Риттер — коротышка с лысой макушкой, сидящий спиной к Эллери, — ответил:

— Для начала пять.

Игроки бросили фишки на стол. Послышались щелчки.

— Сколько, Риттер?

Риттер поднял один палец. Р.М. бросил ему карту.

— Как насчет тебя, Робертсон? — спросил Р.М. у человека в твидовом костюме. — Не робей, братишка.

— Беру три. — Робертсон подтолкнул пять красных фишек в центр стола.

Р.М. щелчком бросил ему три карты и взял его карты. Прежде чем взглянуть, он внимательно посмотрел в лицо Робертсона, в его пьяные, быстро моргающие глаза. Заглянув в его карты, Р.М. снял верхнюю карту с колоды, не посмотрев на нее, сунул между другими четырьмя и положил их перед собой лицом вниз.

— Проснись, Риттер! Я теряю деньги, пока ты храпишь!

Риттер отодвинул стопку голубых фишек.

— Двадцать, — сказал он.

— Еще десять, — отозвался Робертсон, выпрямляясь на стуле.

Стопка в центре стола становилась впечатляющей.

— Ну вы, трусы! — весело сказал Риттер. — Это будет стоить вам желтенькой. — Он бросил на стол желтую фишку.

— Что это — игра миллионеров? — осведомился Робертсон. Однако он без колебаний расстался с последней желтой фишкой.

— С твоим банковским счетом тебе нечего беспокоиться, — заметил Р.М. — Но я играю: еще сотня. — Он бросил две желтые фишки.

— Я тоже, — присоединился Риттер, добавляя в кучку еще две желтые фишки.

— Мальчишки всегда останутся мальчишками, — усмехнулся Р.М.

Робертсон нахмурился, пересчитал оставшиеся у него фишки и бросил в кучку все, кроме двух красных.

— Я называю, — твердо заявил он.

— Вот как? — Р.М. самодовольно расхохотался. — Любому, кто захочет заглянуть в мои карты, это обойдется в три сотни.

Послышались шесть щелчков, когда фишки добавлялись в стопку.

— Три и еще пара, — сказал Риттер.

— Имей же совесть! — воскликнул Робертсон. — Я разорен!

— Одолжу тебе пять. — Р.М. бросил десять желтых фишек.

Вот простофиля, подумал Эллери. Игроки использовали против Робертсона старый трюк. Они могли повышать ставки, пока рак на горе свистнет. Либо Робертсон спустит все до последней рубашки, либо они смошенничают при сдаче. Второй пьяный игрок, тупо кивавший, очевидно, уже был обчищен полностью.

Вскоре Эллери убедился в своей правоте. Робертсон назвал, Риттер добавил две желтые фишки и спасовал, не желая открывать карты. Возможно, у него были две пары или одна масть. Теперь Робертсон мог называть снова, a Р.М. пришлось бы открыть карты. Однако сдавал он, а для человека с его несомненным опытом картежника это было явным преимуществом.

— Называй или заткнись, Робертсон.

Робертсон решил рискнуть.

— Как вам понравятся мои ребята? — осведомился он, открывая карты. — Четыре туза!

— Недурно, — промолвил Р.М. — Это может разбить чье-нибудь сердце. Но не того, у кого вся масть подряд. — Он бросил карты на стол веером и громко расхохотался.

Робертсон выругался, a Р.М. отодвинул стул и встал.

— Ну, джентльмены, сегодняшнее заседание окончено. Кто хочет отыграться, может прийти завтра в половине третьего. С тебя семьсот долларов, Робертсон. Надеюсь, в следующий раз тебе больше повезет.

Робертсон вытащил чековую книжку.

— Очнись, Фред, — сказал он пьяному, сидевшему напротив. — Ты должен мистеру Смиту… — он сделал небольшую паузу, — триста пятьдесят долларов.

— Ладно, ладно. — Пьяный начал шарить в карманах. — У кого есть ручка?

Пока проигравшие выписывали чеки, все молчали. Смит тщательно обследовал чеки и спрятал их в бумажник. Фред поднялся и, держа Робертсона за руку, поплелся вместе с ним к двери.

— В следующий раз отыграетесь, ребята, — сказал Р.М. Смит, снова зажигая сигару.

— Еще как! — мрачно отозвался Робертсон.

Как только дверь закрылась, Риттер усмехнулся и заметил:

— Тысяча пятьдесят. Совсем неплохо.

Смит вынул из бумажника две пятидесятидолларовые купюры и передал их Риттеру.

— Маловато, Р.М., — поднимаясь, захныкал Риттер.

Он оказался еще ниже, чем думал Эллери, с впалой грудью и желтоватой физиономией. Маленькие глазки и нос, торчащие уши придавали ему сходство с мышью.

— Засохни, — огрызнулся Р.М. — Я организую это шоу. А теперь выйди и подожди в другой комнате. У меня деловой разговор с Бреттом. Или лучше отыщи еще парочку простофиль.

— Но, Р.М.!

— Слышал, что я сказал, щенок?

Риттер пожал плечами и вышел, бормоча себе под нос.

Смит повернулся к Бретту.

— Что нового в «Холлингсуорте»? — спросил он вставая.

Эллери увидел, что его рост превышает шесть футов — он был почти с сержанта Вели.

Бретт поднялся, бросил журнал на стул и медленно подошел к гиганту.

— Думаю, новости тебе известны, грязный мошенник!

Обходительные манеры, высокомерие и иностранный акцент графа исчезли полностью. Лицо Смита стало серым.

— Только повтори это, и я сверну тебе шею, недомерок! — Он угрожающе шагнул к Бретту. — Что ты имеешь в виду?

Бретт испуганно съежился.

— Ну, если это не твоих рук дело, то чьих же?

— О чем ты?

— Кобб мертв.

— Мертв?!

— Да. Убит.

Р.М. молча уставился на Бретта.

Эллери Квин принял более удобную позу и прислушался.

— Гордон Кобб убит? — после долгой паузы почти шепотом спросил Смит.

— Убит в день приезда, — мрачно ответил Бретт.

Смит подозрительно посмотрел на него.

— Его прикончили два дня назад, а ты мне ничего не сказал?

— Я узнал об этом совсем недавно, — оправдывался Бретт. — Когда я пришел сюда, игра уже началась. Я ведь не мог говорить при этих простофилях, верно? Кобба задушили и заперли в его сундуке. Кто-то подстроил так, что сундук должны были отправить в Чикаго. Поэтому я думаю, что тот, кто его придушил, не получил того, за чем охотился.

— Откуда ты знаешь?

— В противном случае он бы смылся, не запихивая Кобба в сундук. Он сделал это, так как не хотел присутствия полиции, прежде чем ему представится возможность снова обыскать апартаменты Кобба. Потому он и договорился о срочной отправке сундука.

Смит повернул на пальце перстень с печаткой.

— Что ты мне говорил о каких-то япошках на «Маньчжурии»?

— Япошки или нет, но во всем этом есть что-то чертовски странное. Я не имею в виду тебя, Р.М., но…

Глаза Смита вспыхнули с новой силой.

— Заруби себе на носу, что я не занимаюсь мокрыми делами и не потерплю, чтобы мне их шили! Где ты сам был в тот день?

— Ты знаешь, где я был. Наблюдал через щелку в двери моих апартаментов в пентхаусе, ожидая, пока он уйдет. Я собирался влезть к нему с террасы, как ты меня учил. Но он так и не ушел. Поэтому брось свои намеки. Кто-то нас обскакал, но не смог улизнуть с добычей. Нам нужно все обмозговать.

— А почему ты думаешь, что тут есть что-то странное? — спросил Смит.

Бретт нахмурился.

— Ну, во-первых, стюард с «Маньчжурии» устроился коридорным в «Холлингсуорт». Разве это не странно? Потом, бабенка, о которой я тебе говорил, Ольга Отеро, тоже остановилась там. Так вот, в Гонконге она часто виделась с одним японцем. Думаю, он узнал, что Кобб плывет на «Маньчжурии» одновременно со мной. В последний момент он явился в отель с билетом для Ольги Отеро. Достать билет так быстро практически невозможно — на рейсы из Китая в США стоит очередь длиной в милю. Чтобы достать билет, нужны связи. А на корабле Отеро и Кобб болтали, как двое влюбленных.

— Будь ты поумнее, тоже завязал бы с ним дружбу.

Бретт покачал головой:

— В этом не было смысла, пока товар не пройдет через таможню. Я изображал графа и волочился за Отеро, чтобы выяснить у нее планы Кобба. Но она даже не сказала мне, что собирается остановиться в «Холлингсуорте», чертова…

— Кобб заявил о товаре на таможне? — спросил Смит.

— Не смеши меня. Какой контрабандист так бы поступил?

— Кобб не был контрабандистом, — возразил Смит. — Он мог надуть тебя, составив две декларации или отправив товар из Фриско в Нью-Йорк бандеролью. В сообразительности ему не откажешь. Он перехитрил тебя, Бретти, но думаю, ему не удалось перехитрить кое-кого другого. — Вынув сигару, Смит облизал ее кончиком языка и вставил в угол рта. — Прежде всего, нужно решить, что тебе делать теперь. Ты не можешь вернуться в «Холлингсуорт». Если копы за тебя возьмутся — а они наверняка это сделают, — то узнают, что ты мошенник Арки Бретт, а никакой не граф, несмотря на твою чудную манеру разговора.