Дядя Сал явился в «Эден Билиарди» в светло-сером шерстяном костюме, над которым его портной бился долгие пять месяцев. Вначале этот пижон задумал пошить ему нечто в педерастическом духе, с мягкими, как у сорочки, рукавами («прелесть что за костюмчик!»). Дядя Сал примерил костюм и оглядел себя в зеркале. Складки на спине ему даже понравились, но он представил себе, как идет в таком наряде по улице Этны, и заказал другой костюм.

Сейчас, расположившись в удобном кресле на галерее «Эден Билиарди», дядя Сал чувствовал себя превосходно. Костюм сидел как влитой, не стеснял движений, и в нем дядя Сал сам себе казался элегантным франтом.

– Босс, вы точно не хотите, чтобы я вас сопровождал? – обеспокоенно поинтересовался у него Туччо.

– Точно, – ответил ему дядя Сал и улыбнулся.

Как всегда, в хорошем настроении на него нападала говорливость, и потому он не поленился объяснить:

– Официально с моей стороны это визит вежливости, а с визитом вежливости не являются в сопровождении охраны.

Однако Туччо терзали сомнения.

– И нечего строить недовольную рожу, – продолжал дядя Сал. Если у него имелись причины радоваться, он любил, чтобы его радость разделяли и другие.

– Да я ничего… Просто, по-моему, старик Шортино понял, что может произойти…

– Понял? Да он понял гораздо больше, чем ты думаешь!

– Откуда вы знаете?

– Ну все, Туччо, хватит! Это же подарок судьбы! Решим проблему с внуком, а если там будет дед, заодно уберем и деда!

– Ладно. Но все-таки зачем он позвал вас к себе?

– Ну что я тебе на это отвечу? Мне кажется, он хочет меня припугнуть.

– И вы пойдете туда без охраны?!

– Разумеется. Я же честный человек, чего мне бояться! – лицо дяди Сала, казалось, воплощало саму искренность. – Как говорится, Бог не выдаст, свинья не съест. Если я заявлюсь с охраной, это будет означать, что у меня совесть нечиста. А так я приду как старый друг! Ну а когда он попытается мне угрожать, изображу крайнее удивление!

И дядя Сал сейчас же продемонстрировал, как он будет изображать удивление: челюсть у него отвисла и он широко развел руки.

Так же широко расставив руки – как для объятия, – дядя Сал вошел в номер-люкс «Сентрал-Палас-отеля», в котором его уже поджидали дон Лу и Пиппино.

– Дон Лу! Дон Лу! Какой великолепный сюрприз! Какую бесконечную радость вы мне доставили!

– Плесни мне еще вина, а то у меня в горле пересохло, – обратился дон Лу к Пиппино.

Не поднимаясь из кресла красной кожи, в котором он сидел, и не поднимая глаз на дядю Сала, дон Лу взял из рук своего Олеандра протянутый ему бокал с белым вином, прокашлялся и сказал, обращаясь к Пиппино:

– Ты видишь эту сволочь, которая посмела припереться сюда? И я еще должен встречать его радостным смехом! Ишь, расфуфырился! Так и ждет, что я сейчас от счастья захлебнусь, так что придется вам подбирать мой язык и завязывать его в узелок. Конечно, я ведь дурак дураком, на что еще я способен?

Дядя Сал застыл, как будто получив пощечину. Он догадывался, что схлопочет от дона Лу, но не думал, что так скоро. Всем своим видом изобразив удивление, он медленно сел.

– Дон Лу! О чем вы? Что случилось? Умоляю, скажите мне, в чем дело! Вы меня пугаете!

– Какого хрена ты послал моего внука решать твои проблемы?!

Дядя Сал взъерошил волосы и кулаком правой руки с силой стукнул по ладони левой.

– Выслушайте меня, дон Лу! Пожалуйста, выслушайте! Все у меня пошло кувырком! Этот мерзавец Соннино создал мне кучу проблем! А потом еще Ники – это мой будущий зять – наломал дров у дяди Миммо. Что мне оставалось делать? Ваша светлость должна меня понять! Я не мог доверить это дело никому из своих парней. Только ваш внук оказался единственным, кто… Благодарение Господу, что он появился на свет!

– Ас чего это в Катанию прилетел Фрэнк Эрра?

– Кто!?

– Фрэнк Эрра. Этот мудила, которого Ла Бруна прислал ко мне на место моего внука.

– Фрэнк Эрра… Фрэнк Эрра…

Дон Лу медленно поднял глаза на Пиппино.

– Ах этот! Фрэнк Эрра! – Дядя Сал с силой ударил себя по лбу. – Ну конечно, тот самый тип, которого Ла Бруна прислал к вам на место вашего внука! Так что же привело его в Катанию?

– Послушай, сделаем так, – вкрадчиво произнес дон Лу, не отводя взгляда от Пиппино. – Я рассчитываю провести в Катании прекрасный отпуск. Хочу побродить по городу, заглянуть на рынок, посетить Сан-Джованни-Ли-Кути, и вообще побывать везде, где мне захочется. Но если в это время, не дай бог, что-нибудь случится, я никого ни о чем не буду спрашивать. И долго раздумывать я тоже не буду. Ты меня понял?

– Вот и отлично, дон Лу! Просто прекрасно!

– По-моему, тебе пора.

– Да-да, уже ухожу. А что касается Фрэнка Эрры, то если вы, дон Лу, хотите, я посажу ему на хвост парочку своих парней. Что вы на это скажете?

– Я уже все сказал. Убирайся.

– Хорошо-хорошо! – бормотал дядя Сал, пятясь к двери. – Хорошо! Тогда всем привет. Удачи, Пиппино! Хорошо-хорошо!

Дон Лу с трудом поднялся из кресла. Твою мать, думал он, похоже, что клетка, которая истребляет самое себя, – это я!

Чтобы не упасть, он ухватился за плечо Пиппино. – Мне надо немного отдохнуть, – проговорил он. – Вино ударило мне в голову.

До Фрэнка вдруг дошло, что его подружка – о, ужас! – ведет себя совсем не как шлюха, а как настоящая жена. И правда, Грета сидела полуодетая, с бигуди в волосах и с «Космополитеном» в руках, уютно угнездив свою задницу в кресле, закинув нога на ногу и выставив вперед сиськи. Фрэнк вспомнил потаскушку Дженни Элементо, lap-dancer, на которой, ко всеобщему удивлению, женился Джек Граваньоло. «Эх, ребята, – говорил Джек своим близким друзьям, – а что мне оставалось делать, когда Дженни явилась ко мне и давай рыдать!»

– Приведи себя в порядок, we are going out,[63] – раздраженно бросил ей Фрэнк.

Он ведет себя так, потому что влюблен, думала Грета, делая вид, что читает журнал. Все влюбленные с приветом. Мужья, например, все с приветом. Of course, it's better[64] не доводить их, в смысле мужей, до крайности.

– У меня голова болит, Фрэнк, – вслух сказала она.

– Ну ни хрена себе! – вспыхнул Фрэнк. – Ты сама меня доставала, чтобы мы шли смотреть этот долбаный мост Капинера, а теперь, видите ли, у нее голова болит!

– Ты прав, Фрэнк, но я же не виновата, что у меня голова раскалывается. Сходи туда с Чазом, a, darling?

Я уже у нее darling, вот сука, думал он, присаживаясь на подлокотник кресла и принимаясь гладить ее по волосам.

– У моей детки болит головка, – загундосил Фрэнк. – Сейчас мы дадим ей хорошую pill, и эта гадкая головная боль пройдет, да?

– Не надо таблеток, Фрэнк, кажется, мне уже лучше. Довольный Фрэнк соскочил с подлокотника.

– Ну и прекрасно! Тогда let's go на Капинеру!

Грета посмотрела на свои ногти, провела подушечкой среднего пальца по бровям, вытерла остатки губной помады в уголках рта и вздохнула:

– О'кей, Фрэнк, let's go.

Лысый коротышка в белом и высоченная чувиха, похожая на породистую лошадь… Папарацци, болтавшийся на улице Крочифери, не сомневался, что парочка, спускавшаяся сейчас по широкой лестнице Алесси под охраной классического американского bodyguard'а, и есть те, кого он давно караулил. Он начал щелкать фотоаппаратом в тот момент, когда Грета, которой причиняла неудобство металлическая пластинка в бюстгальтере, решила поправить свои обалденные груди. И тут же со всех сторон застрекотали фотокамеры, замелькали фотовспышки.