На встречах с Кочновым передал некоторые сведения о ЦРУ и РУМО.

20 ноября 1966 года в девять часов вечера я вышел на встречу с Ларком в пригороде Вашингтона Александрии около небольшого бара-ресторана, куда заходили местные жители после работы выпить по кружке пива и поболтать о жизни. Выброску в район встречи осуществлял Попов на своей машине. Наружного наблюдения после интенсивной проверки мы не обнаружили. Все вроде бы шло по плану. Моросил мелкий дождь, стало совсем темно. Кругом ни души. Прошло минут пять, никого не видно. Ждать на одном месте стало небезопасно, можно вызвать подозрение. Делая вид, что хочу зайти в ресторан, подошел к входу, освещаемому тусклым светом, и стал читать меню, которое в таких небольших заведениях обычно вывешивается у входной двери.

В этот момент неожиданно за спиной раздался торопливый мужской голос: «За сколько баксов здесь можно перекусить?». Я, мельком взглянув на стоявшего сзади человека, — одет он был ниже среднего достатка, — ответил, что, мол, где-то пятерки хватит. Он быстро зашел в ресторан. Спустя минуту увидел подходящего к ресторану мужчину в черном плаще, в котором по опознавательному знаку и приметам определил Ларка. Мы, как бы узнав друг друга, пошли навстречу. Обменявшись паролями, не спеша направились вдоль улицы. Завязалась спокойная беседа. Представившись (назвал вымышленное имя), я сказал, что вместо Кочнова работать с ним поручили мне. Поинтересовался, как он добирался до места встречи, проверялся ли, и рассказал, как можно выявить наблюдение за собой. Из разговора мне стало понятно, что проводить тайниковые операции Ларк пока не сумеет. Объяснил ему, что в интересах его безопасности встречаться будем редко и передавать сообщения он должен через тайники в тайнописи. Он с этим согласился.

Ларк рассказал, что сейчас проводит анализ маршрутов плавания и мест постоянного нахождения наших рыболовецких судов вблизи территориальных вод Атлантического побережья США. РУМО, предполагая об их разведывательных целях, стремится определить конкретные задачи. Пока ведется рутинная работа, без привязки к американским военным объектам. От ЦРУ он заданий не получал. Лишь осенью выезжал на охоту на диких гусей с двумя своими друзьями — работниками советского отдела. Дал на них подробные характеристики. К проекту Net Fish пока его не привлекали, но он надеется принять в нем участие. Самому проявлять инициативу не принято.

Каких-либо вопросов Ларк не задавал. После уточнения нового места встречи мы разошлись. Весь разговор длился около тридцати минут. Подозрительных моментов во время беседы и при возвращении домой я не обнаружил.

Ларк произвел на меня впечатление рассудительного, не очень разговорчивого, волевого человека, внимательного и спокойного собеседника, культурного в общении. Внешне это был красивый мужчина — темноволосый, с правильными чертами лица, высокого роста, крепкого телосложения. Курил трубку, иногда сигареты.

Утром следующего дня я подробно доложил о встрече Соломатину и Попову. Обсудили также неожиданное появление у входа в ресторан неизвестного человека, но сочли это случайным совпадением, так как контрразведке фиксировать меня такими действиями было неразумно. Краткое сообщение о встрече направили начальнику разведки Сахаровскому — о каждой операции с Ларком в течение всего периода работы с ним требовалось информировать руководителя ПГУ.

Так состоялась моя первая в жизни встреча за рубежом с агентом советской разведки. И должен сказать, она принесла мне личное удовлетворение.

За пять лет работы с Ларком в Вашингтоне провел более десяти личных встреч, а также множество тайниковых операций. Нет смысла рассказывать о содержании всех наших бесед или обо всех материалах, передаваемых через тайники. Остановлюсь в дальнейшем только на тех встречах и материалах, которые дали мне основание через несколько лет придти к однозначному выводу: Ларк с первых же дней вел с нами двойную игру по заданию ЦРУ.

Чтобы в дальнейшем не повторяться, отмечу весьма важный аспект в работе с ним. Это — тщательная подготовка к личным встречам. Много раз продумывал задание, отбирал наиболее важные в оперативном плане вопросы и, имея в виду, что встречи ограничены 30–40 минутами, продумывал, как их поставить перед ним, не показывая в отдельных случаях их важность для нас. Как правило, готовил пять-семь вопросов, что было много, если учитывать и его информацию, которая также обсуждалась. Задание давалось на три-четыре месяца вперед, и многое нужно было предусмотреть. Считаю, что скрупулезная подготовка к встречам позволила получить в итоге позитивные результаты. Да и отчеты составлять было легче.

Вторая встреча с Ларком состоялась в конце 1966 года в один из декабрьских вечеров перед Рождеством. Выброску вновь проводил Попов, но в тот раз не обошлось без приключений. Рождество к большой радости столичных жителей оказалось «белым» — снегопад продолжался всю ночь и весь день и на дорогах, которые никто не убирал, лежало много снега. Ехать без цепей на колесах машины, провести проверку и уложиться в график, чтобы попасть в нужное время к месту встречи, было практически невозможно — снег подтаивал на теплом асфальте, создавая тонкую корочку льда. Машина с автоматической коробкой передач буксовала, не развивала скорость и становилась малоуправляемой. Помучавшись изрядно на дороге, с трудом добрались до ближайшей бензозаправочной станции и купили противоскользящие цепи на задние колеса. Выброска была проведена в намеченное время.

Ларк встретил меня приветливо. Сообщил, что РУМО усиленно интересуется нашим испытательным полигоном морских ракет в Феодосии. Он анализирует всю имеющуюся информацию и готовит новое задание для военной разведки. Подробно обсудили его отношения с сотрудниками ЦРУ, в том числе с работающими там по контракту русскими из числа перебежчиков военных лет. Он рассказал о знакомстве и своих отношениях с бывшими сотрудниками КГБ Голицыным и Носенко. По всем вопросам получил задание. Особое внимание я просил его уделить выявлению объектов интереса американских спецслужб в СССР. Подчеркнул, что нас также интересует подробная характеристика личного состава РУМО и ЦРУ. Детально обсудили вопросы дальнейшей связи, отработали процедуру проведения тайниковых операций. Передал ему новые места расположения тайников и выставления сигналов. Следующую личную встречу наметили провести через три месяца.

Я был удовлетворен его информацией, пониманием наших заданий и готовностью их выполнять.

Работа с Ларком в 1967-68 годах велась активно. Связь осуществлялась ежемесячно. Письменную информацию он передавал через тайники в тайнописи. Вся она имела контрразведывательный характер и давала представление о разведывательном интересе американских спецслужб к конкретным объектам, в том числе и оборонного значения, на территории СССР. По оценке Центра, представляла значительный оперативный интерес. Документальных материалов он не передавал. К программе Net Fish привлечен не был и информацией по ней не располагал.

Тайниковые операции и встречи с ним проводились в вечернее время в окрестностях Вашингтона. Работал он четко, не допуская опозданий. Лишь раза два заставил меня изрядно поволноваться, когда выставлял сигнал о закладке, а в тайнике контейнера не оказывалось. По его словам, он путал места.

Несколько раз я подбирал тайники в не очень приятных для посещения лесных придорожных массивах, не учитывая, что осенью и зимой после шести вечера быстро наступает полнейшая темнота. Приходилось оставлять машину на обочине и медленно, опасаясь споткнуться, идти метров пятьдесят с вытянутыми вперед руками, чтобы не натолкнуться на что-то или, еще хуже, на кого-то. Ощущения — не из приятных. Ларк закладку по времени проводил раньше, и у него моих проблем не возникало.

Самым трудным оказалось в первые месяцы рассчитать время движения на проверочном маршруте, соблюдая легенду нахождения на нем, предусмотреть свои ложные действия, возможные заторы движения, при необходимости провести дополнительную проверку, чтобы приехать к тайнику точно в назначенное время или с разницей не более пяти минут. Тайники подбирались заранее за несколько месяцев. К месту закладки я никогда не подходил и выбирал его визуально с расстояния в несколько десятков метров. В резидентуре они наносились на карту и схему и передавались Ларку. Приходилось несколько раз испытать сильное нервное напряжение, когда на маршруте мною совершалась ошибка, и мне казалось, что я потерял дорогу и опоздаю сделать выемку. Проводить операцию по запасному варианту мне всегда представлялось весьма нежелательным и опасным для агента. В такие моменты у меня иногда непроизвольно начинала дрожать левая нога, но, заставляя себя думать, что приеду точно ко времени, я успокаивался, находил правильное решение и действительно приезжал в срок.