— Добрый вечер. Что будете заказывать? — пухленькая официантка, радушно улыбаясь, наклонилась к Юльке и протянула ей папку меню. Та немного помедлила.

— Знаете, я скорее всего пересяду за другой столик…

Девушка в фартучке виновато улыбнулась. Других свободных столиков в «Охотничьем приюте» не было.

— Вас чем-то не устраивает это место? Может быть, слишком жарко из-за близости к камину? Я могу включить для вас мини-вентилятор. Он работает совершенно бесшумно и ничем вам не помешает…

— Дело не в этом. Меня ждут.

Официантка удивленно приподняла брови, оглядывая зал, но в это время Сергей, привлеченный шумом разговора, уже поднялся из-за своего стола.

— Юля, — он махнул рукой, выйдя из-за решетки, — извините, пожалуйста, что сразу вас не заметил. Задумался… Идите скорее сюда.

— Заказывать что-нибудь будете? — снова поинтересовалась девушка, без особого, впрочем, энтузиазма в голосе. Ее явно и глубоко огорчил тот факт, что к симпатичному клиенту, так похожему на знаменитого актера, подсела женщина.

— Да, два жаркого из оленины, пожалуйста, два салата «Осенний», икры и бутылочку коньяка… Кстати, ты пьешь коньяк? — спросил Сергей, повернувшись к Юльке, которая в это время, тщательно расправляя широкую юбку, усаживалась за столик. И она, ошарашенная то ли этим внезапным переходом на «ты», то ли самим вопросом, как-то автоматически ответила «да».

Заказ принесли очень быстро. Жаркое пахло так восхитительно, что рот мгновенно наполнялся слюной. Юля отвела взгляд от тарелки и незаметно сглотнула. Приступать к трапезе до начала делового разговора показалось ей неприличным. Сергей же не спешил. Спокойно и неторопливо наполнив рюмки ароматным, светящимся изнутри коньяком, он поставил локти на стол и опустил небритый подбородок на сцепленные пальцы.

— Итак, Юля, ты все еще не передумала устраивать спектакль?

— Нет, — она пожала плечами. — Я ведь уже говорила, для меня это очень важно.

— Ну, и хорошо, — неожиданно легко согласился он, — тогда давай выпьем за успех нашего предприятия.

Коньяк оказался непредвиденно крепким. Точнее, теоретически Юлька понимала, что это отнюдь не пепси-кола, и поэтому сделала совсем небольшой глоток. Но, видимо, за время жизни с Юркой ее организм настолько привык к мозельским винам и шампанскому, что теперь просто не выдержал. Она судорожно вдохнула и закашлялась, пытаясь не закрывать глаза, мгновенно наполнившиеся нечаянными слезами. Зеркальца под рукой не было, а перспектива остаться с потеками туши на лице казалась ей весьма неприятной. Поэтому Юлька боролась с собой из последних сил. Веки ее натужно трепетали, и слезы дрожали между ресницами, как прозрачное полузастывшее желе. Сергей деликатно подождал, пока она придет в норму.

— Может быть, тебе заказать чего-нибудь полегче?

— Нет, не нужно, это я случайно поперхнулась.

— Ты уверена?.. Ну, тогда поговорим о деле. Чего ты конкретно хочешь от «Сергея Селезнева»?

Юлька еще раз прокашлялась, прочищая горло.

— Я хочу, чтобы вы… или ты? — она подняла на Сергея вопросительный взгляд.

— Лучше «ты». Продолжай!

— Я хочу, чтобы ты встретил меня в половине седьмого вечера у центрального входа нашего банка. В это время экономический отдел заканчивает свою работу, и все наши дамы начинают разбредаться по домам. Мы постоим возле ступеней, пока не появится Галина Черемисина, а потом ты… обнимешь меня и поведешь к какому-нибудь такси…

— Почему именно к такси? — поинтересовался Палаткин, подцепляя на вилку салат и не заостряя внимание на слове «обнимешь».

— Ну, например, потому, что твоя машина в ремонте.

— А почему она должна быть в ремонте?

— Хотя бы потому, что мне неоткуда взять автомобиль для пущего правдоподобия! — Юля, неожиданно для себя самой, начала злиться. «Успокойся, дурочка, — промелькнула в ее голове весьма здравая мысль, — этот человек по доброте душевной согласился тебе помочь, а ты еще и выпендриваешься? Сиди тихо, как мышь, и улыбайся, как китайский болванчик!»

— Но автомобиль есть у меня. Вполне приличный джип. Или нужна какая-то конкретная модель?

— Да нет, конечно, джип подойдет. Спасибо тебе большое…

Странно, но злость не проходила. Юлька низко опустила голову, чтобы не привлекать внимания к своим нервно подрагивающим губам и раздувающимся ноздрям.

— Только благодарить меня не надо, — глуховатый голос Сергея показался ей каким-то странным. Словно говорил не он, а совершенно другой человек, удачно имитирующий его интонации, но наделенный иным характером и иным отношением к произносимым словам. — Ты ведь начнешь ненавидеть меня, если внушишь себе, что слишком многим мне обязана. А неприязнь — плохая основа для делового союза. Ты ведь и так переносишь на меня свое неприятие Селезнева, я прав?

— Прав, — коротко бросила Юля и только после этого подняла голову. — Хотя самое интересное, что и Селезнев не заслужил этой неприязни. Он где-то живет себе спокойно в собственной квартире и знать не знает, что какая-то девица пользуется без зазрения совести его именем для создания дурацкой сказочки. Он может быть сколь угодно глупым, фальшивым, напыщенным, но это по большому счету не дает мне права придумывать для него другую жизнь и выдавать эту выдумку за чистую монету.

— Это что, сеанс саморазоблачения?

— Не знаю, — она отложила вилку на край тарелки и провела дрожащими пальцами по лбу. — Просто ты сидишь так близко, и у тебя его лицо… В общем, мне становится страшно. Такое чувство, что он твоими ушами слышит все то, что я сейчас здесь говорю.

— Это ничего, это пройдет… У меня раньше было чувство, что он и смотрит моими глазами. А самое странное, что прохожие на улицах, такие же вот посетители в кафе и ресторанах, — Сергей кивнул на решетку, — да и женщины… Молодые, красивые! В общем, все они заглядывают мне в лицо только для того, чтобы встретить взгляд Барса, капитана Истомина, Корсиканца… Кого там еще играл этот твой Селезнев?..

— И ты не испытываешь к нему неприязни? Ведь он невольно, конечно, но все же испортил тебе жизнь. Ты — сильный, красивый, а вынужден оставаться лишь тенью, лишь копией Его Великого! Неужели ты способен на всепрощение?

Сергей пожал плечами и снова наполнил рюмки.

— Винить надо не его, а себя. Парень сумел добиться чего-то в жизни, он честно выполняет свою работу, и если его тупоголовые Барсы и Меченые сумели затмить и лишить смысла все то, что люблю и хочу делать я, значит, я делаю это недостаточно хорошо…

Юлька, не отрываясь, смотрела, как он опрокинул в себя коньяк, как дернулся острый кадык на его шее, как скривились на мгновение губы. Палаткин выпил уже в два раза больше, чем она, и все же глаза его оставались абсолютно трезвыми. Вот только правую руку на стол он в этот раз опустил как-то тяжело и рюмку поставил чересчур осторожно, словно боясь разбить.

— А я вот не святая. К сожалению… Нет, ты не подумай, мне очень хочется быть утонченной, возвышенной, благородной. Знаешь, такой интеллектуальной и красивой, чувствующей тончайшие движения души и ближних, и дальних, и всех, всех, всех… И главное, винящей во всех бедах, вплоть до землетрясения в Индокитае, только себя саму. Но не получается… Где-то в глубине души мне все равно кажется, что меня обидели незаслуженно, чего-то недодали, в чем-то обделили… Я не о материальном сейчас говорю…

— Я понял. — Сергей отодвинул на край стола пустую тарелку из-под жаркого и добавил неожиданно весело: — Но мы страшно отдалились от темы. По-моему, на сегодня хватит душещипательных разговоров. Давай приступим к разработке конкретной тактики. Итак, я заезжаю за тобой, скажем, в понедельник… Нормально? Устраивает такой вариант?

Юля кивнула. Перспектива избавления от Галкиных преследований впервые показалась ей близкой и реальной.

— Одеться я могу по своему усмотрению, да? — продолжал Палаткин. — Кто его знает, в чем Селезнев «в миру» ходит! Ты примерно подгадываешь время, когда твоя… Как ее там?