Он отводил душу в строительстве культурного центра в Борках, куда уже входили музей, библиотека, выставочный зал, дом экологии и домик для гостей-друзей. Причем по-прежнему все это создавалось на его лауреатские деньги и гонорары. Благородная учительская страсть сеять разумное, доброе, вечное толкала его на просветительство. Пустовавшее здание молокозавода директор совхоза Виктор Никитич Купцов позволил взять под музей. Нарастив его на один этаж, сумел Иван Афанасьевич разместить там и библиотеку. На самом почетном месте поместила Фаина Михайловна книги писателей-фронтовиков, и прежде всего тех, кто участвовал в сражении за Ржев — одном из самых кровопролитных.

Иван Афанасьевич отыскал в архивах фронтовые газеты, установил фамилии поэтов-фронтовиков. Оставшимся в живых отправил письма с просьбой выслать книги и фотографии, ну и, конечно, приехать в очередной День Победы к нему в Борки. Постоянно звал к себе в гости Васильев нашего ответственного секретаря Кировской областной писательской организации Овидия Михайловича Любовикова. 17-летним школьником ушел добровольцем на фронт Любовиков. В качестве заявления в военкомат были его стихи:

Меня не сломит ни стужа,

Ни бешеный шквал огня,

Родина, дай мне оружье,

В строй призови меня!

В 1944 году пролег путь его 119-й гвардейской морской дивизии по тем местам, где жил теперь Иван Васильев, и, конечно, Овидию Михайловичу хотелось вернуться во фронтовую юность. Он даже написал по этому поводу стихотворение: “Тянет и давно и сильно — вяжут ноги пустяки! — Глянуть, как Иван Васильев здравствует в селе Борки”. И в 1989 году Овидий Михай­лович собрался на День Победы к Ивану Афанасьевичу. Вернувшись, он с восторгом рассказывал нам, писателям, какую огромную и благородную цель поставил знаменитый очеркист, создавая культурный центр. 45 лет не был Овидий Михайлович в этих местах. Помнил город Великие Луки в руинах. Тогда, по словам Ивана Васильева, “исконно русская, скупая на хлеб, щедро политая кровью Псковщина” была разорена до серого пепла. А теперь и город был восстановлен, и Борки гостеприимно встречали фронтовиков.

От Великих Лук до Борков около сорока километров, и все машины идут туда на праздник фронтовой поэзии, который проводился уже в пятый раз. Гостей встречала Фаина Михайловна. Иван Афанасьевич оказался в больнице. Сердце. Но вырвался, чтобы повстречаться с долгожданными гостями.

В районе считали Васильева мечтателем и фантазером. Еще бы: взялся с кучкой единомышленников осилить такое неподъемное дело. Но Овидий Михайлович и другие писатели-фронтовики, художники с восторгом оценили его дело как подвижничество во имя народа и для народа. Гости прибыли не с пустыми руками. Писатели привезли библиотечки, а художники — свои полотна. Ведь продолжала в Борках расти картинная галерея. В этом году приехали на выставку академики живописи, народные художники братья Ткачевы — Сергей Петрович и Алексей Петрович, а также председатель правления Союза художников России Валентин Михайлович Сидоров. Академики предложили устроить в Борках свою персональную выставку. Благодаря поддержке живописцев открылась в Борках студия “Юный художник”. И опять всех тронули слова Ивана Афанасьевича: “Без помощи города духовное обнищание деревни не остановить!”.

Восхитил Овидия Михайловича Дом экологии. Такого он еще не встречал. Экологическое, а значит, нравственное воспитание человека, особенно молодежи, считал Иван Афанасьевич наиглавнейшим делом. Борки стали маленьким университетом. Оказывается, работала здесь “школа публи­цистов”, в которую съезжались журналисты чуть ли не из семи соседних областей.

Тут у Васильева тоже был свой взгляд. Овидию Михайловичу, немало лет проработавшему в газетах, было любопытно услышать взгляд известного очеркиста на публицистику.

“В первую очередь, — сказал он, — нужны знания, не верхоглядом на лету схваченные. Знание коренных сельских профессий, знание психологии крестьянства вообще и современного в особенности... И, конечно, знание экономики. Публицист — это непременно исследователь, настырный, въед­ливый, сам себе до конца не верящий, проверяющий и перепроверяющий свои выводы мнением десятков людей, лучше всего  душевно близких и компетентных... А ещё публицист ни на минуту не должен забывать: всякое дело людьми славится, а бытие человека — это не только труд, но, если хотите, и быт. Во всем так или иначе проявляется душа человека. Вот к ней-то, душе, обращается публицист, а не к одному разуму. Я думаю, перед нами сейчас встал самый сложный “объект” — психология”.

Сильная сторона очеркиста Ивана Васильева как раз заключалась в знании психологии крестьян всех профессий, от председателя до пастуха. Поэтому так авторитетны были его суждения и выводы. И с большой охотой ехали журналисты в Борки на учебу в “школу публицистов”.

Овидий Михайлович рассказал о своих впечатлениях от поездки в Борки к Васильеву в газете “Кировская правда”. Я по-хорошему позавидовал ему, пожалев, что не собрался к Ивану Афанасьевичу.

Известный поэт, замечательный публицист и, если можно так сказать, органи­затор публицистики Сергей Васильевич Викулов, много лет возглав­лявший журнал “Наш современник”, “открывший” прекрасных прозаиков и публицистов, прислал мне летом 2003 года свою выстраданную, взвол­нованно написанную книгу “На русском направлении”, в которой довери­тельно и достоверно рассказывает о близких ему писателях: Василии Шук­шине, Александре Яшине, Ольге Фокиной, Николае Рубцове, Сергее Орлове, Александре Романове, о том, как ему нелегко было ставить на ноги “Наш современник”, выковывая злободневный, острый и, конечно, высоко­худо­жественный журнал.

Добротный, обстоятельный очерк посвящен в этой книге Ивану Афанасье­вичу Васильеву. По-моему, очень верно и четко отметил Сергей Васильевич трагедию Ивана Васильева. (Впрочем, многие из публицистов, стремившихся к перестройке, тоже пережили ее.) “Всей душой отдаваясь новому для себя просветительскому делу, Иван Афанасьевич вдруг стал замечать, поначалу даже не веря сам себе, что жизнь-то поворачивает совсем не в ту сторону, куда устремлялся он. В слове “перестройка” для него все явственнее стал раскрываться тайный и грозный смысл, из него выпадало корневое, главное — “стройка”. Каждый новый шаг в направлении “пере…” означал не обновление, не созидание, а его противоположность — разрушение.

Поняли это и широкие народные массы. Самым популярным суждением в низах стало: “Рыба гниёт с головы”. Убедились в этом люди и сами пустились “во все тяжкие”… “Цинизм политиков, — записал Иван Афанасьевич в своей “Тетради”, — передается народу, в людях исчезает всякое подобие совести. Таким букетом гадостей начинается капитализация России”.

Цифра “4” во всех датах жизни Ивана Афанасьевича оказалась значимой: родился 19 июля 1924 года, умер в декабре 1994-го, когда было ему всего 70 лет. Еще бы работать да работать, бороться за правду и справедливость, но не выдержало сердце. Умер за рабочим столом. Нынче, в 2004-м, отмечаем двойной юбилей Ивана Афанасьевича — светлый — 80-летие со дня рождения и горький — 10-летие со дня смерти.

Отрадно, что дело, начатое им, не заглохло: работает культурный центр в Борках, приходят и приезжают люди, чтоб увидеть все своими глазами, по-прежнему помнят его публицистику ветераны колхозного движения, литераторы-деревенщики, среди которых он по праву был главным зако­перщиком.