Жак де Рандоль. Уверены ли вы, что во всем этом есть что-нибудь, кроме сильного раздражения, кроме задетого вашим поведением тщеславия, кроме бравады и желания поступить вам наперекор? Может быть, сегодня он будет очень мил. Вчера он провел вечер в Опере. Сантелли имела большой успех в Магомете и, кажется, пригласила его ужинать. Если ужин пришелся ему по вкусу, он должен быть теперь в превосходном настроении.

Г-жа де Саллюс. Ах, как вы меня раздражаете!.. Поймите же, что я во власти этого человека, что я ему принадлежу больше, чем его лакей, больше, чем его собака, потому что он имеет самые гнусные права на меня. Кодекс, ваш дикарский Кодекс, отдает меня мужу, не предоставляя мне ни защиты, ни возможности протестовать. Он имеет право на все, одно только — убить меня не может. Понимаете ли вы это? Понимаете вы ужас этого закона?.. На его стороне сила, и он вправе потребовать всего. Силой и при помощи полиции!.. А у меня нет никакого способа избавиться от человека, которого я презираю и ненавижу! Да, вот каков ваш закон!.. Он взял меня, женился на мне, потом бросил. У меня есть моральное право, бесспорное право ненавидеть его. И однако, несмотря на законную ненависть, на отвращение, на ужас, внушаемый мне теперь этим мужем, который пренебрег мною, обманул меня, бегал на моих глазах от женщины к женщине, — он может, если ему вздумается, потребовать от меня постыдного и позорного подчинения!.. Я не имею права прятаться, потому что у меня нет права иметь ключ и запирать свою дверь! Все принадлежит ему: и ключ, и дверь, и жена!.. Ведь это чудовищно! Не быть госпожой самой себе, не иметь священной свободы, чтобы предохранить свое тело от такой грязи, — не в этом ли самый отвратительный из законов, который установили вы, мужчины?

Жак де Рандоль. О, я отлично понимаю, как вы должны страдать, но не вижу никакого средства против этого. Ни один судья не станет на вашу защиту; ни одна статья закона не предохранит вас.

Г-жа де Саллюс. Я это отлично знаю. Но когда не имеешь уже ни отца, ни матери, когда полиция против тебя и когда не хочешь соглашаться на унизительные сделки, которыми удовлетворяется большинство женщин, то всегда найдется какой-нибудь другой выход.

Жак де Рандоль. Какой?

Г-жа де Саллюс. Покинуть дом.

Жак де Рандоль. Вы хотите?..

Г-жа де Саллюс. Бежать.

Жак де Рандоль. Одна?

Г-жа де Саллюс. Нет, с вами.

Жак де Рандоль. Со мной?.. Вы понимаете, что говорите?

Г-жа де Саллюс. Да. Так будет лучше. Скандал помешает ему взять меня обратно. Я не труслива. Он толкает меня на бесчестье, так пусть это будет настоящее, громкое бесчестье! Тем хуже для него, тем хуже для меня.

Жак де Рандоль. Прошу вас, будьте осторожны, в таком возбуждении люди совершают непоправимые безумства.

Г-жа де Саллюс. Я предпочитаю совершить безумство и погубить себя, если это так называется, чем выносить унизительную ежедневную борьбу.

Жак де Рандоль. Мадлена, послушайте меня. Вы находитесь в ужасном положении, не ставьте же себя в положение отчаянное. Успокойтесь.

Г-жа де Саллюс. А что вы мне посоветуете?

Жак де Рандоль. Не знаю... Надо подумать. Но я не могу советовать вам идти на скандал, который поставит вас вне закона.

Г-жа де Саллюс. Да. Вне того закона, который позволяет иметь любовников, но тайно, не нарушая приличий!

Жак де Рандоль. Речь идет не о том, не надо ухудшать вашего положения. Решились ли вы покинуть его?

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. Окончательно решились?

Г-жа де Саллюс. Да.

Жак де Рандоль. Навсегда?

Г-жа де Саллюс. Навсегда.

Жак де Рандоль. Тогда будьте хитрой и ловкой. Оберегайте свою репутацию, свое имя, не делайте ни шума, ни скандала, ждите удобного случая...

Г-жа де Саллюс. И будьте очаровательны с ним, когда он вернется домой, удовлетворяйте все его прихоти...

Жак де Рандоль. О Мадлена! Я говорю вам как друг...

Г-жа де Саллюс. Как осторожный друг...

Жак де Рандоль. Как друг, который слишком вас любит, чтобы посоветовать вам неверный шаг.

Г-жа де Саллюс. И как раз в меру любит, чтобы посоветовать мне подлость.

Жак де Рандоль. Я? Никогда! Мое самое пламенное желание — жить около вас. Добейтесь развода, и тогда, если вы действительно этого хотите, я женюсь на вас.

Г-жа де Саллюс. Да, через два года. Ваша любовь терпелива.

Жак де Рандоль. Но если я увезу вас, он завтра же посадит вас в тюрьму — вас! — забрав из моего дома, и сделает невозможным для вас когда-либо стать моей женой!

Г-жа де Саллюс. А разве нельзя бежать отсюда куда-нибудь в другое место, а не в ваш дом? Разве нельзя скрыться так, чтобы он не мог нас найти?

Жак де Рандоль. Да, скрыться можно, но тогда надо скрываться до самой смерти, жить под чужим именем, за границей или в какой-нибудь деревушке. Это любовная ссылка! Через три месяца вы меня возненавидите. Я не позволю вам совершить такое безумство.

Г-жа де Саллюс. Я думала, что вы достаточно любите меня, чтобы совершить его вместе со мной! Я ошиблась. Прощайте!

Жак де Рандоль. Мадлена! Послушайте...

Г-жа де Саллюс. Жак, надо меня взять... или! потерять. Отвечайте.

Жак де Рандоль. Мадлена, умоляю вас!

Г-жа де Саллюс. Этого достаточно... Прощайте! (Встает и идет к двери.)

Жак де Рандоль. Умоляю вас, выслушайте меня!

Г-жа де Саллюс. Нет... нет... нет... Прощайте!

Он удерживает ее за плечи, она отчаянно вырывается.

Оставьте меня! Оставьте! Дайте мне уйти, или я позову прислугу.

Жак де Рандоль. Зовите, но выслушайте меня! Я не хочу, чтобы вы могли когда-нибудь упрекнуть меня за безумный поступок, который задумали. Я не хочу, чтобы вы меня ненавидели и, связав себя со мной этим бегством, затаили бы жгучее сожаление о том, что я позволил вам это сделать...

Г-жа де Саллюс. Пустите меня!.. Вы мне жалки!.. Пустите меня!

Жак де Рандоль. Так вы хотите этого? Хорошо, едем!

Г-жа де Саллюс. О, нет! Теперь нет. Теперь я знаю вас. Слишком поздно. Пустите же меня!

Жак де Рандоль. Я поступил так, как должен был поступить. Я сказал то, что должен был сказать. Теперь я чист перед вами, а у вас не будет права упрекать меня. Едем.

Г-жа де Саллюс. Нет. Слишком поздно. Я не принимаю жертв.

Жак де Рандоль. Дело идет не о жертве. Бежать с вами — мое самое пламенное желание.

Г-жа де Саллюс (изумленно). Вы с ума сошли!

Жак де Рандоль. Почему сошел с ума? Разве это не естественно, если я вас люблю?

Г-жа де Саллюс. Объяснитесь.

Жак де Рандоль. Что мне объяснять вам? Я люблю вас, и больше мне нечего сказать. Едем.

Г-жа де Саллюс. Вы были только что слишком осторожны и вдруг стали таким смелым.

Жак де Рандоль. Вы не понимаете. Выслушайте же меня. Когда я почувствовал, что люблю вас, я принял на себя по отношению к вам священную обязанность. Человек, который становится любовником такой женщины, как вы, замужней, но брошенной, рабыни своего положения, но морально свободной, — такой человек создает между ней и собою связь, которую может порвать только она. Такая женщина рискует всем. И именно потому, что она об этом знает, потому, что она отдает все — сердце, тело, душу, честь и жизнь, — потому, что она предвидит все опасности, все несчастья, все невзгоды, потому, что она отваживается на смелый поступок, на бесстрашный поступок, потому, что она приготовилась, решилась пренебречь всем — мужем, который может ее убить, и светом, который может ее отвергнуть, — именно по этой причине она прекрасна в своей супружеской неверности; и по этой причине ее любовник, беря ее, тоже должен все предвидеть и предпочесть ее всему, что бы ни случилось. Мне больше нечего сказать. Сперва я говорил, как рассудительный человек, обязанный предупредить вас; теперь во мне говорит только человек, любящий вас. Приказывайте.