Кузьма и Демьян известны в народе под именем «курятников» и «кашников», потому что в день 1-го ноября, когда празднуется память этих святых, в деревнях носят в церковь «под свято» кур и варят кашу, отведать которую приглашают и св. угодников: «Кузьма-Демьян, — говорят крестьяне, усаживаясь за трапезу, — приходите к нам кашу хлебать».

Трудно сказать, каким образом Косьма и Дамиан, известные, по церковным преданиям, как врачи-бсс-сребренники, даром лечившие людей, — превратились, в глазах темного народа, в «курятников» и «кашников». Но несомненно, что эпитеты эти распространены по всей России, причем в некоторых местах народная фантазия придумала им даже легендарное объяснение. Так, в Вологодской губ., Тотемск. у., рассказывают, что св. Кузьма и Демьян были простыми работниками, которые охотнее всего нанимались молотить, но при этом никогда не требовали платы, а ставили лишь условием, чтобы хозяева вволю кормили их кашей. Это вологодское предание породило даже своеобразный обычай, в силу которого на домолотках крестьяне считают как бы правилом варить кашу, а работники требуют ее у хозяев, как нечто должное, освященное преданием. Домолачивая последний овин, они обыкновенно говорят: «Хозяину ворошок, а нам каши горшок». В Курской губ., наряду с кашей, крестьяне считают необходимым бить, 1-го ноября, трех куренков и есть их утром, в обед и вечером, «чтобы птица водилась». По словам нашего корреспондента, трапеза в здешних местах сопровождается всегда специальной молитвой: «Кузьма-Демьян-сребреница! Зароди, Господи, чтобы писклятки водились». Наблюдают также, чтобы за трапезой отнюдь не ломались кости, а то цыплята будут уродливые. Последнее правило еще строже наблюдается в Тамбовской губ.: местные хозяйки твердо убеждены, что если в день Кузьмы и Демьяна зарезать двух петухов, или петуха и курицу и, съевши их, провертеть на кобылках их дыры и затем бросить в курятник, то на следующий год неминуемо все куры будут с дырявыми кобылками.

Считаясь защитниками кур по преимуществу, св. Кузьма и Демьян в то же время известны и как покровители семейного очага и супружеского счастья. День, посвященный их памяти, особенно чтится девушками: в некоторых местах существует даже обычай, в силу которого девушка-невеста считается в этот день как бы хозяйкой дома, она приготовляет для семьи кушанья и угощает всех, причем, в качестве почетного угощения, подается куриная лапша, отчего и праздник этот известен в народе под именем «кочетятника» (от кочет — петух). Вечер этого дня деревенская молодежь проводит в веселье: девушки собираются в какой-нибудь большой избе и делают, так называемые, «ссыпки», т. е. каждая приносит что-нибудь из съестного в сыром виде: картофель, масло, яйца, крупу, муку и пр. Из этих продуктов, в ознаменование начала зимних работ, устраивается пиршество, к которому, в качестве гостей, приглашаются парни. Такие пирушки называются «кузьминками» и продолжаются до света, причем парни обыкновенно успевают вторично проголодаться и отправляются на фуражировку, воруя соседских кур, которых девушки и жарят им в «жировой» избе. При этом, конечно, сохраняется в полной тайне, сколько и у кого было украдено кур, хотя к покражам такого рода крестьяне относятся довольно снисходительно и, если бранятся, то только для порядка.

Вышеописанные «кузьминки», в некоторых местах (как, напр., в Пензенской губ., Городищ, у.) сопровождаются особым обычаем, известным под именем «похорон Кузьмы-Демьяна»: в жировой избе девушки приготовляют чучело, т. е. набивают соломой мужскую рубашку и шаровары и приделывают к нему голову; затем, надевают на чучело «чапан», опоясывают кушаком, кладут на носилки и несут в лес, за село, где чучело раздевается, и на соломе идет веселая пляска. Чтобы закончить характеристику народных воззрений на Кузьму и Демьяна, необходимо сказать, что оба эти святые называются еще «рукомес-ленниками» и считаются покровителями ремесл и, главным образом, женских рукоделий. Это объясняется тем, что с 1-го ноября (день Кузьмы и Демьяна) женщины вплотную принимаются за зимнюю пряжу: «Батюшка Кузьма-Демьян, — говорят они, садясь за прялку, — сравняй меня позднюю с ранними», т. е. помоги не отстать от других, которые начали работу раньше.

Орловский мужик из Карачевского уезда так объяснял причину и повод чествования своего Михайлова дня. Храм в его селе построен во имя Троицы, но главный праздник не этот:

— Троица-Матушка и так праздничек Божий: работать не пойдешь. Михайлов день не то: люди работают, а мы гуляем, да и гульба не та. Вот теперь Яшное (деревня) Троицу празднует — беда: до праздника все в подборе — хлеба своего нет, о деньгах и не спрашивай. С первого дня у них уж и водки нет. — А наш-то Михайло-Архангел — куда вольней. Хлеб почитай, у всех свой. Конопелька продана, овесец тоже. Денежки есть и должишки, что за зиму накопляли — заплачены, и сборщику глотку заткнули: покуда ляскать не пойдет, — вот и сгульнуть можно.

За несколько дней до праздника священник с причтом ходят по приходу, служат молебны и поздравляют с преддверием праздника. За это хозяева соизволяют по ковриге хлеба и деньгами от 5 до 15 коп. со двора.

Вот и праздник и по деревням пиры, в избах везде гости.

— Ну, старуха, сажай! — говорит хозяин, рассаживая гостей за столом и наблюдая, при этом, степень родства и требования почета.

— Присядьте, присядьте, гости дорогие! — отвечает хозяйка, ставя на стол чашку со студнем и раскладывая каждому по пирогу и по ложке. — Милости просим! Рады приветить, чем Бог послал.

— С праздником, будьте здоровы, — говорит первый, выпивший первую чарку.

— Просим приступить, — говорит хозяин и, по его слову, в торжественном молчании совершается уничтожение студня. Подается лапша и перед ней опять по стаканчику. На столе является целая часть какого-либо домашнего животного: свиньи, барана, теленка. Один из гостей, ближайший родственник, разламывает мясо руками (мясо варено, а потом в печи обжарено). Перед первыми кусками опять винное подношение в том же порядке.

— Кушайте, потребляйте: не всех по именам, а всех по ровням.

— То и делаем, — отвечают откланиваясь. Подали кашу, за кашей полагается по две рюмки.

— Выпью семь и семь каш съем, — острит иной гость ухмыляясь, весь красный от потребленного, от духоты в избе, и оттого, что у всех на плечах овчинные полушубки или теплые поддевки.

Кончили обед — вышли из-за стола, помолившись, благодарят и прощаются.

— Куда вы? Сейчас чай, аль от нас не чаете? — останавливает хозяин.

К чаю поданы баранки, пироги. Перед чаем и за чаем водка.

Из села Посопа (Саранского у., Пензенск. г.) сообщают о том же, что к Михайлову дню каждая семья готовится за несколько дней и пирует также несколько дней, покупая от 2 до 3 ведер вина (семья среднего достатка) и от 5 до 7 ведер (богатые). Духовенство с молебнами начинает ходить за неделю до праздника и кончает первым днем, который проводят не очень шумно. Главное празднество начинается со второго дня, но зато очень рано, часа в 4 утра: начинают похмелье после вчерашнего почина и ходят друг к другу в гости без особого приглашения; ходят пока носят ноги. На другой день приезжают гости из соседних деревень, и вчерашний пир между своими превращается в общую свалку и в общий хаос. Между своими посещениями не разбираются и претензий никаких не предъявляют, но приезжих гостей считают, и кто не приехал, к тому и сами не поедут. Угощение чаем в этих местах считается наивысшим и очень почетным: угощают чаем лишь избранных.