- Чего ж ты тянешь? - уже с опаской глядя на пол, сказала Мария Ивановна. - В окно!

- Господи благослови! - Павел Семенович, втягивая воздух, как бы всхлипывая, стал вылезать в окно.

2

Сноха Берта - хороший козырь, но пойти с него надо умеючи. В такой игре один раз продешевишь - и все карты биты. Жди нового захода. Когда он еще подвернется.

Правда, в последнее время Чиженок ночевал в коридоре часто и матерился на весь дом. Но кто поручится, что его опять не посадят? Каждый год по осени он шел в тюрьму за "мелкое воровство". А по весне возвращался в Рожнов. "Мне, - говорит, - осенью скучно. Тянет меня в теплые страны. Оттого и ворую".

И в самом деле, посадят его - прощай переноска двери. Надо поторапливаться: осень уже на дворе. Так думал Павел Семенович, идя к домоуправу Фунтиковой.

Екатерина Тимофеевна встретила его приветливо; за свою долгую службу она хорошо усвоила главную заповедь просветителя - культура обхождения есть первый признак руководящего работника. И внешность свою она держала в порядке: красила в льняной цвет седеющие волосы, взбивала их коком на лбу, а на затылке стригла. Отчего в свои пятьдесят пять лет выглядела еще молодо.

- Вам, Екатерина Тимофеевна, только бы на портретах сниматься, говорил ей плотник Судаков. - Весь постанов у вас представительный: и глаз бойкий и лицо круглое.

Бывало время, снималась и на портретах... в свою бытность председательницей колхоза. На всю область гремела. Смелая была... Любые обязательства брала с ходу, как хорошая скаковая лошадь берет барьеры. В районе появилась знаменитая шеренга сестер-председательниц. Колхоз Фунтиковой гремел. Бойкие глаза Катьки, как звали ее в те поры, вызывающе глядели с настенных плакатов и обязательств: "Ну, чего задумался? спрашивали они. - Крой за нами! Не пропадешь".

В областной газете ее упоминали рядом с самим товарищем Овсовым, председателем Рожновского райисполкома. Бритоголовый, могучего сложения, диагоналевая гимнастерка, ремень командирский поперек живота. Есть на что поглядеть. А как он любил порядок и обхождение! Собирается, бывало, бюро пожарник в медной каске в дверях стоит. Ждут... Появится Овсов в коридоре - пожарник как рявкнет:

- Внимание! Товарищ Овсов идет...

Все встанут, так и замрут.

- Вольно, товарищи! Садитесь. Вставать вовсе не обязательно. Мы же не в армии, - говаривал Овсов, улыбаясь.

И красоту ценил... Когда в колхозе Фунтиковой обнаружился волюнтаризм, то есть всех телочек порезали на мясозаготовки, Овсов перевел ее на культурный сектор. "Мы, - говорит, - ценим кадры по обхождению. Тут наша Катерина всем взяла - один ее вид вызывает культурное поведение".

Овсов же и погубил Фунтикову. Однажды через область проезжало на южное море высокое лицо. На границе области к нему в вагон сели секретарь обкома по заготовкам с председателем облисполкома. По дороге до Рожнова они выпросили у того лица две автоколонны из Москвы на уборочную. Вышли из вагона в Рожнове довольные. Овсов принял их по-братски. Пир закатил в совхозном саду. Фунтикову выделил им для сопровождения. Говорят, что в автомобиле она села прямо на колени к самому председателю. Куда они уехали, неизвестно. Только наутро председатель позвонил в райком и спросил: "Ничего я не поломал по пьянке?" - "Все, - говорят, - в порядке", - "Тогда вот что... Поблагодарите Фунтикову", Ну, Овсов взял да и вынес ей в приказе благодарность за "культурное обслуживание". Ее и подняли на смех. Медаль, говорят, ей надо за бытовые услуги. Было там обслуживание или нет, никто не знает. Но когда сняли Овсова за "перегиб в области животноводства", припомнили и Фунтиковой это "культурное обслуживание" понизили ее до управдома.

Павел Семенович знавал и раньше Фунтикову: еще в бытность свою председательницей она попросила Павла Семеновича убрать ей щербину в передних зубах, из-за которой она слегка шепелявила. Павел Семенович надел ей коронку из червонного золота на здоровый зуб. За что Екатерина Тимофеевна привезла ему флягу гречишного меда пуда на три. И теперь, входя в ее кабинет, Павел Семенович пытался определить, помнит она о содеянном добре или нет?

Екатерина Тимофеевна сама вышла из-за стола, подала руку лодочкой, хоть целуй. Улыбка во весь рот, так что золотой зуб виден... И Павел Семенович решил - помнит.

- Зачем пожаловали, дорогой и уважаемый Павел Семенович? Садитесь, садитесь! - Она пристукнула своей ручкой о подлокотник дивана.

Павел Семенович тоже улыбался вовсю, а сам думал: издаля начать или с ходу пускать Берту? Уж больно она ласковая, эдак с улыбкой погладит по плечу и в два счета откажет.

- Как поживаем? На что жалуемся? - распевала из-за своего стола Екатерина Тимофеевна.

- В нашем деле спокойствие прежде всего, - начал издаля Павел Семенович. - Сами понимаете, работа моя кропотливая. Зубы - детали мелкие.

- Ну, как же, Павел Семенович! Не то важно, какая деталь, а важно, где она находится. Зубы у всех на виду, их не спрячешь. Их в порядке держать надо. Оттого и работа ваша почетная.

- Так-то оно так, - смиренно согласился Павел Семенович. - Но ответьте мне чистосердечно: можно в моем рабочем положении нервничать?

- Нельзя, Павел Семенович, категорически вам говорю.

- А я покой потерял за последние дни.

- Что за беда случилась?

- Вы знаете нашего соседа Чиженка?

- Ну?!

- Он почти каждую ночь в пьяном виде ложится под нашими дверями. И не только что на работу, в уборную, простите за выражение, выйти не можем. Дверь-то у нас открывается в коридор!

- Так мы его оштрафуем.

- Не поможет. Он пьет на чужие деньги.

- Ну, вызовем на товарищеский суд.

- А!.. Его товарищи в тюрьме сидят. Что ему этот суд?

- Что же вы предлагаете?

- Я прошу дверь нам переставить так, чтобы она открывалась внутрь квартиры. Тогда мы будем просто перешагивать через него. И вся недолга.

- Так это пожалуйста.

- Вот и спасибо. Значит, чтобы дверь открывалась внутрь, надо перенести ее по коридору метра на полтора.

- Как то есть перенести? Прихватить полтора метра общей территории?

- Иначе ее не откроешь внутрь - притолока мешает, дымоход от соседки слева.