Или: когда я концертировал в Испании, мне очень льстило крайне демонстративное участие местных дам в аплодисментах. Когда же я однажды присутствовал там же на бое быков и увидел, какой энтузиазм может вызвать у дам удалой тореадор, то я должен был сознаться, что физическая сила и ловкость производят на женщин гораздо большее впечатление, чем проявления искусства! Приведенные здесь разочарования больше комического свойства. Но что сказать про разочарования трагические? Об этих лучше умолчать... Кто их не испытал?

29

Величайшие умы стоят как бы выше человечества. Как будто они не имеют ничего общего с его стремлениями, жалобами, надеждами и действиями. Гёте, например, жил во время первой Французской революции, наполеоновских войн, Июльской революции, но (за весьма малыми исключениями) в его произведениях, даже в "Фаусте" - этой альфе и омеге человеческого чувствования и мышления - мы не находим никакого упоминания обо всех этих потрясших мир событиях. Также Шекспир, который жил во времена религиозных войн, был современником Филиппа II, Елизаветы, Генриха III и Генриха IV не упоминает ни единым словом о бедах и притеснениях своего времени ни в комедиях своих, ни в трагедиях. Не заслуживают ли они по этому поводу укора?

30

Народ стремится к просвещению, и деспот дает ему его. Только, говоря фигурально, вместо электрического или газового освещения народ получает сальные свечи. Чему же удивляться, если народ остается недовольным и возмущается?

31

Современные композиторы дирижируют произведениями Бетховена, Моцарта и других не согласно указаниям композитора, а так, как это (по их мнению) должно было бы быть указано, и именно за это их считают гениальными дирижерами. Странный повсеместный взгляд на искусство! Зачем юриспруденция не распространена и на вопросы об искусстве? Я за вышеназванные воззрения преследовал бы в уголовном порядке.

32

Изменят ли когда-либо женское одеяние в современном балете? Можно ли найти что-либо более неэстетичное и неграциозное? Если сравнить с ним одеяния древнегреческих танцовщиц, в которой каждое движение прекрасно, то приходится поражаться современному чувству красоты. Я сомневаюсь, чтобы современное хореографическое искусство требовало такого костюма, ибо при легких материях возможно каждое телодвижение, даже в платье, доходящем до ступни. Но зато совершенно другое впечатление производило бы такое одеяние на зрителя!

33

В прежние времена, если замечательные люди оказывались разносторонними, народ одаривал их еще большим восхищением и почетом. Теперь же кажется, будто публика не имеет времени восхищаться различными достоинствами того же самого человека: она требует от него специализации и придерживается только ее; многосторонность скорее повредила бы ему в глазах публики.

34

Когда музыкальные мысли отсутствуют, весьма кстати появляется лейтмотив.

35

Человек чувствует в себе призвание к чему-нибудь, например, к искусству. Он преисполнен этого чувства, все его стремления направлены к тому, чтобы совершить в этой области что-нибудь великое, прекрасное, хорошее. Но в конце концов оказывается, что лучше было бы, если бы он занялся чем-нибудь другим, так как он не был избранником Божиим. Как может Бог так бессердечно водить человеческое дитя целую жизнь по ложному пути, не давая ему какого-либо знака, чтобы его от этого удержать? А что наиболее трагично при этом - это то, что и такой художник всегда еще найдет людей, которые скажут ему по поводу его творений: "Нам это понравилось".

36

Не сдав соответствующих экзаменов, врач не имеет права практиковать, педагог - права обучать, юрист - права ходатайства по делам и т. д. Отчего не подвергают такому же экзамену и художественного критика, музыкального рецензента? Неправой критикой он может причинить столько же зла, сколько перечисленные специалисты своей фальшивой практикой. Ибо при его критике на первый план выступает его субъективность и он, обыкновенно, принимает во внимание не объект, а субъект, причем большей частью на его суждения сильно влияют и его личные отношения к артисту (или артистке) или композитору. А публика ничуть не подозревает всех этих манипуляций.

37

Чтение биографий и изучение истории (за исключением исторических фактов) покажется лишним и бесполезным, если принять во внимание, сколько заключается преувеличенного, замолченного, прибавленного, искаженного в устных передачах происшествия, хотя бы вчерашнего. И сколько пишется об известных личностях субъективного, злостного, слишком снисходительного, осуждающего, восхваляющего, пристрастного, неверного и изобретенного в газетных отчетах (которые впоследствии являются обыкновенными источниками биографий или истории).

38

Человек стремится к солнечному свету, но, как только солнце появится, он должен закрывать глаза от его лучей. Точно так же и с другими стремлениями. Человек стремится приблизиться к предмету своей страсти предмет этот появляется и он не находит слов, чтобы выразить ему свои чувства. Человек страстно ищет случая испросить себе от монарха какую-нибудь милость - монарх появляется, человек конфузится и не в состоянии высказать ему и половины того, что намеревался сказать.

39

Когда я слышу, что о музыкальном произведении или исполнении говорят: "Да, оно хорошо, но оставляет нас холодными, не трогает души", то я спрашиваю: "Вашей души или другой чьей-нибудь?" При этом мне всегда вспоминается один американец, который, прослушав концерт, в котором я играл Баха, Бетховена, Шуберта, Шумана, Шопена и др., подошел ко мне и сказал: "О yes, my boy, you play very well, but why do not you play something for the soul?!!"*

40

Клевета - столь же опасное оружие, как и огнестрельное или холодное. И она, если не смертельна морально, то оставляет шрам, который не изглаживается даже юридическими доказательствами невиновности и который остается навсегда. Поэтому наказание за клевету должно было бы быть то же, что и за смертоубийство.

41

Посмертные произведения знаменитых композиторов весьма редко являются новыми листьями к их лавровому венку, и обнародование их полезно лишь при издании общего собрания их произведений или для архива, но отнюдь не из ложного благоговения к покойному (как это часто случается) или из коммерческого расчета издателей, как "новость" для публики.

42

Имеет ли театральный директор - будь это директор придворного, народного, городского или частного театра - юридическое право компрометировать автора в глазах публики посредством своевольного изъятия пьесы из репертуара? Он может ответить, что пьеса не интересует публику. Но если он не может доказать, что у него ежедневно театр полон, то его ответ не выдерживает критики. Публика не спрашивает: делает ли данная пьеса полный сбор. Она читает афишу, смотрит, что и кем представляется и запоминает это. Если же пьеса исчезает из репертуара, то публика предполагает, что пьеса была дурна. В таком случае как же директор мог принять к постановке скверную вещь? Если же сам он не способен судить, то у него есть режиссеры и капельмейстеры, которые в состоянии дать ему должное разъ-яснение относительно произведения, и публика может предполагать, что если пьеса была принята к постановке, то ее предварительно всесторонне строго рассмотрели. Отговорка, что не хватает персонала, тоже не выдерживает критики, ибо если классические произведения теперь произвольно уродуются, то современный автор в крайности тоже это допустит, так как он знает, что идеальные представления недостижимы. Я полагаю, что директор нравственно обязан раз принятую пьесу удержать в репертуаре наперекор всему, хотя бы уже на том основании, чтобы не дать себя заподозрить в том, что он сделал ошибку, признав хорошим что-либо дурное.

43

Хотя я противник резкого реализма в искусстве, но бывают случаи, когда мне неприятен и идеализм. Например, на одном из мостов в Петербурге поставлены четыре скачущие бронзовые лошади, которые, в порыве скачки, укрощаются четырьмя (тоже бронзовыми) молодыми людьми. Эти четыре человека - обнаженные фигуры. Я бы нашел эти группы правильными и красивыми в южном климате. Но в таком, где только четыре месяца в году бывает тепло, а зимою стужа часто превышает 30 градусов мороза, я нахожу это и неправильным, и некрасивым. Группы эти мне понравились бы гораздо более, если бы они были одеты в национальные костюмы. Точно так же смотрю я и на памятник Петру Великому: верхом с непокрытой головой, в римской тоге... Я нахожу его слишком идеализированным. По моему мнению, если бы он был одет в военный наряд своего времени, это было бы более реалистично, но зато и вернее. Мне вообще не нравятся конные статуи на каменном постаменте, с лошадьми, которые подымаются на дыбы или скачут. Я испытываю ощущение, будто лошадь прыгнет, а седок сломает себе шею.