— Здравствуй, Юлечка. Здравствуй, золотко. Все хорошеешь?

— Ну, вам виднее, — улыбнулась Юля.

— Наверное, какие-нибудь изменения в жизни?

— Да вроде никаких…

— Так уж и никаких, — женщина многозначительно покосилась на букет роз. — Я так полагаю, Юрий твой из командировки вернулся?

— Из какой командировки? — опешила Юлька и тут же с досады прикусила губу…

Когда Юрка ушел и перестал мелькать на лестничной площадке, тетка Наталья сразу же заподозрила неладное.

— Не иначе, как вы с мужем разъехались? — поинтересовалась она как-то раз, столкнувшись с Юлей возле мусоропровода.

— Он мне не муж.

— Да какая разница кто!.. Разъехались все же? — в ее голосе сквозило замаскированное под сочувствие любопытство.

— С чего вы взяли? — Юля так энергично пожала плечами, что мусорное ведро стукнуло ее по бедру. — Просто Юра уехал в командировку. Скоро будет в Москве.

— Ах, ну понятно тогда… — закивала головой тетка Наталья. И с того самого дня она не упускала случая поинтересоваться, когда же «такой милый и приятный сосед» вернется из затяжной командировки. Юле даже казалось, что соседка прислушивается, стоя за дверью, к звукам, доносящимся из ее квартиры. Потому что стоило только хлопнуть дверью, как тетя Наташа тут же выныривала из своей конурки то с ведром, то с пакетом, то с половичком. И вот теперь она опять спросила про командировку и сделала это так не вовремя, когда мысли были заняты совершенно другим…

— Ах, вы имеете в виду эту его поездку в Петербург? Да, вернулся, вчера еще…

— Ну, поздравляю, — проговорила соседка, загадочно улыбаясь. По всему было видно, что секундная Юлькина заминка не ускользнула от ее цепкого взора. — Только знаешь, Юлечка, — она неожиданно заговорила с жарким придыханием, — мужчин на свете много. И если ты забудешь своего беглого Юрия и заведешь себе новую симпатию, никто не будет тебя осуждать!

Юля попыталась вежливо улыбнуться, но улыбка вышла кривой и даже зловещей.

— А розы у тебя просто замечательные. И пахнут как! — тетка Наталья на прощание сделала рукой неуклюжий жест, должный обозначать, по всей видимости, что от аромата цветов у нее кружится голова, и вышла из подъезда.

Хорошее настроение как рукой сняло. Наверное, соседка своим неуместным напоминанием о Юрии сломала какое-то защитное устройство, в авральные сроки созданное природой, для того, чтобы Юлька просто не сошла с ума. С того самого момента, как она увидела в оставленной Андреем газете заветное объявление, внутри нее задвигались невидимые маятнички и шестеренки. Она почти физически чувствовала этот часовой механизм, заведенный ровно на столько времени, сколько понадобится для того, чтобы доказать всем — она не лгунья! Именно так — доказать всем! Слово «всем» казалось расплывчатым и абстрактным, оно не распадалось на отдельные лица, а имя Коротецкого намеренно было спрятано в нем на недосягаемую глубину. Юля на время, предусмотренное часовым механизмом, превратилась в маленького солдатика, хладнокровно выполняющего поставленную задачу и не имеющего права на эмоции. И вот теперь имя Юрий вклинилось в работающее устройство, как знаменитая алебарда из «Ивана Васильевича», и загнанные глубоко внутрь чувства рассыпались снопом искр. Юрка потерянный, Юрка жалеющий ее, Юрка неверящий, Юрка любимый… И эти бордовые розы с тягучим приторным ароматом, подаренные другим мужчиной. Нет, даже не подаренные, а просто принесенные с собой в качестве реквизита к спектаклю. «Неужели ты надеешься, что кто-то захочет подарить розы тебе?»

Когда Юля уже открывала все время выскальзывающим из пальцев ключом дверь своей квартиры, в голове неожиданно всплыл печальный афоризм: «Победитель не получает ничего». И действительно, на что она надеялась? К чему стремилась? Даже если пройдет эта афера с Палаткиным, что останется в итоге? Еще одна печальная история: встречались-разлюбил-оставил. И сочувственное шушуканье за спиной: «Наверное, что-то в ней не так, раз ни один мужик возле нее долго не задерживается?» Поначалу будут завидовать, будут расспрашивать, а потом… Потом Оленька вернется домой к своему Виталику, Тамара Васильевна — к Алексею Павловичу, даже Галина — наверняка к какому-нибудь новому любовнику. И останется только пустота, уже не виноватый, а успокоенный Юркин взгляд (у тебя же была после меня другая любовь!) и легкое шуршание фаты его невесты…

Юля сняла пальто, прошла в комнату и включила телевизор. По НТВ показывали «Кобру» со Сталлоне, подругу героя играла Бриджит Нильсен. Как всегда очаровательная, стильная, умудряющаяся казаться безумно привлекательной даже в дурацкой больничной пижаме в горошек. Впрочем, пижама выглядела так, словно над ее созданием трудились знаменитейшие французские кутюрье. Или дело было не в пижаме, а в Бриджиткиных стройных бедрах и длинных ногах? Юлька перевела взгляд на свои колени. Свежая стрелка спустилась уже до самой щиколотки, а на том месте, куда вонзился шип от розы, теперь красовалась огромная дыра, пересеченная несколькими тоненькими капроновыми нитями. «Санпеллегрино» — прочные, как истинные чувства!» — печально констатировала Юля. Она задрала подол и провела ладонями по бедрам, скатывая то, что осталось от колготок, в тугую трубочку.

Ну, и Бог с ними, с этими чувствами! Наверное, правда, что есть женщины, которым предназначено судьбой лишь мыкаться всю жизнь в поисках любви. Сейчас важно хотя бы не потерять лицо. Да и потом, не обязательно же предъявлять коллегам «Селезнева» каждый день? Сергею вполне достаточно будет показаться еще пару раз, а потом можно потянуть время, рассказывая про очередные съемки в Италии, Испании, да хоть в Антарктиде!..

И все-таки какая это была удача — найти Палаткина. Мало того, что он похож, он еще и превосходно играет. Пусть теперь все, кто смеялся над ней и, наверное, выразительно покручивал пальцем у виска, увидят не просто Селезнева, а Селезнева влюбленного! Значит, самой следует быть спокойной, снисходительной к его горячности и абсолютно уверенной в собственной привлекательности. Сережа поможет, Сережа подыграет! Но все-таки нужно помочь ему и внешне быть безукоризненной.

Юля подошла к шифоньеру и начала перебирать плечики с одеждой. Вот оливковый кардиган, такой привычный и пушистый, но совершенно не подходящий по цвету. Она вспомнила, как однажды пришла в нем на девичник перед свадьбой одной из бывших одноклассниц. Она сидела в кресле возле торшера, закутавшись в него по самые уши, а уже слегка пьяненькие девчонки ужасались и говорили, что лицо у нее, как у мертвеца. Нет, для счастливой любовницы Селезнева это не подойдет… Вот некогда любимые черные габардиновые брюки, форму они еще держат, но кое-где ткань уже покрылась мелкими скатанными шариками. Обрезай не обрезай, все равно прежнего вида уже не будет. Юлька немного подумала и перевесила плечики с брюками к правой стенке шифоньера. Следующей в «резервации» оказалась креповая юбка, немного узковатая в бедрах. Черное шелковое платье, в котором она была в «Старом замке», Юля хотела было пропустить, не рассматривая. Действительно, зачем выискивать на нем дефекты? Вещь абсолютно новая, красивая, элегантная… И все же что-то заставило ее остановиться. Холодный шелк мягкими волнами обвивал ее кисть, на пике волн колыхались изменчивые блики, от ткани еще исходил слабый аромат духов. Она быстро скинула свое рабочее платьишко с двойным рядом мелких черных пуговичек, лифчик на широких бретельках и скользнула в шелестящую кипу шелка, как в воду. От того ли, что на ней не было колготок, или, может быть, от того, что тело все еще хранило уютную теплоту джерси, но ощущение показалось Юльке совершенно необычным. Как будто бы она вошла в лифт, который тут же полетел вниз, и возникло это особое чувство невесомости. Ткань мягко приникала к коже, касалась колен и живота, ласково струилась по груди. Юля сделала несколько шагов по направлению к зеркалу и увидела, как натянувшийся шелк послушно придал ее бедрам античные формы. Ключицы воображаемой любовницы Селезнева совсем не казались ей острыми, наоборот, они смотрелись великолепно, изящные, словно прочерченные мгновенным движением тонюсенького пера. Она глубоко вдохнула и постаралась придать лицу выражение легкой надменности. Надменности не получилось, но зато губы изогнулись как-то капризно. «Наверное, это должно выглядеть волнующе, — подумала Юлька, с холодным любопытством разглядывая собственное отражение, точно интересный экспонат в музее. — Если добавить немного коричневых теней в уголках глаз и накрасить губы помадой винного оттенка, то будет, пожалуй, совсем хорошо. Конечно, до той, настоящей его любовницы, которая была в ночном клубе, — далеко, но все равно очень даже неплохо!»