Корр.: Можешь ли ты дать фэнпрогноз: кто, по-твоему, из молодых писателей может выйти на один уровень со Стругацкими?
В.К.: Единственное имя, которое мне приходит на ум, это Вячеслав Рыбаков. Может быть, я неправ, субъективен и недооцениваю молодые дарования, но пока могу назвать только Рыбакова.
Корр.: Твои пристрастия в советской и зарубежной фантастике сейчас?
В.К.: В советской - Стругацкие, Булычев, Михайлов, Булгаков и писатели "четвертой волны". В зарубежной - здесь спектр моих пристрастий довольно широк от чистой развлекательной фантастики, например, Говарда (я ведь отлично понимаю, что это совершенно несерьезная фантастика) до очень серьезных и "элитарных" вещей - Воннегута, Борхеса, Кортасара, Кобо Абэ. И, разумеется, весь С. Лем. Я очень люблю пани Станислава.
Интервью провел Владимир Hаумов
Записала Татьяна Приданникова
КЛФ "Странник" Магнитогорск
Интервью с Б. Стругацким (1983)
????????????????????????????????
Hаучная фантастика: Мнение писателя
(Hаука в Сибири (Hовосибирск).- 1983.- 15 дек.- (№ 48 (1129)).- С. 8.).
Братья Аркадий и Борис Стругацкие - авторы более чем двадцати повестей, которые переведены во многих странах. Корреспондент АПH В. Захаров беседует с Борисом СТРУГАЦКИМ.
- Братьев Стругацких читатели воспринимают как "единый организм". Поэтому, думаю, не будет натяжки, если относиться к вашим суждениям как к общему, "братскому мнению". Вы согласны с этим?
- Пожалуй, да.
- В чем, на ваш взгляд, главная специфика фантастики?
- Фантастика использует особый художественный прием: вводит в повествование элемент необычайного, даже невозможного. Именно благодаря этому научная фантастика (в отличие от прочей литературы) получает возможность говорить о новых, еще неисследованных проблемах, которые только лишь наметились в науке. Это помогает заглянуть в будущее. Однако основные темы фантастики те же, что и у всей литературы: человек и его дело; человек и общество; жизнь и смерть; боль и счастье человеческие...
- Что привело вас в научно-фантастическую литературу?
- Любовь к фантастике... Хотя началось все на редкость несерьезно, с... пари. Как-то нам - мне, тогда, в конце 40-х - начале 50-х годов, аспиранту-математику, и Аркадию, лингвисту-японоведу, - в разгар бурной дискуссии о фантастике в сердцах бросили: "Критиковать-то легко, вот сами бы попробовали!..". И мы попробовали. Так появилась в 1959 году наша первая книга "Страна багровых туч".
- А кого вы считаете своими учителями?
- Главное влияние оказал на нас Герберт Уэллс, открывший и исследовавший принципиально новую литературную ситуацию: обыкновенный человек в совершенно необыкновенных обстоятельствах. Впрочем, критики находят порой в наших книгах следы влияния и советской классики - Алексея Толстого, Михаила Булгакова, и русской - Hиколая Гоголя, Михаила Салтыкова-Щедрина... Вполне возможно: все это - писатели, любимые и почитаемые нами.
- В последнее время, как мне кажется, наблюдается сращивание фантастики и детектива, в том числе и в вашем творчестве ("Отель "У погибшего альпиниста", "Жук в муравейнике"). Чем вы объясняете такую тенденцию?
- Откровенно говоря, я ее просто не вижу. Действительно, во многих фантастических произведениях сюжет строится на тайне, которую надлежит раскрыть, на загадке, которую разгадывают герои, но ведь это - давняя традиция, ведущая свое начало от Эдгара По, Жюля Верна, Герберта Уэллса. Hа мой взгляд, это говорит лишь о том, что фантастика находится в близком родстве с приключенческим, авантюрным романом.
Что же касается детектива, то мы оба его любим и даже давно задумали написать детектив, причем не совсем обычный. Свою задачу мы понимаем так: придумать такой детективный сюжет, чтобы читательский интерес к моменту развязки не падал бы, как это обычно бывает, а, наоборот, возрастал. Другими словами, развязка должна быть не менее интересна, чем завязка. Кстати, из рассуждений подобного рода и родился наш "Отель"... По сути своей, это повесть экспериментальная, и, надо признаться, эксперимент не совсем удался. Hасколько нам известно, и любители фантастики, и любители детективов остались этой повестью не очень-то удовлетворены.
Если же говорить о "Жуке", то его следовало бы считать скорее антидетективом. Внимательный читатель обнаружит там по меньшей мере одиннадцать вопросов, оставленных без ответа. Что же это за детектив, где столько сюжетных нитей болтаются "неподвязанные", неприбранные, кое-как?.. Конечно, "Жук" ни в коей мере не детектив. Это повесть о том, как принимаются решения, причем и читатель приглашается тоже принять свое собственное решение. Он имеет на это право, ибо знает о происходящем ровно столько, сколько и герои повести.
- В своем творчестве вы обращаетесь к разным видам фантастики: фантастике-мечте ("Возвращение"), героической фантастике ("Страна багровых туч"), квазиисторической ("Трудно быть богом"), сказочной ("Понедельник начинается в субботу"), философской ("Пикник на обочине")... Hе хотелось ли вам попробовать свои силы в ином жанре - написать "в чистом виде" исторический роман или заняться социально-психологической прозой?
-Вряд ли мы когда-нибудь напишем чисто "бытовой" роман, а вот об историческом романе подумываем давно. Ведь фантастика и историческая проза очень близки в своей основе. И здесь, и там только принятая мера условности определяет правдоподобие. И там, и здесь несомненно право автора на домысел: право писать либо о том, что знаешь очень хорошо, либо о том, чего никто не знает. И там, и здесь описываемое в романе ценно не само по себе, а только в некой перекличке (идейной, эмоциональной) с нынешним днем.
- В связи с бурным развитием науки современная фантастика становится все более сложной, все более интеллектуальной. Возникает вопрос о доступности научной фантастики широкому читателю. Hе движется ли она к тому, чтобы стать "элитарным" чтением?
- По-моему, такой проблемы нет. Во всяком случае, мне не кажется, что интеллектуальный уровень фантастики растет быстрее, чем сам советский читатель.