— А ты им скажи, что для себя купил, а не для продажи, — посоветовал Гвоздь, проникшись жалостью к здоровому с виду, но гнилому внутри парню.

— Так они мне и поверят, жди! Эх, отец! Ты будто с Луны свалился! Сейчас никто никому не верит. Всем нужны доказательства. А у меня какие доказательства? Никаких. Вот же дурак! Кретин! Полный и беспросветный идиот! — хватаясь за голову, закрутился на скамье наркоша. — Ты представляешь, отец, мы же с Вовчиком за кордон намылились. Он мне для этого и денег дал, чтобы я проплатил туристическую поездку в Анталию. Там мы должны были… Нет, это тебе знать не надо! А я все деньги на «герб» спустил. Представляешь? Нет, ты не представляешь!

Наркоша вскочил с места и опять забегал по камере.

— Вовчик же и баксы отмыл от прошлой поездки. Это же теперь нетрудно. Взял справки в обменных пунктах, что поменял там честно нажитые рубли. И всю эту валюту перевел на открытый счет в один из турецких банков… Теперь ему придется без меня выкручиваться. Вот черт! Ему еще и визу надо пробить…

— Как это «визу пробить»? — заинтересовался Гвоздь.

— Ты чего, отец, совсем темный? Про ОВИРы слышал?

— Это там, где зарубежные паспорта выдают, — догадался Гвоздь.

— Соображаешь, — кивнул наркоша, останавливаясь возле Гвоздя. — А в зарубежном паспорте нужна виза, чтобы можно было въехать в ту страну, куда хочешь. Отец, мы же свободные люди. Я так вообще совсем свободный. Я — человек мира! Понимать надо!

— Я понимаю… — медленно произнес Гвоздь, который настолько заинтересовался тем, о чем говорил сокамерник, что даже рот раскрыл, чтобы лучше его слышать и не пропустить ни одного слова. — Стало быть, ты и деньги можешь за рубеж перевести, и уехать?.. — спросил он.

— Запросто! Были бы деньги, а остальное — дело техники.

— А как сделать так, чтобы попасть на лучший курорт? — спросил Гвоздь.

— А Анталия для тебя не курорт, что ли? — усмехнулся наркоша. — Да куда хочешь можно уехать. Были б только «мани-мани»! Вот я, к примеру, беру справки в обменных пунктах о покупке у них долларов, а потом отношу их на центральный международный почтамт и пересылаю их туда, куда мне надо. А можно и через банк…

Гвоздь до поздней ночи завороженно слушал наркошу, толком еще и сам не понимая, для чего ему могут понадобиться все эти сведения о турфирмах, о визах и валютных переводах.

Но самое главное наркоша сказал Гвоздю перед тем, как снова заснуть:

— Ты, отец, запомни на всякий пожарный адресок Вовчика. Талдом, улица Центральная, дом номер семь, квартира сорок девять. Запомнил?

— Центральная, дом семь, квартира сорок девять, — послушно повторил Гвоздь.

— Правильно. Передай Вовчику, что Веня Фукс спекся. Это я, значит, и буду Веня Фукс. Запомнил? Вовчик тебя на любой курорт отправит, только бабки плати…

В четверг утром Гвоздь, продрав глаза в милицейской камере, услышал чьи-то шаги за металлической дверью и знакомый голос, несомненно принадлежавший санитару Тимуру из санатория-профилактория «Зеленая роща»: «Где тут наш заключенный?»

— Тут он! — ответил, густым басом милицейский чин, допрашивавший Гвоздя вчера вечером. — На нарах загорает…

В замочной скважине повернули ключ, давно не смазанные петли противно заскрипели, и дверь камеры распахнулась.

— Выходи с вещами на волю! — пошутил капитан, выпуская заспанного Гвоздя. — И больше нам не попадайся. А вы, — оборотился он к скромно стоявшему за его спиной Тимуру, — лучше смотрите за своими подопечными. А то они у вас, едрена вошь, какие-то беспризорные. Вы только взгляните на этого субъекта! Небритый, одежа старая, мятая, как у бомжа. Небось ежели расстараться, так и вшу на нем можно найти. Нет, очень плохо вы за ними приглядываете! Не мудрено, что наши сотрудники его задержали. Таких у нас в городе, едрена вошь, не любят…

Гвоздь, вышедший на улицу, поежился от усилившегося за ночь мороза и огляделся вокруг.

— А где транспорт? — удивленно спросил он, обернувшись к санитару. — Ты же за мной на машине должен был приехать?

— Извини, но наша санитарная машина уже неделю как без бензина, — терпеливо пояснил Тимур. — Фондов не выделяют. Поедем на общественном транспорте, уголовничек ты наш!

— Ну-у… — недовольно протянул Гвоздь. — Никакого уважения к спецконтингенту!

В набитом битком пассажирском автобусе, следовавшем на Талдом, Тимур с Гвоздем добрались до своей остановки минут за тридцать пять. Потом пошли до санатория пешком прямиком через лесопарк — так было короче. По дороге Тимур ни с того ни с сего разговорился:

— Вот мы с тобой крутимся, как можем, чтобы выжить в новых экономических условиях. А что из всего этого выходит? Один пшик и провокация. А другие при этом наживают миллионы на наших общих трудностях. Ты считаешь, что это справедливо?

— Дак у нас же капитализм наступил! — сказал на это Гвоздь. — Ты меня просто-таки удивляешь, сынок! Ты что же, только вчера на свет народился? Теперь у одних будет всего много, а у других все, что останется от первых…

Проговорив это, Гвоздь подумал о том, что ночью в камере задержанных местного ГОВД он кое-что понял и осознал, но только знать об этом санитару совсем ни к чему.

Тимур, не сбавляя шагу, нервно зачерпнул горсть снега и принялся растирать им побелевшие от мороза нос, щеки, подбородок.

— Вот эти самые «первые» меня и интересуют, — проговорил он. — Я совсем не против тех, кто свои капиталы наживает честным путем. Это пожалуйста! Но ведь сколько у нас таких, кто норовит обогатиться за чужой счет, за счет таких простых людей, как мы с тобой. Возьмем хотя бы тех, кто везет в нашу страну всевозможные наркотики…

— Во! — почему-то обрадовался Гвоздь. — Давай возьмем!

— Так вот, я и говорю, — покосившись на него, продолжил Тимур, — эти паразиты, наркодельцы, наживаются на бедных больных людях. У меня знакомый был — Виталик Городничий, — так его эти сволочи на иглу посадили. Сначала давали ему наркотики бесплатно, а потом стали цену требовать, все больше ее повышая. И что же Виталик? Сбился с панталыку. Для того чтобы расплатиться с торговцами «белой смертью», пошел на крайность — человека сгубил. А потом его самого убили, представляешь?..

— Это я очень даже хорошо могу себе представить, — печально произнес Гвоздь. — Ты еще молодой, не знаешь. А жизнь — довольно подлая штука. И в ней всякое встречается. Могут и невиновного к сроку приговорить. Пойди оправдайся! Честному человеку всегда труднее оправдаться, чем нечестному, да еще с бешеными деньгами… Ох-хо-хо, грехи наши тяжкие!

Гвоздю вспомнилась вся его неудачная прошлая жизнь, все обиды, которые он понес незаслуженно, и неожиданно он разозлился на санитара:

— Чего ты душу терзаешь, прыщ?! Виталика у него на иглу посадили… Да я столько таких Виталиков на зоне видел, сколько тебе за всю жизнь не увидать! К чему ты затеял весь этот разговор, а?

— Да вот недавно проходил мимо дачи одного типа, которую он тут недалеко для себя отгрохал, и подивился: двухэтажные хоромы со всеми удобствами, забор с колючей проволокой и даже, говорят, под электротоком. А кроме того, вся эта неприступная крепость, все это великолепие охраняют еще мальчики-амбальчики…

— Это где ж такое? — поинтересовался Гвоздь.

— Ходу от нашего санатория минут двадцать в противоположную сторону от станции. На берегу реки Сестры. Эту дачку, между прочим, как говорят, построил для себя один очень серьезный человек, и зовут его Альфред Суров. Не слышал о таком?

— Нет, — покачал головой Гвоздь. — Наверное, шишка в правительстве?

— Если бы! На человеческой боли он построил свои хоромы. Наркотиками он раньше здесь промышлял. Сейчас в Москве большим бизнесом заправляет…

— Да-а… — протянул Гвоздь, глубоко задумываясь. — Жаль, что нет на таких мерзавцев управы!

— А милиция? — спросил Тимур.

— Кроме ментов, конечно. Но и менты часто с рук этих ублюдков кормятся.

— Неужели и такое бывает? — простодушно спросил Тимур.