- И не подумаю.

- Ступай!

11

Павел Семенович, весь избитый красными пятнами, пришел от Павлинова и бросил в лицо Марии Ивановне:

- Можешь радоваться: опровержения не будет! Все они заодно... И ты вместе с ними.

Мария Ивановна решилась: раз Федулеев пошел на нее в открытую, то и ей не пристало прятаться за сутулою спину своего благоверного.

- Ты чего орешь? - развернула она плечи, и гневом задышало ее лицо от мужнего оскорбления. - Я тебе кто?

- Сотрудник Сморчкова, вот кто...

- Сам ты сморчок. За правду постоять не сумеешь? Так погляди, как поступают взрослые люди.

Она надела свою черную выходную шляпу, похожую на валенок, взяла черный зонт с костяным набалдашником и, несмотря на позднее время, пошла в редакцию.

Федулеев сидел в своем кабинете и вычитывал полосу; кроме него да секретарши Ирочки, в редакции никого. "Жаль, что нет сотрудников, подумала Мария Ивановна. - Его хахуля не в счет. А без свидетелей что за скандал?"

Она презирала секретаршу за то, что в давнее время - еще года четыре назад - поймала ее с поличным в кассе горводснаба. Мария Ивановна работала тогда инспектором райфо. Ирочка воровала квитанции, подделывала их и получала чистые денежки. Ее осудили по статье 92 (часть вторая) за присвоение государственных средств. Но в ту пору в газетах писали насчет перевоспитания... И взяли Ирочку на поруки...

Ирочка встретила Марию Ивановну с издевательской вежливостью, как провинившуюся школьницу:

- Ваш рабочий день уже кончился. Или вы позабыли чего?

- Тебя позабыла спросить: работать мне или отдыхать.

Мария Ивановна с ходу пошла к редакторской двери, обитой черным дерматином.

- Петр Иванович очень занят! - Ирочка с кошачьей проворностью подскочила к двери.

- А я что, дурака пришла валять? Прочь с дороги!

Но не тут-то было. Ирочка прислонилась спиной к двери и продолжала вежливый разговор:

- Вы же не посторонний человек, Мария Ивановна. Вам известно, что Петр Иванович в эти часы вычитывает газету. Зачем же отвлекаете?

- А я говорю, отойди от двери! У меня дело поважнее - закон пришла выверить.

Дверь наконец открылась изнутри. Федулеев стоял у порога удоволенный:

- Представителям закона здесь всегда рады. Прошу, Мария Ивановна! даже лысую голову чуть наклонил, а лицо так и готово лопнуть от смеха.

Ирочка приняла такую же почтительную шутовскую позу и сказала нараспев, в тон редактору:

- Пож-жалуйста! Только зонтик оставьте. У нас в кабинете не течет.

- А сколько это вас в кабинете? - съязвила и Мария Ивановна.

- Да вы и впрямь как ревизор, - усмехнулся Федулеев. - С каким мандатом?

- С государственным как бухгалтер... Да еще с партийным как коммунист. С вас довольно?

- Ба-альшой вы человек, - сказал Федулеев.

Мария Ивановна прошла в кабинет, села в кресло, а зонтик положила на редакторский стол.

Ирочка оставила дверь растворенной, удалилась к своему маленькому столику с пишущей машинкой, а Федулеев стал прохаживаться по кабинету.

- Может быть, вы все-таки закроете дверь и выслушаете меня? - сказала Мария Ивановна.

- Говорите, говорите. Здесь у нас секретов не бывает. Мы публичная печать. Живем открыто, - весело отозвался Федулеев.

- Ладно, публичная так публичная. Вы опровержение давать будете?

- Мария Ивановна, вы меня удивляете. Вы сколько у нас работаете? Третий год? Скажите, давали мы хоть раз опровержение? Никогда, - отчеканил Федулеев. - Потому что мы - печать. А в печати факты помещаются только проверенные. Вы когда-нибудь читали опровержение?

- Вы мне печать в нос не суйте. Я знаю, какая правда у нас в редакции.

- На что вы намекаете?

- На то самое... Вы нарушаете постановление правительства.

- Какое?

- Декрет СНК СССР от двадцать первого декабря тысяча девятьсот двадцать второго года, параграф второй. Вы его читали?

- Ну?

- Вот тебе и ну... По этому декрету запрещается держать на работе в качестве подчиненных прямых родственников. А у вас не кто-нибудь из прямых родственников, а собственная жена работает. Да еще не имеет на то образования. Вот она, ваша правда.

Федулеев оглянулся на Ирочку и остановился:

- Образование у нее в пределах педучилища.

- Это как в пределах? По коридорам прошлась, а в классы не пустили?

Федулеев печально вздохнул и сел за стол.

- Мария Ивановна, третий год вы у нас работаете и ни разу даже не упомянули о таком серьезном декрете. Скажу вам честно, я не юрист и не знал о существовании такого декрета. И более того, сожалею, что мой ответственный финансовый работник не информировал меня об этом. Я допускаю, что вы совершили такой промах неумышленно. Наверно, память вас подвела. Да ведь и неудивительно - возраст у вас преклонный. Пора вам, Мария Ивановна, уходить на пенсию. Давно пора.

- Я подожду, пока ваша жена уйдет отсюда.

- Ждать не придется, Мария Ивановна... коллектив редакции не потерпит. Вы же знаете, как это делается: сперва один выговор, потом другой. А там приказ об увольнении, и точка. Ну, зачем вам доводить дело до точки?

- У меня, слава богу, ни одного выговора не бывало.

- Есть уже один, есть, - Федулеев только руками развел и с таким огорчением на лице, будто сам и страдал больше всех от этого выговора. Ирина, принесите книгу приказов!

И не успела Мария Ивановна дух перевести, как перед ее носом уже лежала книга редакционных приказов, раскрытая на нужной странице.

Приказ N 44 по редакции "Красный Рожнов" от 27 августа.

Ввиду невыхода на работу 27 августа сего года бухгалтера редакции Полубояриновой М.И. без уважительных на то причин этот день считать прогулом и не оплачивать, а за невыход на работу объявить выговор.

Редактор газеты "Красный Рожнов" Федулеев.

"Так вот оно что! - сообразила Мария Ивановна. - Вот почему они так нагло со мной любезничали".

- Это ложь! Фальсификация! - Мария Ивановна хлопнула рукой по раскрытой книге, словно муху убила.

- Книга приказов тут ни при чем. Ведите себя культурно. - Ирочка взяла книгу и выскользнула из кабинета.

- Какая же фальсификация? - спросил Федулеев.

- Злостная! Я ездила в облисполком жаловаться на вашу клевету. Я заходила в управление по печати - месячный отчет выверяла... А вы мне прогул?