— Ну что? — улыбнулась она ему, такая самоуверенная, будучи полностью голой. — Не предложишь мне немного шампанского?

Она приблизилась к краю бассейна и оперлась о него локтем. Двигала ногами, чтобы держаться на плаву. А сверху свет соединялся с её движениями. Танкреди отплыл немного назад и забрался в джакузи. Он потянулся немного, чтобы достать бокал «Кристаля», который только что наполнил, но прежде чем он успел вернуться, Сара уже подплыла к нему. Она улыбнулась, легко двигаясь в неглубокой воде. Затем села рядом с ним и взяла бокал.

— Спасибо... — она выпила весь бокал залпом. — Очень вкусно. М-м-м, и холодное, идеальная температура...

Говоря это, она двигала ногами в его направлении и понемногу приблизилась.

— Не нальёшь мне ещё, пожалуйста? — Танкреди повернулся и налил ей ещё шампанского. А затем заметил, как руки Сары обвивают его сзади. — У тебя идеальный пресс...

Её пальцы двигались медленно, играючи касаясь скульптурных мышц живота Танкреди, который обернулся и протянул ей вновь наполненный бокал.

— Спасибо... Некоторые вещи бывают настолько хороши, что от них невозможно отказаться.

Она послала ему долгую улыбку, дольше, чем прошлая, медленно делая глотки шампанского из бокала, словно пытаясь скрыть свои глаза. Очень медленно Сара пробежалась по его животу правой рукой вниз, с каждым разом всё ниже. И смотрела на него. Наконец, она подошла к нему. Она начала играть со шнурком на поясе, нежно потянула его и развязала. Её пальцы играли краешком его плавок, но медленно, потихоньку залезали внутрь. Сначала указательный палец, а затем средний оказались у него в плавках.

Тогда Танкреди бросил на неё вызывающий взгляд.

— А куда делся Давиде сегодня ночью?

Сара остановилась, достала руку, сделала большой глоток, допила всё шампанское и поставила бокал на край бассейна, одновременно поворачивая голову.

— Думаю, у твоего друга очередное совещание в Милане, сегодня вечером и завтра. Новые конструкции, новые сделки и, естественно, новые обязательства, — говоря это, она хитро посмотрела на него. — И знаешь, что это значит? Я даже могу остаться здесь на ночь.

Она немного поднялась из воды, чтобы показать свою грудь. Она прикоснулась к нему, глядя ему прямо в глаза. Её грудь была округлой и твёрдой; соски набухли из-за прохладной воды, но также из-за её внезапного возбуждения. Она встала на четвереньки и неторопливо с каждым разом всё больше приближалась к Танкреди, скрывая его ноги под своим телом. Когда она оказалась очень близко к нему, то чуть оттолкнулась, чтобы нырнуть и медленно сняла с него плавки. Но сильные руки Танкреди резко остановили её и заставили всплыть на поверхность. Он отстранился от неё. И уплыл на другую сторону джакузи.

— Сколько лет ты уже с Давиде?

— Два года. Но я влюблена в тебя как минимум лет пять.

— Женщине всегда нравится чувствовать себя влюблённой. Иногда – даже если она не отдаёт себе в этом отчёт. И даже если это совсем не так.

— Почему?

— Это позволяет ей вести себя, как шлюха.

Сара весело рассмеялась ему в лицо.

— Ты не обидишь меня, Танкреди. Ты нравишься мне с тех пор, как ты встречался с той красивой девушкой из института. Как её звали?

— Я не помню.

— Я не верю тебе. Я сама скажу тебе – Олимпия. Я ненавидела её и завидовала ей, и не потому, что она была красивой: я уверена в себе и всегда верила, что я лучше любой другой. Я ненавидела её, потому что она была с тобой.

— Она не была со мной. Мы с ней просто трахались и всё.

— Ты никогда никому не принадлежал?

Танкреди молчал. Он приблизился к краю, налил себе немного шампанского и выпил его маленькими глотками. А потом улыбнулся.

— Ты пришла, чтобы взять у меня интервью? Ты знаешь, на голландском телевидении есть она девушка, которая ведёт прогноз погоды абсолютно голая. Ты не изобрела ничего нового.

Сара тоже налила себе ещё немного шампанского и села рядом с ним. Она медленно пила, немного успокоившись.

— Значит, твой ответ – нет. Ты никогда ничьим не был. Ты никогда не влюблялся. Только всегда затаскивал в постель всех этих красоток. Тогда почему бы тебе не сделать этого и со мной сегодня? Я люблю тебя точно так же, как тебя, должно быть, любили они, если не больше. Слушай, я даже думаю, что начала встречаться с Давиде только для того, чтобы чаще видеться с тобой.

Сара прикончила своё шампанское, приблизилась к Танкреди и попыталась поцеловать его. Он оставался неподвижным, сомкнув губы и держась разведённым руками о борт бассейна.

Постепенно Сара ослабла; её дерзость и её желание стали уменьшаться. Она перестала его целовать. Молча отстранилась от него. Потом она опустила голову и почти шёпотом спросила:

— Чем я хуже остальных?

На этот раз Танкреди ответил:

— Ничем. Дело в Давиде.

Сара посмотрела на него в последний раз и вышла из воды. Она ушла голая, не оборачиваясь. Танкреди наблюдал за тем, как она уходит, не испытывая никакого сожаления, и снова начал плавать. Оказавшись на другом конце бассейна, она развернулся и, сделав кульбит, продолжил плавание. На полпути он услышал удар двери и поплыл дальше, как ни в чём не бывало.

На следующий день, в десять утра, Грегорио уже выяснил, кто впустил Сару. И узнал он не только это, а ещё и обнаружил другие немаловажные маленькие детали. Так и оказалось. Арианне нравились женщины. Английский лорд, который проявлялся время от времени, существовал, но был только прикрытием.

— Я думала, что она просто подруга, которой хочется увидеться с ним.

— У Танкреди нет друзей.

— Да, Вы правы, но...

— Когда я собираюсь уволить кого-то, единственная существующая возможность остаться – это вероятность того, что я ошибся. Вы можете мне это доказать?

Арианна замолчала. Затем повернулась, пошла в свою комнату и начала собирать чемодан. Она покинула виллу в одиннадцать-пятнадцать.

В полдень Грегорио уже нашёл нового персонального стилиста – Людовику Биамонти, пятьдесят пять лет, замужем, дети живут за границей. Грегорио с лёгкостью собрал данные о ней.

К полднику у Людовики Биамонти на руках уже был список людей, которые что-то значили для Танкреди, и тех, которых нужно было избегать любой ценой, а также список всей его недвижимости в Италии и за границей. Она была рада получить эту работу, и зарплата показалась ей огромной.

На второй вечер Людовика Биамонти обнаружила, что ей хватило пары дней, чтобы понять, из чего на самом деле состояло богатство Танкреди Ферри Мариани. Ему было чуть больше двадцати лет, когда его дед оставил ему наследство в размере ста миллионов евро, и с тех пор его состояние постоянно увеличивалось: инвестиции, новые компании по всему миру, которые занимались лесной промышленностью, нефтью, золотом, бриллиантами и сырьём – всегда ценными продуктами, цена которых могла лишь увеличиваться на рынке. Он создал ряд компаний с выбранными им людьми, которым он доверял, организовал пирамидальные структуры, в которых каждый должен был контролировать то, что происходит вокруг. Прошло уже больше двенадцати лет, и, помимо покупки десятков единиц недвижимости во всех уголках Земли, Танкреди приобрёл экземпляры всех типов существующего транспорта, от реактивного самолёта до простого мотоцикла Харлей Дэвидсон. Когда Людовика Биамонти, уже ночью, закрыла последний архив и выключила компьютер, она упрекнула себя лишь в одном: она могла бы попросить намного, намного больше.

8

Сара вышла из душа и надела халат. Свернула полотенце на голове, наклонилась перед зеркалом в ванной и стала вытирать волосы. Сколько лет прошло с той ночи в бассейне? Два года. Нет, три. Однако ей казалось, словно это было вчера, всего мгновение назад, всего секунду. Она почувствовала горячий, болезненный удар в животе. Тень желания. До той ночи она всегда скрывала свои чувства от Танкреди. Но не могла больше терпеть. Она открыла ему свою тайну и рассказала всё, обнажилась перед ним, и не только сбросив халат на пол; нет, она также обнажила своё сердце и душу. Ей бы так хотелось, чтобы той ночью он её взял, поглотил её, любил её. Чтобы просто сделал её своей. Бесповоротно своей. Ей бы хотелось умирать в этих руках, погасить раз и навсегда эту одержимость, которая родилась, как игра, в институте, которая росла с годами благодаря желанию, и которая, в конце концов, укрепилась в её сердце, как нездоровая и яростная страсть. Он. Она любила его и никого другого, и в то же время, казалось, она была единственной, кого он никогда не захочет. По вине Давиде. Давиде, за которого она в итоге вышла замуж через год, просто чтобы позлить Танкреди, из вредности, чтобы он хоть как-то отреагировал. Танкреди и его отстранённость, холодность, высокомерие.