Джанни сел рядом с Саншайн и Люком, напротив меня с Ривером. Он положил локти на стол, и Саншайн слегка прижалась к нему, не переставая улыбаться. Но Джанни смотрел на меня.

— Вышел новый выпуск «Свежей чашки», — сказал он. Его английский был превосходным, поскольку вырос он в Эхо, но в голосе всё ещё слышались низкие, эмфатические нотки родного языка.

Я кивнула.

— Видела в кафе. Что нового?

Глаза парня загорелись.

— Кофе-пуровер, молто бене, молто бене! Но мама запрещает мне подавать его, даже несмотря на то, что мы жарим тропические кенийские зёрна, которые идеально для этого бы подошли. Но нет, у нас будет только традиционный эспрессо. Потому что мы итальянцы! Но я всё равно заказал специальную турку, так что ты просто обязана зайти к нам как-нибудь после работы и попробовать его. Её должны доставить на этой неделе, так что мы могли бы…

— Я Ривер, — он протянул руку через стол. — Новенький в городе. Я живу с Вайолет.

— Снимает у нас дом, — быстро добавила я.

Джанни сделал вид, что не заметил грубого поведения Ривера, и пожал ему руку.

— Я Джанни.

Последовала пауза, и оба парня посмотрели на меня. Я повернулась к окну, стараясь не смотреть ни на кого конкретно. Люк смотрел в ту же сторону, на отражение в стекле, и перебирал свои каштановые волосы, но перестал, когда заметил, что я за ним наблюдаю.

— Вы слышали новости? — спросил Джанни после нескольких секунд в тишине.

— Какие? — поинтересовалась Саншайн. Она засунула ложку с мороженым в рот, а затем плавно вытащила её. — Я не читаю газет. У меня от них голова болит.

Я пнула её под столом, но она меня проигнорировала.

— Что-то странное случилось в Иерусалим Рок. Все об этом говорят, потому что случай немного напоминает то, что произошло у нас на кладбище. Только хуже.

— Где находится этот Иерусалим Рок? — недоумённо поинтересовался Люк.

— Это небольшой городок в двух часах езды на юг отсюда, — сказал Джанни, и его глаза потемнели, лишаясь всяких эмоций. — Два дня назад группа местных жителей встретилась в поле за городом и обвинила какую-то женщину в колдовстве. Они привязали её к столбу и закидывали камнями, пока она не потеряла сознание. А затем сожгли, — Джанни замолк и сделал глубокий вдох. — Они посчитали её ведьмой, потому что у неё были рыжие волосы. Рыжие волосы! Да что стало с людьми в последнее время? Кто-то подкинул ЛСД в наш колодец?

— Что… что стало с женщиной? — прошептала я, весь воздух словно выкачали из моих лёгких. — Рыжеволосой. Кто-нибудь её спас? Она в порядке?

Джанни покачал головой.

— Нет, Вайолет. Она умерла. Следующей они привязали маленькую рыжеволосую девочку и принялись обвинять её в том, что она ведьма. В их руках уже были зажаты камни, но тут наконец подоспела полиция. Ей было всего девять лет. Страшновато, правда?

Никто не ответил. Ривер продолжал смотреть на Джанни, тот — обеспокоенно поглядывал на меня, а я — на Ривера. Внезапно мои руки затряслись, а по телу прокатилась волна дрожи, и меня затошнило.

«Ривер. Сияние. Он уезжал на пару дней. Он мог уехать в Иерусалим Рок и сделать это. Это мог быть он! Кто ещё мог такое сотворить?».

— Джанни, — позвала Грациелла с кухни. — Ин кучина. Субито.

Парень снова покачал головой и встал из-за стола.

— Мой вам совет, подумайте о том, чтобы закупиться «Сан-Пеллегрино». Лучше принять меры предосторожности и попить воды из Италии некоторое время.

Джанни исчез за кухонной дверью. Саншайн и Люк разговорились, но я не слышала, о чём. Ривер отказывался на меня смотреть. Он просто сидел и выглядывал в окно. Наши колени соприкасались, и мне вдруг показалось, что оно горит. Я начала отодвигаться.

Ривер напрягся. Отвёл назад плечи и задрал голову. Я замерла и проследила за его взглядом. Снаружи на качели сидел тощий мальчишка с длинными рыжими волосами и ковбойской шляпой. Он наблюдал за мамой, играющейся с маленькими близнецами. Продавец попкорна Джимми сидел рядом со своей тележкой, уперевшись подбородком в грудь — видимо, дремал. Счастливая картина! Я глубоко вдохнула с облегчением.

И тут я увидела его. Даниэля Липа — отца Джека. Он был сильно пьян. Мужчина покачнулся, неловко переставляя ноги, дошёл до середины газона и замер, шатаясь из стороны в сторону, высасывая всю прелесть из моего города.

Ривер заёрзал. Он тоже наблюдал за папой Джека. Его глаза прищурились до тонких щёлочек, а лицо выражало… нетерпение. Да такое сильное, что его челюсть напряглась. Это меня пугало. Страх начал цепляться, цепляться, цепляться за меня, как вода за утопающего, пока моё горло не сжалось, и я не подавилась.

Что-то должно было произойти. Саншайн и Люк были заняты друг другом и сидели спиной к окну. Ривер схватил меня за руку под столом, но его кожа оказалась холодной, и мои пальцы тут же онемели. Я наблюдала за отцом Джека, качающегося посреди площади. Он засунул руку в карман. Достал что-то серебряное, блестевшее в тусклом свете солнца.

Поднял руку к шее.

И перерезал себе глотку.

Ничего не происходило. Секунду. Две. Три.

А затем полилась кровь.

Перед его жёлтой футболки мгновенно намок, и её окрас изменился на алый. На её фоне отец Джека казался трупно-белого цвета. Он посмотрел на серебристое оружие в своих руках, словно видел его впервые, и выкинул его. Оно ударилось об тротуар и проехалось по дороге.

Мать с близнецами закричала. Две темноволосые девушки завопили. Отец Джека рухнул на колени. Секунда. Две. Затем он повалился набок и уже не шевелился.

Саншайн подпрыгнула от звука криков и выглянула в окно. Её рот приоткрылся от ужаса, и с губ сорвался тихий вскрик. Люк поднялся на ноги и проследил за её взглядом. Его руки крепко сжали край стола.

Мужчина убил себя прямо на моих глазах. Перед всем городом. И Ривер заставил его это сделать. Я знала. Знала с той же увереностью, с какой чувствовала, что рядом море по вкусу соли в воздухе. Знала с той же увереностью, с какой узнавала шаги Люка по Ситизену.

Знала с той же увереностью, с какой чувствовала руки Ривера вокруг меня, когда он спал.

Саншайн продолжала тихо завывать, а меня трясло: ноги, руки, голову. Лицо Ривера ничего не выражало. Вид у него был отнюдь не виноватый. И не пристыженный. Просто никакой. Его рука всё ещё сжимала мою под столом. Я стряхнула её. Встала из-за стола и выбежала из ресторана.

Я остановилась, когда добежала до женщины с близнецами. Она молча смотрела перед собой, прикрывая глаза детям, чтобы они не видели труп. Глянула на зияющую рану на шее мужчины, на пропитанную кровью рубашку, на пропитанную кровью землю. Трава от неё почернела.

Что-то слева притянуло мой взгляд. Бритва.

Ко мне подбежала Саншайн и издала очередной вопль. Вокруг тела начала собираться толпа. Две девушки, продавец попкорна, мальчик в ковбойской шляпе, Люк, Грациелла, Джанни. Я в последний раз взглянула на труп и пошла обратно в пиццерию. Ривер всё ещё сидел за столом. Увидев меня, он улыбнулся, словно ничего и не произошло. Будто всё произошедшее — пустяк.

Я ушла. Побрела по дороге через лес к дому. Но, пройдя полпути, я развернулась и пошла обратно по городу, мимо своей школы.

Джека я обнаружила в его пустой кухне, сидящего в темноте и глядящего перед собой, словно он ждал, когда случится что-то плохое. Что ж, случилось.

— Как-то раз я решил сбежать из дома после того, как папа напивался всю неделю подряд, — сказал он, когда я вошла без стука. Мальчик сидел на кресле-качалке у дешёвого деревянного столика. Интересно, свет выключен, потому что ему так больше нравится, или потому, что они не могли оплатить счета? Оба варианта были мне знакомы.

— Сперва я пытался подстроить свою смерть, как Гекельберри Финн, — продолжал Джек. — С помощью свиной крови. Я даже ходил к мяснику и пытался купить её. Но парень задавал слишком много вопросов, и мне пришлось уйти.

Я осмотрела кухню. На стенах были мрачные пожелтевшие обои, а от рисунка в виде розовых цветочков воняло гнилым оптимизмом. Благо, они уже начали отклеиваться. В раковине стояли пустые бутылки, в воздухе пахло сигаретами, пылью и старым мусором. Я сравнила её с кухней Ситизена, с её высокими потолками, большими окнами, жёлтым диваном и свежими продуктами в холодильнике.