида.

Раньше я нервничал, гуляя с Лондон. Я не знал, как она поведет себя, гуляя со мной по улице. Но я уже тогда знал, что мне нужна такая женщина, как Лондон. Она — моя потребность. Мне нужно показать ей чего ей не хватало все это время. Что, между нами, ничего не изменилось.

Улыбка появляется на моих губах, когда я вспоминаю, как же это хорошо быть в ней. Спустя столько лет поглаживать ее мокрую и жаждущую киску. Я хотел сделать гораздо больше, но должен был сдерживаться. Мне пришлось оставить ее с воспоминаниями. Я должен был дать ей время подумать. Но я знаю, она выйдет ко мне в шесть.

Когда Макс паркуется возле ее дома, дверь распахивается.

Лондон — рисковая девушка, любительница неизвестного. А я — незнакомец.

Она останавливается перед дверью и поправляет платье, прежде чем положить черный клатч подмышку. Ее блестящее черное платье сияет, когда она направляется к машине. Макс собирается выйти, чтобы открыть ей дверцу, но я его останавливаю.

— Сядь. — Калифорнийский бриз обдувает меня, когда я обхожу автомобиль. Я вдыхаю соленый воздух, позволяя себе расслабиться. Лондон останавливается за шаг от авто, ее карие глаза широко раскрываются. — Едешь? — спрашиваю, потянувшись к дверной ручке.

Она открывает рот, будто хочет что-то сказать. Я отступаю, и как только я начинаю что-то говорить, ее каблуки цокают по тротуару и она проходит мимо меня.

— Поехали.

Когда она оказывается внутри, я закрываю за собой дверцу. С улыбкой на губах сажусь на свое место. Макс сразу отъезжает, поднимает перегородку между нами и быстро подмигивает мне. Я сказал ему это сделать, но у меня еще никогда не было такого своевольного водителя.

— Почему он это делает?

— Потому что я ему сказал.

— Зачем?

— Потому что нам нужно поговорить.

Она опускает голову.

— Эйс, нам не о чем говорить. Что случилось раньше... больше не произойдет.

— Не лги себе.

Она наклоняет голову, и каштановые волосы закрывают ее лицо.

— Я чувствовала себя виноватой с тех пор, как это произошло. Я не должна была.

— Что ты чувствуешь, Лондон?

— Будто я ломаюсь… — Она поднимает глаза. — Все так было хорошо... я исцелялась. Шаг за шагом возвращалась к жизни. Но сейчас ... Теперь все снова испорчено, запутано, сложно. Сейчас, — она качает головой, — я не знаю, что, черт возьми, делать дальше.

Мы молчим, и только радио нарушает тишину, повисшую в салоне. Я не знаю, что сказать. Должен признать, я не думал, что этот разговор начнется так, хотя знал, что мы не будем его оттягивать.

— Но, — вздыхает она, пожав плечами, — знаешь, может так и должно быть?

Я хмурюсь.

— Может, моя жизнь должна была быть испорчена. Может, я никогда не буду жить так, как хочу...

Я останавливаю ее, касаюсь ее лица и целую. Она стонет, прижимая ладони к моей груди и пытаясь оттолкнуть меня, но я придвигаю ее ближе к себе, проводя рукой вверх и вниз по ее спине, она колеблется.

И сдается.

Она обнимает меня за шею, запускает пальцы в мои волосы и тянет на себя, прижимая меня к своей груди. Опустив руку, я раздвигаю ее бедра и пробегаю пальцами по коже. Она стонет, когда я приближаюсь к ее жаркому месту, но не продолжаю. Я жду, и она отступает, тяжело дыша.

— Не надо, — тяжело дышит она. — Не дразни. Ты знаешь, я ненавижу это.

Мои ноздри раздуваются, когда она мягко кусает мою нижнюю губу. Мой член пульсирует, когда она пробегает рукой по моей груди, медленно пробираясь к пряжке ремня. Ее губы не отрываются от моих, но я все так же держу руку между ее ног. Мурашки покрывают ее кожу при приближении пальцев к киске. Она выгибается, пытаясь коснуться меня.

Я сдерживаюсь.

Независимо от того, понимает она это или нет, ее поддразнивания действуют. А спустя мгновение пряжка моего ремня и молния брюк расстегнуты, а ее теплая ладонь сжимается вокруг моего напряженного члена. Я хватаю ее задницу, подталкивая ее тело вперед. Из меня вырывается стон, когда я оказываюсь между ее ног.

— Боже, Красная, — я дышу. — Что ты делаешь это со мной?

— Что делаю? — Ее голос пьянит.

— Это. С каждым разом все лучше и лучше...

Я поглаживаю ее и она изгибается дугой. Рука, которая была на ее заднице, теперь играет с ее мокрой киской. Блять... она чертовски мокрая. Я толкнул один палец внутрь, и она начала задыхаться. Пока мы целуемся, она изгибается еще больше, я кусаю ее подбородок, увеличивая возбуждение и вводя еще один палец.

Вытаскивая пальцы, я медленно вхожу в нее, но, прежде чем зайти на всю длину, она берет мое лицо в руки и смотрит мне в глаза.

— Если ты хочешь вернуть меня, Эйс, это должно быть на моих условиях.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты должен пообещать мне, что не вернешься к тому, кем был, независимо от того, как это соблазнительно.

Я тяжело сглатываю.

Дерьмо.

Я собираюсь солгать ей. Не хочу, хотя она и не поймет. Мне нужно выяснить, кто заказал меня. Мне нужны деньги. Но я не хочу уходить. И я знаю, что у нее есть бриллианты. Бьянка рассказала мне. И если со мной что-нибудь случится, я хочу, чтобы она сохранила их. Я — мужчина. Я не попрошу у женщины, которую люблю, деньги. Я должен найти тех ублюдков.

У меня было достаточно денег. Но за прошедшие два месяца я отдал половину семьям моих друзей. Геррик, Тай и Уэс. Даже Тренту, моему верному водителю. К счастью, он жив. Теперь он живет лучшей жизнью. Я не видел его, потому что я отдал деньги его сестре и сказал передать ему. Я не сломался, но я не такой богатый, как был.

— Эйс, — зовет она меня.

— Да... я услышал тебя.

Резкий толчок и она садится рядом на сидение. Лаская мою щеку пальцем, она шепчет:

— Ты не можешь вернуться. Пообещай, что не вернешься.

Обещание. Я знаю, что не сдержу его. Поэтому я не скажу ей.

— Я не вернусь, Лондон.

Она кивает и тянется к моим губам. Я наслаждаюсь этим, стону, когда тяну ее к себе, заканчивая то, что мы начали. Мы целуемся, она широко расставляет ноги, предоставляя мне себя. Схватив ее бедра, я поднимаю ее, ставя свой член у входа. И когда я вхожу, сантиметр за сантиметром, ее глаза закрываются. Она стягивает с груди платье, играя со своими набухшими сосками.

Я только что солгал. Солгал женщине, которую люблю.

Но я не лгу без причины.

Я защищаю ее.

Моего сына.

Нас.

Я хочу лучшего для своей семьи, прежде чем мы войдем в царство вечного блаженства, и единственный способ это сделать, — завершить все незаконченные дела. А все ниточки ведут к Нью-Йорку.

Я должен вернуться.

Обязан.

Обязан себе.

И людям, которые умерли за меня.

Если я не вернусь и не выясню, кто пытался уничтожить меня, я не смогу жить в мире с собой.

Я не могу жить напрасно.

Глава 8

Лондон

Cold Case Love — Rihanna

Не знаю, какого черта я делаю.

Даже не знаю, как я позволила своему телу обмануть свой разум и встретиться с Эйсом. Грег будет дома через четыре часа, а то и меньше. И у меня всего несколько часов, чтобы получить ответы.