На двери красовалась позолоченная табличка. Я прочел:

СТОМАТОЛОГ

Позвонил. Раз, два, три. Никто не ответил.

Я вышел из дома. За музеем Жакмар-Андре находилось кафе с остекленной террасой. Я выбрал столик, с которого мог наблюдать за подъездом дома 160. Я ждал прихода Карто. Я даже не был уверен, что он имеет для Жаклин и Ван Бевера большое значение. Одно из случайных знакомств. Может быть, они больше ни разу в жизни Карто и не увидят.

Я уже выпил несколько стаканов гренадина. Было пять вечера. В конечном счете я забыл по какой точно причине жду на террасе этого кафе. Уже несколько месяцев ноги моей не было на правом берегу, и теперь мне казалось, что набережная Турнель и Латинский квартал находятся на расстоянии в тысячи километров.

Вечерело. Когда я выбирал столик, кафе было пустынным, а сейчас понемногу заполнялось: посетители, наверное, выходили из соседних офисов. Слышался треск электрического биллиарда, как в кафе Данте.

Перед музеем Жакмар-Андре остановился черный автомобиль. Сначала я смотрел на него рассеянно. А потом у меня екнуло сердце: это ведь машина Карто. Я ее узнал потому, что это была английская марка, во Франции таких совсем немного. Он вылез из машины и открыл кому-то левую дверцу. Это оказалась Жаклин. По дороге к подъезду они могли увидеть меня за стеклом, но я так и остался сидеть за столиком. И даже не сводил с них глаз, словно хотел привлечь их внимание.

Они прошли, не заметив меня. Карто толкнул дверь подъезда и пропустил Жаклин вперед. Он был в темно-синем пальто, а Жаклин - в своей легкой кожаной куртке.

Я попросил у стойки телефонный жетон. Будка находилась в подвале. Я набрал "Ваг-рам 13-18". Кто-то снял трубку.

- Вы Пьер Карто?

- А кто его спрашивает?

- Можно поговорить с Жаклин?

Несколько секунд молчания, а потом я повесил трубку.

На следующий день, во второй половине, я снова встретился с ней и Ван Бевером в кафе Данте. Они были одни в глубине, возле биллиарда. При моем появлении они не прекратили играть. Жаклин была в черных зауженных книзу брюках и красных холщовых туфлях на шнурках. Совсем не зимние туфли.

Я воспользовался моментом, когда Ван Бевер пошел за сигаретами, а мы с Жаклин остались одни друг против друга, и сказал:

- А Карто как? Хорошо провели время вчера на бульваре Осман? Она сильно побледнела.

- Почему вы об этом спрашиваете?

- Я видел, как вы вместе вошли в дом.

Я попытался улыбнуться и принять непринужденный тон.

- Вы за мной следите?

Зрачки ее расширились. В ту минуту, когда Ван Бевер уже возвращался к нам, она наклонилась ко мне и тихо сказала:

- Это должно остаться между нами.

Я подумал о флакончике эфира (этой "гадости", как она говорила), которым она поделилась со мной той ночью.

- У вас озабоченный вид...

Ван Бевер стоял передо мной и хлопал меня по плечу, словно стараясь вытащить меня из дурного сна. Он протягивал мне пачку сигарет.

- Ты еще будешь играть? - спросила Жаклин.

Будто пыталась отдалиться от меня.

- Пока нет. У меня от этого биллиарда голова болит.

У меня тоже. Я слышал треск биллиарда даже когда не был в кафе Данте.

Я спросил Ван Бевера:

- У вас есть новости о Карто?

Жаклин нахмурила брови, несомненно для того, чтобы дать мне понять, что эту тему затрагивать не стоит.

- Почему вы спрашиваете? Он вас, что, интересует?

Вопрос этот был задан сухим тоном. Он вроде был удивлен тем, что я запомнил фамилию Карто.

- Он хороший дантист? - спросил я. И вспомнил серый костюм и низкий голос с красивым тембром. И от того и от другого исходила определенная изысканность.

- Не знаю, - ответил Ван Бевер.

А Жаклин делала вид, что ничего не слышит. Смотрела в сторону на входную дверь. Ван Бевер улыбался, но улыбка эта была несколько натянутой.

- Половину времени он работает в Париже, - сказал он.

- А еще где?

- В провинции.

Тогда, ночью, в кафе на улице Кюжас, между ними и Карто витало некоторое стеснение, не развеявшееся, несмотря на банальные слова, которыми мы обменялись, когда я сел за их столик. Ту же самую стесненность я почувствовал и сейчас в молчании Жаклин и уклончивых ответах Ван Бевера.

- Проблема с этим типом в том, что он немножко слишком назойлив, произнесем Жаклин.

Мне показалось, что Ван Бевер испытал облегчение оттого, что она взяла на себя инициативу сделать мне это признание, будто больше им нечего было от меня скрывать. - Нам не особенно хочется его видеть, добавил он . Это он сам к нам лезет...

Да, именно это и сказал Карто тогда в кафе. Они познакомились два месяца тому назад в казино Лангрюна. Он играл в одиночестве в рулетку, чтобы убить время. Пригласил их поужинать в единственный открытый ресторан неподалеку, в Люк-сюр-Мэр, и рассказал, что работает дантистом в этих краях, в Гавре.

- Вы думаете, что это правда? - полюбопытствовал я.

Ван Бевер, казалось, удивился, что я осмеливаюсь сомневаться в профессии Карто. Дантист в Гавре. Раньше я неоднократно ездил в этот город (оттуда отходил паром в Англию) и прогуливался вдоль причала. Я попытался вспомнить, как приезжаешь на вокзал и как идешь в порт. Высокие бетонные здания, все одинаковые, на слишком широких улицах. Эти громадные здания и эспланады вызывали у меня ощущение пустоты. А теперь мне надо было представить Карто в этой обстановке.

- Он нам даже дал свой адрес в Гавре, - сказал Ван Бевер.

Я не осмелился спросить его в присутствии Жаклин, известен ли ему и другой его адрес - в Париже, на бульваре Осман. Вдруг в ее взгляде возникла ирония: будто Ван Бевер все упрощает, и все становится куда яснее и спокойнее, чем в действительности; просто мужчина, с которым они познакомились на нормандском курорте, дантист в Гавре, одним словом, банальнее и быть не может. Я вспомнил, что всегда ждал парома в одном кафе на набережной: оно называлось "Ворота в Океан"... Ходит ли туда Карто? А если ходит, то по-прежнему в своем сером костюме? Завтра куплю план Гавра, а когда окажусь наедине с Жаклин, она мне все объяснит.

- Мы думали, что он потеряет наш след в Париже, но вот три недели тому назад он опять появился...

Ван Бевер все больше горбился и втягивал голову в плечи, как будто ему предстояло преодолеть какую-то преграду.