Однако представьте себе такую ситуацию, что от нашего времени через две тысячи лет не осталось ничего, кроме «Книги Рекордов Гиннесса». Как бы это было замечательно! В каком бы выгодном свете предстало современное человечество перед грядущими поколениями, благодаря этой неординарной книге! Они увидели бы, что их предки являлись Титанами, Колоссами и Полубогами.

Они могли съедать по восемьдесят хот-догов за один присест!

Они могли запихивать в рот шестнадцать шариков для пинг-понга сразу!

Они могли целоваться взасос в течение шести часов, не отрываясь!

Они кричали громче ста децибел!

Они зубами тянули по рельсам железнодорожный вагон с углем!

Они могли терпеть малую нужду четверо суток!

Они могли строить пирамиды из пивных пробок высотой три метра!

Они могли сделать сосиску длиной один километр и съесть ее за пятнадцать минут!

Они могли многое!

Чтение этой священной книги мобилизовывало бы тщедушных потомков с большими головами и недоразвитыми конечностями на подвиги, которые были по зубам их героическим предкам… То есть, нам.

Мишка Коновалов бежал так быстро, что если бы нашлось кому щелкать секундомером, был бы зафиксирован новый рекорд скорости. И Мишка, конечно же, получил бы достойный приз или премию. Или попал в «Книгу Рекордов Гиннесса» примерно с такой подписью:

В селе Красный Бубен Тамбовской области тракторист Михаил Коновалов, не имея соответствующей подготовки, предварительно употребив колоссальное количество самогона низкого качества и получив табуреткой по голове, напуганный монстром с ушами и хвостом, преодолел такое-то расстояние по пересеченной местности за рекордное время для пьяных, побитых и напуганных трактористов.

Несмотря на бешеную скорость, которую Мишка развил, несмотря на свист в ушах и хлестание по лицу ветками, он ощущал, как что-то страшное наступает ему на пятки и дышит в затылок. Ужасная могильная вонь распространялась в воздухе. Но он не оборачивался, потому что знал, что если обернется, то застынет от ужаса, как телеграфный столб. Один раз кто-то прыгнул на него сзади и, не долетев самую малость, шмякнулся на землю, пытаясь схватить Мишку за лодыжку. Что-то ледяное прикоснулось к ноге, по всему телу пробежала дрожь. Он, не сбавляя скорости, лягнул пяткой. Нога провалилась во что-то липкое и мерзкое. Мишку на бегу чуть не вырвало. Он стиснул зубы, чтобы не тошнило.

– Стой, раздолбай! – услышал он сзади свирепый рык монстра. – От нас не убежишь!

Голос не принадлежал Колчанову. Это был чей-то еще голос. Мишка понял, что преследователей несколько. Ему стало еще хуже. Он повернул голову в сторону и блеванул.

– Сволочь! – крикнул кто-то обиженным нечеловеческим голосом. – Наблевал на меня! Ну, за это мы из тебя всю душу вытрясем!

– Будешь умирать долго! – подхватил другой голос.

Мишка прибавил жару.

– Андрюха, – услышал он, – заходи с левого фланга!

Мишка увидел боковым зрением, как к его шее по воздуху подлетают летающие руки с когтями-лезвиями. Он успел пригнуться, и руки, пролетев над ним, врезались когтями в кого-то с другого бока.

– Ах ты! Ты чего приседаешь?! Ты у нас, комаринский, поприседаешь на сковородке!

Мишка скосил глаз и увидел топающего тяжелыми сапогами солдата в плащ-палатке, из груди которого торчали воткнувшиеся по локоть руки. А сзади бежал Колчанов.

Мишка поднажал.

Из-за куста выскочил длинноухий заяц-русак и попал прямо под ноги солдату. Солдат пнул зайца черным сапогом. Маленькое беззащитное тельце взлетело в воздух, сверкнув в лунном свете короткой шерсткой, и упало на землю уже мертвым, с раздробленными костями и вывалившимися из живота кишками.

– То же и с тобой будет! – закричал солдат-оборотень. – Ур-р-ра!

– Ур-р-ра! – откликнулся солдат с другого боку, тот самый, руки которого воткнулись в грудь солдата, пнувшего кошку, то есть зайца.

– Дер-р-ржи его! – заревел Колчанов.

Опять в церкви зазвонили колокола. Мишка поднял голову и сразу понял, куда ему надо бежать. Ему надо менять направление… двигать, короче, к храму.

Нужно было повернуть резко влево. Но резко на такой скорости поворачивать было невозможно. Мишка мог налететь на безрукого солдата, либо просто не удержать равновесие и упасть. А это значит, подписать себе смертный приговор или чего похуже (например, приговор на вечные муки).

Если бы над деревней Красный Бубен пролетал в это время вертолет или самолет, и из него выглянул бы летчик с прибором ночного видения на голове, то он бы увидел, как четыре бледно-зеленые точки описывают по пересеченной местности плавную дугу влево. Причем одна из точек чуть обгоняет три другие. Наверное, летчик смотрел бы на движущиеся точки просто так, из чистой привычки к наблюдениям. Ему бы и в голову не пришло, какая фантастическая трагедия разыгрывается на земле между этими точками. Летчик бы снял с головы прибор ночного видения и сообщил бы на базу: Ничего интересного не вижу.

Иван Киселев потянул на себя штурвал, реактивный самолет-истребитель задрал нос и вспорол темное ночное небо блестящим хромированным острием. Пошла перегрузка. Кислородная маска вдавилась в лицо летчика, и Иван ощутил привычное давление на переносицу. Его вжало в кресло, а кожа лица натянулась. Было немного больно, но Иван любил это ощущение. Чем сильнее перегрузки, тем с большей скоростью несется машина, послушная его умелым рукам. Иван любил свою работу. Он любил, когда самолет дрожит перед тем, как взмыть в небо, любил падать в воздушные ямы, любил ложиться на одно крыло и видеть боковым зрением, как назад убегает подсвеченный солнечными лучами пушистый ковер облаков. Любил кинуть самолет в штопор и смотреть, как с огромной скоростью приближается крутящаяся Земля.

А еще Иван любил свою жену Юлю. С Юлей они познакомились на выпускном вечере в летном училище. Ему сразу понравилась эта миниатюрная, бойкая девчонка в короткой юбке. Вот такая и должна быть жена у офицера-летчика! Смелая, решительная, веселая, не боящаяся трудностей! Потому что, когда меня начнут кидать с одного места на другое, не каждая выдержит. Тут нужна вот такая натура, как у нее. Чем быстрее привыкнешь к новому месту, тем лучше. Иван в этот же вечер сделал Юле решительное предложение, она так же решительно его приняла. Иван чуть с ума не сошел от счастья. Дальше были гарнизоны. Один, второй, третий… Пока они, наконец, не оказались под Тамбовом.

Ивану нравилось здесь. Климат нравился. Урожайные черноземные земли спасали от трудностей переходного времени. Нелегко приходилось военным в этот период. Но Иван не унывал. Он верил, что не за горами тот день, когда российская армия станет по-настоящему профессиональной и превзойдет по всем показателям американскую. Конечно, достаточно еще в армии всякого безобразия. И из-за этого многие потеряли веру, бухают, не следят за собой, опускаются морально и вообще. Но настоящий офицер не таков. Настоящего офицера не могут сломить никакие временные трудности. Настоящего офицера всегда можно отличить по выправке, умению держать себя и прямому честному взгляду. А если это не просто офицер, а летчик, и не просто летчик, а военный летчик, и не просто военный летчик, а летчик-испытатель, то всё это можно смело умножать на пятьдесят. Небо – выше всего!

Небо. Что, кроме неба, всегда так манило, так притягивало человека, заставляя его забывать обо всем на свете: о доме, о любимой, о безопасности? Еще тогда, когда человек ходил, в техно-индустриальном смысле, в коротких штанишках, он уже смотрел вверх, в бездонную синеву, и делал наивные попытки освоить это пространство и полететь, как птица, в неизвестную, необозримую глазом и неохватную руками даль. Икар… Мон-гольфье… Братья Райт… Уточкин… Покрышкин… Циолковский… Королев… И, наконец, Гагарин… А потом еще и Армстронг с двумя космическими товарищами на Луне.