— На то есть причина.

— Что такое? — Человеку явно не понравился тон его слов, он даже чуть привстал в седле.

— Меня здесь раньше не было.

Всадник уставился на него, а Том вернулся к работе. Ему поручили отковать несколько дверных петель.

— Ты тот бродяга, который повздорил с моим сыном?

Шанаги взглянул на него. Он чувствовал, что не только кузнец наблюдает за ними. На другой стороне улицы остановились прохожие.

— Если это ваш сын, — произнес Шанаги, — скажите ему, чтобы не приставал к незнакомым людям. Я занимался своим делом, пусть занимается своим.

— Мой сын — мой помощник. И ты ранил его.

— Помощник? Вам нужны помощники, чтобы наводить порядок в городишке такого размера? — Шанаги оторвался от наковальни и выпрямился. — Если так, вы мало на что годитесь.

— Как ты смеешь! — Драко угрожающе объехал вокруг Тома. — Хочешь сказать, что я не справляюсь?

— Мистер, — ответил Шанаги, — если бы мне не удалось навести порядок в таком крохотном городке, я бы оставил должность. И еще: на вашем месте я бы объяснил сыну, что вешать кого бы то ни было без суда — убийство, и не важно, кто его совершает.

Шанаги сознавал, что достал Драко. Понимая, что рискует, приготовился к неожиданному повороту событий. С детства Тому приходилось сталкиваться и вступать в споры с подростками, а потом и со взрослыми, многие из которых действительно были крутыми и неуступчивыми, другие же только думали, что они крутые. Старший Драко ему нравился не больше, чем его напыщенный сын, но Том никогда не уходил от драки. И давно знал, что стремление уладить спор миром подобные Драко расценивают как слабость, что влечет за собой большие неприятности.

Так или иначе, ему все равно. Через несколько часов он сядет в поезд на Нью-Йорк, где его ждало немало своих проблем.

— А ты не выбираешь слова, — усмехнулся старик.

— Мистер, мне надо работать. Если вы приехали, чтобы затеять ссору, слезайте и начинайте без проволочек. Если не ищете неприятностей, поезжайте себе дальше, пока целы.

Шанаги держал в руке легкий молоток, и хорошо знал, как им воспользоваться при случае, — еще подростком научился очень точно метать топор или молоток. Прежде чем Драко успеет положить руку на оружие, он метнет молоток и тут же кинется на Драко. Затея, конечно, рискованная, но рисковать ему не привыкать.

Драко заколебался, но развернул коня.

— Мы еще увидимся! — заорал он и умчался.

— Давай, давай! — крикнул вдогонку Шанаги. — В любое время в любом месте.

Когда старик скрылся из виду, кузнец облегченно вздохнул:

— Я боялся, он тебя застрелит.

— Меня? С молотком? Я бы двинул ему прямо промеж глаз.

— Хорошо, что ты уезжаешь, — покачал головой кузнец, — хотя мне и жаль. Ты отличный работник. У тебя, должно быть, в Нью-Йорке девушка, если так рвешься туда.

— Девушка? Нет у меня никакой девушки. — Однако замечание напомнило ему о молодой женщине в сером дорожном костюме.

— Кстати о девушках… — начал Том и описал ее кузнецу. — Вы не знаете, кто она?

— Точно не могу сказать, хотя без сомнения, не с поезда, как ты думал. Скорее всего приехала верхом и очень рано, значит, вряд ли издалека. — Он помолчал. — Красивая, говоришь. Понравилась?

— Не очень. Хотя любопытно, кто она, где познакомилась с мужчиной, которого ждала, и что их связывает.

Они вернулись к работе. В полдень Шанаги повесил кожаный фартук и вымыл руки. Вытирая их, думал о девушке, Драко и Барретте.

— Послушайте, — спросил он, — а если Барретт, за которым послали, не явится, что будет?

— Черт знает что будет. Винс Паттерсон жестокий человек и, как мы слышали, гонит скот в сопровождении целой армии головорезов. Кроме войны, у нас нет способа справиться с ним. Он знает, сколько у нас под ружьем, и наймет еще больше.

— А Риг Барретт смог бы его остановить?

Кузнец пожал плечами:

— Трудно сказать, но если кто и смог бы, так только он. Риг бывал здесь раньше. Его уважают. Он крутой малый, но за мирное разрешение конфликта будет бороться до конца. Однако, уж коли найдет коса на камень и Риг возьмется за оружие, то тут все игры в сторону. Мы надеемся, что он встанет между нами и остановит Винса, который тоже понимает: начнется пальба — скольких ребят он потом недосчитается. Барретт — известное имя. Ему не стыдно уступить.

Шанаги подошел к открытой двери, чтобы немного остыть на легком ветерке, и посмотрел вдоль улицы. Весь город лежал перед ним как на ладони. Он с недоумением покачал головой. Ну какой это город! Даже не поселок. Просто кучка хижин, хибар и каркасных домиков посредине пустынной равнины. И все же люди готовы жизнь положить за свой городишко. Удивительно! Он достал тяжелые серебряные часы. До прихода поезда оставалось четверть суток.

Кузнец вышел и встал рядом.

— Здесь так мало жителей, — сказал Шанаги.

— Все, что есть, — ответил кузнец. — Но это наш дом.

Дом! «Сколько уже лет у меня нет собственного дома», — спросил себя Том. Он вспомнил каменный коттедж на краю болот в Ирландии, вспомнил утренние прогулки в тумане, когда ходил на верхние пастбища, чтобы привести лошадей. Как давно это было! Он повернулся, чтобы не видеть пыльную улицу, и пошел к горну.

Однако мысли о доме изменили его настроение. Он набил обод, вернулся к петлям и вдруг почувствовал себя потерянным и одиноким. На память ему пришли зеленые холмы Ирландии и долгие беседы с отцом у кузнечного горна. Его отец, вдруг понял он, был немножко странным — полупоэтом, полумистиком. «Человек, — сказал он однажды, — должен быть как железо, а не как сталь. Если сталь слишком нагреть, она становится хрупкой и ломается, в то время как железо — великая сила, мой мальчик. Но все-таки его можно ковать и менять его форму, если правильно бить молотом и правильно нагревать. Хороший человек именно такой по характеру».

Интересно, каким был Риг Барретт?

Шанаги взял пробойник и сделал дыры в петлях, думая о Барретте. Кузнец остановился, выпрямился и положил руку на поясницу.

— Расскажите о Барретте, — попросил Том.

Тот помолчал, раздумывая.

— Он не из тех, кого именуют «большой» человек, — наконец начал он. — Во время войны с Мексикой ездил с техасскими рейнджерами, дрался с команчами, провел караван по Тропе Санта-Фе. Мальчиком на Востоке, говорят, гонял то ли индюшек, то ли свиней на рынок по дороге в сто или больше миль. Пару раз перегонял скот. Все знают, что он честен и не потерпит никого на своей дороге. Да, если кто и сумеет вразумить Винса Паттерсона, то только он. — Кузнец посмотрел на Тома. — Ты хороший помощник, почему бы тебе не остаться? Что у тебя в Нью-Йорке такого важного?

— В Нью-Йорке? Черт возьми, это мой город! Я… — Шанаги замолчал. Кого он дурачит? Нью-Йорк никогда не был его городом. О нем, наверное, уже и забыли. В сельском городишке, таком, как этот, если человек пропадал, как, например, Риг Барретт, о нем помнили. Там, в Нью-Йорке, если кто-то из ирландских громил уходил или терялся, другой занимал его место и о первом никто не вспоминал. Ну, о нем, может, посокрушается Маккарти. Или подумает Моррисси.

— Вот что, — неожиданно заявил кузнец, — ты хороший парень. Если не хочешь работать на меня, я готов продать тебе половину интереса в кузнице.

Шанаги улыбнулся:

— Не стоит. Мне не очень нравится ваш городишко. Я выходец из большого города, люблю огни и толчею. Кроме того, если то, что я слышал о Винсе Паттерсоне, правда, то вашему городу осталось не так уж долго жить. Тот парень, который разговаривал с молодой женщиной… нынешним утром… У меня создалось впечатление после их разговора, что Риг не объявится.

Кузнец стоял лицом к горну, но при его словах резко обернулся:

— Что это значит?

— Точно не могу сказать. Не исключено, что они говорили о ком-то другом, но мне показалось, что речь шла о Риге. Они уверены, что он не приедет.

Кузнец снял фартук.

— Побудь здесь, Шанаги. Мне нужно кое-кого повидать.