Перед тем как уйти в джинсах и белой рубашке с закатанными по локти рукавами, он прислонился к косяку двери в ванную, где я как раз стягивала волосы в хвост. Рейес опустил голову, и на лоб упали темные локоны.

— На завтрак придешь? — не сразу, но все-таки спросил он.

— Не знаю. У меня вроде как свидание. За завтраком.

Уголок красивого рта приподнялся.

— И с кем же?

— Ее зовут Кэролайн. Я по уши в нее влюблена.

— И, по-твоему, это правильно?

— Таких мокко латте, как у нее, я в жизни не пробовала. Она добавляет туда капельку взбитых сливок. Неподражаемо!

— То есть по плану у тебя на завтрак мокко латте?

— Ага.

— У меня завтрак в сто раз лучше будет.

Проклятье! Он прав. Как бы я ни любила Кэролайн и ее мокко латте, с хуэвос ранчерос Рейеса мало что может сравниться. Он знает, что со мной делает чили. Знает, что со мной делает он сам, потому что никого красивее и замечательнее на свете нет. Ей-богу, ему надо было стать шеф-поваром. Или стриптизером. Или экзотическим десертом. «Рейес à la mode». С мороженком. Я бы слопала все до последнего кусочка и вылизала бы тарелку.

Не говоря больше ни слова, Рейес отлепился от косяка и ушел, но я все же успела уловить намек на владевший им чуть раньше гнев. И намек этот был с привкусом желания защитить. Интересно, что еще скрывает Рейес? Неужели я не заметила в видео чего-то важного?

А может, стоит взять и выкинуть дикий фортель. Скажем, спросить у Рейеса напрямую. Работаем мы в одном здании, так что далеко ходить не надо. У Рейеса бар на первом этаже, у меня офис на втором. А само здание метрах в пятнадцати от нашего дома.

Вообще, это весьма удобно. Но сейчас, когда я изо всех сил пытаюсь войти в привычную колею, такая близость лишь усиливает ощущение отчужденности, исходящей от Рейеса, подчеркивает пропасть между нами.

К счастью, сегодня пятнадцать метров по улице, десять с копейками ступенек и коврик с надписью «Добро пожаловать!», о который я спотыкаюсь каждый божий день, не прошли даром. По пути на меня снизошло прозрение.

Оказалось, что Куки уже в офисе, но это хорошо. Мне кровь из носа нужно было поделиться с кем-то прозрением и объявить о неминуемой победе.

— Сегодня я точно зажгу, — сказала я, подходя к столу подруги.

Она как раз стояла на коленях и копалась в ящике, так что мой спич был обращен не совсем к ней, а скорее к ее заднице.

— Рада за тебя, — пробубнила Куки из недр ящика. — Можешь начать с того, что расскажешь, куда ты спрятала скрепки для степлера.

— Я серьезно, Кук. — Сняв куртку, я бросила ее на крючок на стене, но промахнулась метра на три. Однако даже это мне не помешало. — Хватит зря убивать время. — Черная курточка без сил рухнула на пол, как и большинство моих бывших после сами знаете чего. — Пора действовать.

— Скреплять бумажки — это очень даже действие.

— По-моему, в мире есть два вида людей.

Куки перестала копаться в ящике и наконец удостоила меня вниманием.

— Что ж, это должно быть интересно.

Правда, она все еще стояла на коленях, поэтому я почувствовала себя так, будто мне поклоняются.

— Одни, когда им надо ночью пописать, включают свет, а другие — нет. — Я смерила подругу решительным взглядом, вскинула голову, расправила плечи, уперла кулаки в бока и, слегка сощурившись, торжественно уставилась вдаль. — Я из тех, кто писает в темноте, детка.

— И поэтому так часто разбиваешь мизинец на ноге.

— Я — само воплощение отваги и решительности.

— А еще образцовой невезучести.

— Я собираюсь вернуть себе дочь.

На губах Куки расцвела понимающая улыбка.

— Вперед, подруга!

За Пип, то бишь Элвин Александрой, сейчас приглядывают человеческие родители Рейеса. Те самые, у которых его похитили еще младенцем. Они чудесные люди, правда, и я им очень благодарна за помощь, но отказ от дочери никогда по-настоящему не входил в план. В мой — уж точно.

Сейчас ее окружает целая армия верных защитников из числа людей и сверхъестественных существ. Каждый из них готов отдать за нее жизнь. Повторюсь, всем им я безмерно благодарна. Но, опять же, никогда и ничего в жизни я не хотела так, как хочу защищать ее сама, заботиться о ней и смотреть, как она растет. Во мне идет бесконечная борьба между «хочу» и «надо». Словно дьявол на одном плече и ангел на другом непрерывно сражаются, а поле их битвы у меня в груди.

Я глубоко вздохнула, чтобы хоть чем-то наполнить зияющую пустоту в животе.

— В общем, с этим разобрались. Когда у нас обед?

Куки опять нависла над ящиком.

— Мы только что поели. Но до обеда можем поиграть в занимательную игру «Найди скрепки».

— Как скажешь. — Я посмотрела по сторонам в поисках того, чем могла бы себя занять. — Подточу-ка я карандаши.

Почему-то казалось, что подточить карандаши — это важно. Не меньше чем пилатес и решение проблемы голода в мире. Я уже направилась в сторону своего кабинета, до которого от приемной, то бишь от Вотчины Куки, ровно полсопельки, как вдруг подруга спросила:

— А как же скрепки?

— В правом нижнем ящике.

— Я там уже искала.

— Посмотри под журналом «Мужские детали».

— Чего?

Я уже включила кофеварку и услышала глухой стук, потом звук открывающегося ящика и шелест бумажек.

— У меня нет подписки на «Мужские детали».

— Теперь есть. Забыла тебе сказать.

— Чарли! — ахнула Куки. — Ты выписываешь на мое имя порножурналы?

— Всего-то один!

И чего она разбушевалась? Любит ведь мужские детали не меньше, чем я. Не успела Куки сказать что-то еще, как дверь распахнулась, и в офис вошли двое мужчин. Зуб даю, у них тоже есть всякие мужские детальки. Совпадение?

Я решила потратить всю энергию на искусство приготовления кофе, пока Куки обхаживала гостей. С моего возвращения дел у нас было негусто, так что я сомневалась, что эти люди — потенциальные клиенты. Скорее всего они продают пылесосы, мячики для пинг-понга или зубную пасту. Минуточку! Паста мне нужна.

На всякий случай я скрестила пальцы.

Подойдя к двери, которая разделяет наши кабинеты, Куки громко объявила, что в приемной находятся двое мужчин, которые хотят увидеться со мной немедленно. Если можно, само собой.

Все прозвучало так официально и профессионально, будто мы опять стали настоящим агентством. Во мне тут же расцвело буйное желание повеселиться. Включив Бунна, я быстренько уселась за стол и проговорила:

— Будь добра, проводи их.

— Сюда, пожалуйста.

К сожалению, первым на пороге нарисовался помощник окружного прокурора по имени Ник Паркер. Понятия не имею, кем был второй чувак, но вряд ли он приятный человек, раз водит дружбу с таким, как Ник Паркер.

Я встала поздороваться, но руку не протянула. Ник не обиделся, потому что тоже не собирался обмениваться со мной рукопожатиями. Похоже, ему не нравится, что я доказываю невиновность людей, которых он хочет посадить за решетку. А такое случилось всего лишь раз. Вот ведь злопамятный гад!

— Это Чарли Дэвидсон, — представил он меня своему другу постарше, костюмчик на котором явно видал не одно десятилетие.

Вот ему я руку протянула.

— Это Джефф Адамс, — сказал мне Паркер.

Полнейшее отчаяние обдало меня с ног до головы. А как только я пожала протянутую в ответ руку и получила укол этих эмоций прямо в сердце, пришлось изо всех сил бороться за то, чтобы устоять на ногах.

Расстроены были оба, но мистер Адамс изнутри казался просто кровавым месивом. Кто-то умер. Я бы поставила на это даже свой последний никелированный «глок».

— Присаживайтесь, пожалуйста, — еле-еле выдавила я и жестом предложила гостям присесть.

Сама я тоже села и хорошенько присмотрелась к Паркеру. А вдруг он со мной играет? Пробираться сквозь эмоции пожилого мужчины было сложно, но кое-какие чувства источал и Шут-Ник. Так я прозвала Паркера при первой встрече. Он заказал у меня выпить. Мы были в баре, когда им еще владел папа, и Шут-Ник прекрасно, черт его дери, знал, что я не официантка. Однако все-таки щелкнул пальцами и надменно ухмыльнулся. С тех самых пор мне постоянно хочется эти пальцы ему сломать.