Закусив губу, Дейн вскинул голову и начал быстро печатать.

17 августа старший Маккелл покинул офис ровно в полдень, как показывали часы в его кабинете, принадлежавшие еще Тейлору Маккеллу и изготовленные Сетом Томасом.[21] Джуди должна была уйти на перерыв в десять минут первого и вернуться без десяти час, а Эштон — ровно в час.

В пять минут первого зазвонил телефон.

— Джуди? Это Дейн Маккелл. Отец здесь?

— Уже ушел, Дейн. Твои часы отстают?

Печальный смех.

— Черт возьми, действительно… Слушай, Джуди, я должен повидаться с ним сегодня, но буду занят до пяти. Как ты думаешь…

— Это слишком поздно, Дейн. Сегодня среда, а по средам мистер Маккелл уходит из офиса в четыре. Ты не можешь прийти раньше?

— Ладно, поймаю его дома. Незачем сообщать ему о моем звонке. Как поживаешь, Джуди?.. Прости, я отрываю тебя от ленча.

Странный разговор, подумала Джуди, положив трубку. Потом она пожала плечами и отправилась на ленч. Джуди давно оставила попытки понять Дейна Маккелла. Ей вообще не следовало слишком много думать о нем. Секретарша выходит замуж за сына своего босса только в кино.

Выйдя на августовское солнце, Дейн взял напрокат «форд» выпуска двухлетней давности. Его собственный маленький красный «эм-джи» могли легко опознать.

Он сел в «форд» в четверть четвертого, а без четверти четыре остановился у Маккелл-Билдинг. Ему казалось невероятным, что отец выскользнет через бойлерную или одну из боковых дверей. И действительно, спустя несколько минут к дому подъехал большой «бентли», за рулем которого сидел Рамон — шофер отца.

Дейн объехал вокруг здания, занял наблюдательный пункт с другой стороны улицы, на некотором расстоянии от «бентли», и приготовился ждать.

Рамон читал бюллетень скачек.

«Господи! — думал Дейн. — Что я здесь делаю? Предположим, я узнаю, кто «другая женщина», и сорву с нее маску? Ну и что потом? Как это поможет маме?»

Правда, существовала другая вероятность. Допустим, женщина и не ведает, что ее «папик» женат, и он подал ей надежду на брак. В таком случае, узнав правду, она может дать ему от ворот поворот.

«Ну и кем я тогда окажусь? — размышлял сын и наследник Эштона Маккелла. — Первоклассным стукачом и подонком!»

И все же… Дейн пожал плечами. Искушение было слишком сильным. Он должен узнать имя этой женщины, а потом уже решит, что делать дальше.

В десять минут пятого Дейн весь напрягся, заметив массивную фигуру отца, выходящего через вращающиеся двери Маккелл-Билдинг. Рамон бросил бюллетень, выпрыгнул из машины и распахнул заднюю дверцу. Эштон сел в салон, Рамон завел мотор, и большой «бентли» покатился по улице.

Дейн последовал за ним в своем «форде».

«Бентли» направился к Вестсайдскому шоссе. Оно шло к северу мимо Вашингтон-Маркет, Олд-Саполио-Билдинг и доков, где атлантические лайнеры стояли на якоре, словно монстры из комикса. Куда же они едут? Через мост Джорджа Вашингтона в жуткий пригород Нью-Джерси, где Эштон Маккелл содержит в буржуазном великолепии какую-нибудь вдову страхового агента? Или на Семьдесят вторую улицу в квартиру шлюшки, полную плюшевых медведей?

Но «бентли» свернул на восток к Пятой авеню и снова поехал на север. Дейн не успевал привести в порядок свои мысли — он был слишком занят, стараясь не упустить из виду машину отца.

Внезапно «бентли» затормозил у трехэтажного каменного дома, который Дейн хорошо знал. Он был озадачен. Если в Нью-Йорке имелось хоть одно здание, где его отец не мог встречаться с любовницей, так это крикет-клуб «Метрополитен» — бастион ультрареспектабельной аристократии.

Правда, крикет больше не отнимал энергию у членов клуба, основанного в 1803 году. (Дейну пришла на ум книга Роберта Бенчли «Что будет после 1903 года?». Хороший вопрос!) Ибо с кем им было играть? С подростками из ривердейлской сельской школы? Ни одна британская команда не стала бы играть с ними, а если бы они снизошли до иммигрантов из Вест-Индии, все еще игравших в крикет в парке Ван Кортландта, то только заработали бы увечья… Подобно многим эксклюзивным клубам, главным достоинством этого клуба была его эксклюзивность. Посмотрев вверх, Дейн увидел своего троюродного кузена, полковника Адольфуса Филлипса, который сидел у окна, словно вырастая из пола, читал «Нью-Йорк таймс» и, несомненно, возмущался опасным радикализмом сенатора Барри Голдуотера.

«Бентли» отъехал от тротуара, и Дейн успел увидеть отца, быстро поднимающегося по обшарпанным ступенькам парадного входа, словно это был вторник или пятница — его клубные дни. Что он собирался тут делать? Выпить? Написать письмо? Позвонить по телефону?

С другой стороны окна, поодаль от полковника Филлипса, сидел седобородый доктор Мак-Эндерсон, погрузившись в один из древних томов, откуда он уже пятьдесят лет черпал информацию в поддержку своей теории, что «множество разноплеменных людей», сопровождавших сынов Израиля из Египта, являлось предками цыганской нации. Полковник Филлипс медленно перевернул страницу газеты, стараясь не пропустить заметку о последних прегрешениях Федерального резервного банка. Дейна интересовало, как долго его отец собирался оставаться в клубе.

Внезапно он выпрямился. Духота и созерцание двух стариков в окне заставили его забыть слова матери: «Он ведет себя крайне осмотрительно… принимает специальные меры предосторожности».

Не была ли остановка в клубе одной из этих мер?

Дейн спешно повернул за угол и увидел стоящий у заднего входа в клуб, возле общего гаража, пустой «бентли» — Рамон исчез, очевидно получив разрешение идти домой, — и только что вышедшего из клуба отца.

Эштон Маккелл больше не был облачен в светлый парусиновый костюм, сшитый для него Сарси, его лондонским портным, исчезли и туфли от Мазертуэйта, также из Лондона, и шляпа из волокон хипихапы,[22] изготовленная для него на заказ в Эквадоре. Теперь на нем была одежда, которую Дейн никогда раньше не видел, а в руках он держал трость и маленький черный чемоданчик, похожий на докторский саквояж.

Дейн наморщил лоб. Простое переодевание едва ли могло являться «специальной мерой предосторожности».

Старший Маккелл прошел мимо «бентли», сел за руль черного лимузина «континенталь» и отъехал от клуба.

Лимузин сворачивал на север, восток, юг, запад… Стараясь не терять его из виду, Дейн был полностью дезориентирован. Окна «континенталя» располагали старомодными занавесками, как в катафалке, и сейчас они были задернуты. Какого черта?..

Автомобиль сунул нос в Центральный парк и начал описывать параболы, смысл которых Дейн не мог понять. Во всяком случае, они совершались не для того, чтобы избавиться от преследователей, — он ехал слишком медленно. Может, отец просто убивал время?

Внезапно лимузин остановился, и Дейн увидел, как отец вышел и сел на занавешенное сиденье. Дейн припарковался за ближайшим углом и наблюдал, не выключая мотор. Он был ошеломлен. Почему его отец перебрался на заднее сиденье? Дейн почти не сомневался, что в лимузине больше никого не было. Что он мог там делать?

Неожиданно «континенталь» проехал мимо него, направляясь к выезду из парка. Дейн последовал за ним.

Лимузин затормозил у гаража в переулке между Мэдисон-авеню и парком. Дейн тоже надавил на тормоза. Он увидел, как из гаража вышел механик с оранжевым талоном и сел в «континенталь», после чего водитель лимузина выбрался из машины, тут же остановил такси и вскочил в него. Такси быстро поехало дальше, но на углу Парк-авеню остановилось на красный свет, и «форд» Дейна оказался прямо за ним.

Теперь Дейн был озадачен вдвойне. В пассажире такси, которого он видел со спины, было нечто странное, но что именно, он не мог понять.

Зажегся зеленый свет, и такси свернуло на Парк-авеню. Дейн повернул следом. Поездка оказалась короткой — не более семи-восьми кварталов. Такси подъехало к обочине, пассажир быстро вышел, расплатился с водителем и зашагал по улице.