— Последнюю выручку он сдал? — с плохо скрытым подозрением спросил Жбан.

— Не успел… Да и сумма там была не очень большая. Около десяти тысяч баксов…

— Для кого-то десять штук, может, и немного, а кому-то покажется целым состоянием, — проговорил Жбан. — Я думаю, что этот Марик решил обмануть всех сразу, прикарманив деньги. Он попросту смылся, решив не платить алименты. Вполне законное желание. Я знавал таких папаш. Сначала детей наделают кучу, а потом ищи их свищи…

— Вряд ли, — не согласился Мордашка. — Марик на это не способен. У него мозги устроены довольно примитивно, без всяких затей.

— Не уверен… — буркнул Жбан.

Мордашка не стал настаивать на честности своего помощника, боясь просчитаться. В конце концов, чужая душа — потемки. Нет смысла вступаться за человека, который не является твоим близким другом, а с Мариком он никогда, по большому счету, и не дружил. Так, деловые отношения, и все.

Сам Мордашка прожил в Дубне — городе физиков — всю свою сознательную жизнь. Здесь он окончил школу с физико-математическим уклоном, собирался поступать в Московский физтех, но так и не собрался. А потом в армию забрали, в которой он прослужил всего три месяца. Комиссовали по причине язвенной болезни желудка. Вернувшись домой, Мордашка неожиданно для самого себя победил в конкурсе шоу-менов, который проводился в Москве, выиграл главный приз — морской круиз по Средиземному морю. Там, на борту великолепного пассажирского лайнера, он и познакомился с земляком по прозвищу Браслет. Оказалось, что тот долгое время прожил в Дубне, поскольку его отец являлся видным физиком и имел там трехкомнатную квартиру, наезжая в Москву только по большим праздникам. Это знакомство перевернуло у Мордашки все его представления о жизни. Он понял, как надо жить, глядя на то, что позволял себе богатый Браслет. Лучшая каюта на корабле, сногсшибательные красотки, самые дорогие яства, какие только подавали в корабельном ресторане, наконец, посещения престижных клубов и казино в тех портовых городах, где останавливался лайнер, — все это настолько вскружило голову Мордашке, что он, не раздумывая, согласился на предложение Браслета «хорошо заработать». И жизнь его круто изменилась…

В клубе «Аэлита» уже начинал собираться народ. Мордашка, чувствовавший, что находится в ударе, колдовал в центре зала на месте диск-жокея, заводя легкую музыку и разогревая публику своими высказываниями о музыкантах, которые выискивал в основном в бульварной прессе.

— А сейчас жару поддаст Дельфин и Русалка! У-у! — кричал он, пританцовывая. — Правда, настоящая фамилия Русалки вовсе не Королева, а совсем другая. Но какое это имеет значение для ее спутника жизни, оставившего даже «свою родную семью» ради нее! Ура! Танцуют все!

Шум, гам, свист собравшейся молодежи — все это перекрыли музыкальные децибеллы очередного хита, зазвучавшего по мановению руки Мордашки. На своем возвышении он чувствовал себя сейчас вершителем судеб, чуть ли не самим Господом Богом, от одного слова которого плачут и смеются все эти недоросли, пришедшие в дансинг, чтобы оттянуться и обкуриться… Других удовольствий они не признавали. На какое-то время он даже забыл о том, что среди этих самых зрителей находился и Жбан, которому было абсолютно до фени все, что говорил Мордашка. Его интересовала только выручка за наркоту и больше ничего.

— Рад приветствовать вас в этот час в нашем клубе! — продолжал кривляться Мордашка. — Кого вы сегодня услышите и увидите, ах, ах и ах! Вам позавидуют все, кто сегодня не с нами! Этих музыкантов знают во всей необъятной России. Они скоро прибудут к нам. Они уже на подъездах к нашему городу. Ура!

— А-а!!! — разнеслось эхо от многоголосого вопля толпы под сводами зала.

— Сейчас ненадолго за пультом меня подменит диск-жокей Сеня Солома. А я вернусь к вам через двадцать минут. Пошел встречать наших дорогих гостей. Не скучайте!

Сказав это. Мордашка козликом соскочил с возвышенности и отправился в туалет. Там, справив малую нужду, он стал мыть руки, не обращая внимания на двух мужчин, подошедших к нему сзади.

— Ну, хватит подмываться, чистюля! — проговорил, чуть картавя, рослый.

Второй — гораздо старше и меньше ростом — добавил:

— Пускай поплескается вволю напоследок…

— Что вам надо?.. — обеспокоенно обернулся Мордашка к говорившим.

— Да так, решили тебя расспросить о наших общих знакомых. А что, разве нельзя? — поинтересовался рослый.

— Можно, — ответил Мордашка, интуитивно почувствовавший, что сейчас его будут бить. — Вполне законное пожелание…

Заговаривая зубы этим двоим, он по стеночке, по стеночке попытался проскользнуть к выходу, но не тут-то было. Здоровяк взял его левой рукой за шкирку и приподнял вверх, так что ноги Мордашки беспомощно повисли над полом.

— Говорить будешь, падла? — дыхнув перегаром в лицо Мордашки, спросил рослый, примериваясь, куда лучше звездануть правым кулаком. На первый раз он ударил Мордашку под дых.

— А! — Упав на пол, диск-жокей скрючился у ног рослого, пытаясь восстановить сбитое дыхание. Наконец ему это удалось, и он, не вставая с пола, заверещал: — Не трогайте меня! Меня тут все знают! Вам будет плохо, очень плохо!

— Ты слышал, друг? Это дерьмо нас еще стращает! — произнес старик, обращаясь к рослому. — Давай его просто кастрируем. Сделаем из мальчика девочку. А что? По-моему, неплохая мысль. Мордашка у него симпатичная. Девочка из него получится очень даже привлекательная…

— Э-э!.. Я не хочу! — закричал Мордашка, отползая под раковину. — Вы хоть толком объясните, что вам от меня надо…

— Мы очень хотим узнать, откуда ты, падла, дурью затовариваешься? Кто тебе наркоту присылает? — быстро спросил рослый.

— Вы меня с кем-то путаете, мужики! Я творческий человек…

— По-моему, он время тянет, — сказал старик. — Дожидается, чтобы в туалет кто-нибудь заглянул… Пора сделать обрезание.

Рослый вынул из кармана выкидной нож на пружинке и поиграл кончиком лезвия перед округлившимися от страха глазами Мордашки. Лезвие показалось ему чуть ли не целым тесаком.

— Где там наша маленькая девочка? — ухмыляясь, нагнулся над Мордашкой рослый.

— Нет, нет, не хочу!..

В этот момент в туалетную комнату ворвались Жбан и его трое оставшихся дружков, которых обеспокоило долгое отсутствие Мордашки. В руках всех четверых в мгновение ока оказались пистолеты.

— Назад! К стене! — приказал Жбан, толкая рослого ногой в зад, от чего тот потерял равновесие. Но даже падая, рослый умудрился выхватить свой пистолет Стечкина, а старик неожиданно для всех извлек из-под полы пиджака короткоствольный пистолет-пулемет, нацелив его прямо в живот Жбана.

— Вы кто такие? — без тени страха на лице спросил старик. — Что-то на здешних охранников вы не похожи. Да и «стволы» у вас заграничные. Ты смотри, друг, у одного «Глок», у другого «Обрегон», у третьего «Сарагоса»… И только у одного, самого борзого, наш родненький «ТТ»! Фу-ты ну-ты, важные персоны! Ну что, братва, здесь постреляемся или на улицу выйдем?

— Робя, да это же Кирпич, бля буду! — вскричал один из «быков» Жбана, у которого левое плечо было вздернуто выше правого после неудачной пункции во время менингита. — Кореша, я же вам про него рассказывал. А второй, что на полу сидит, это Обрез. Я его хорошо помню по Орловскому централу. Братва, за Кирпича нас свои же на ножи подымут, бля буду!

— Молчать! — взвизгнул Жбан, который совсем не ожидал подобного поворота событий. — Разоружить их к чертовой матери! Обоих! А потом разберемся, кто тут Кирпич, а кто Раствор…

Вот эти слова он зря сказал, потому что Кирпич оскорблений в свой адрес никому никогда не прощал.

— Я узнал тебя, Грека, — все так же спокойно произнес Кирпич, кивнув косоплечему. — Выбирай, с кем пойдешь дальше. Со мной или с этой падалью…

— Вопрос! — вскричал Грека. — Конечно, с тобой! Фрол, возьми «ТТ» у Жбана, а то он со злости еще палить начнет…

— Что?! — Жбан закрутился на месте, не зная в кого стрелять — в чужих или в своих, ставших в один момент чужими. Но все его сомнения разрешил Фрол — здоровенный «бычара», ловко выбивший оружие из его руки.