— Праа-здны-ки? — Вэктал проговаривает это слово, а потом хмурится. — А что это такое?

— Это дни, которые мы выделяем, чтобы праздновать какие-то события, — я снова окунаю тряпочку в воду, а потом протираю ею его руку. Пока я его мою, он совсем отвлекается, дразня мой сосок, но мне нужно обсудить эту тему. — Например, Рождество — это день, который мы празднуем всей семьей, — я обхожу вниманием аспект религии. — Мы дарим друг другу подарки, чтобы показать, что мы дорожим ими и любим, а еще наряжаем дерево, чтобы украсить дом по-особому, и устраиваем большой пир. А еще есть омела и чулки…

— Что это такое?

— Омела — это растение. Вешаешь ее в дверном проеме…

— Потому что хорошо пахнет? — спрашивает он.

— Ну…, нет, она совсем ничем не пахнет.

— Она, что… хороша на вкус? И вешаете вы ее, чтобы не давать себе о ней забывать?

— Вообще-то я думаю, что она ядовитая.

Он хмурится.

— По-моему, это нелепо.

— Все дело в том, что она олицетворяет, — заявляю я ему, шлёпнув его тряпкой по груди с чуть большим раздражением. — Суть в том, чтобы показать своей женщине, что она тебе очень дорога.

— Отравив ее?

— Да не травишь ты ее! — заявляю ему, хлопнув его тряпкой. — Держа омелу над ее головой, ты целуешь ее.

— Зачем мне нужен яд, если я запросто могу сделать это без него? — он наклоняется и прижимает свой рот к моему. Его язык касается моей верхней губы, и он нежно целует меня. Трудно поверить, что этот мужчина совсем недавно вообще не знал, что такое поцелуй. Теперь он очень даже хорош в этом. От него у меня слабеют коленки, и я напрочь забываю о его мытье. Когда он начинает отступать назад, я цепляюсь за него. Сейчас у него очень самодовольное выражение на лице. — Мне не нужно было отравлять тебя ради этого поцелуя.

Желание засунуть мокрую тряпку в его ухмыляющийся рот невыносимо сильное. Окинув его хмурым взглядом, я швыряю тряпку в таз.

— Знаешь что? Забудь, что я завела разговор об этом. Не бери в голову.

Я поворачиваюсь к нему спиной и скрещиваю на груди руки. Я бы, топая ногами, ушла в другой конец пещеры, но у нас она такая крошечная, и здесь не так уж сильно поманеврируешь. Понимаю, что веду себя неразумно, да и гормоны во мне зашкаливают, но я на грани истерики. Он посмеивается надо мной, а я всего лишь пытаюсь заставить его понять, что мы, люди, скучаем по некоторым особенностям нашей прежней жизни.

Мгновение спустя Вэктал кладет руки мне на плечи. Он наклоняется и целует меня в щеку.

— Это для тебя так важно, моя пара?

— Мы просто хотели, чтобы у нас был праздничный день, — отвечаю я, и меня бесит, что при этом всхлипываю. — Праздничное мероприятие. Чего-нибудь такое, что ждать с нетерпением, предвкушать.

— Именно поэтому ты хотела меня мыть? Чтобы убедить свою пару посмотреть на жизнь твоими глазами? — он прикусывает мой подбородок.

Я прижимаюсь к нему.

— На самом деле, не совсем. Я просто люблю прикасаться к тебе.

Он издает довольный смешок, и я чувствую, как его рокот смеха сливается воедино с мурлыканьем его кхая. Его руки, огибая меня, скользят ко мне спереди, и он принимается ласкать мои груди.

— Пара моя, ты же знаешь, что получишь все, что только пожелаешь. Ты ведь понимаешь это, да? Ты можешь даже попросить, чтоб я отрезал свои рога, и я с великой радостью сделал бы это, если это сможет заставить тебя улыбнуться.

— Мне нравятся твои рога, — говорю ему и вдруг я ахаю, так как его пальцы начинают дразнить мои соски. — О, это мне тоже нравится.

Он прижимается бедрами к нижней части моей спины, и я чувствую сильный напор его члена к моей заднице.

— Тебе, Джорджи, моя пара, нравится все, что я с тобой вытворяю.

О да, нравится. Очень, очень нравится. В ожидании я задерживаю дыхание, пока он направляет меня к стене, которая сейчас стала нашим излюбленном местом. Быть на поздних сроках беременности и с огромным животом означает необходимость стать более творческими в сексе, и в нашей любимой с недавних пор позе я прислоняюсь к стене, прижимаясь к ней ладонями, а он входит в меня сзади. Я прикладываюсь руками к скалистой стене пещеры и немного выгибаю зад, поскольку мое тело неуклюжее и слишком округлилось, а красивая попка — это единственное мое преимущество, которое у меня сейчас есть.

И Вэктал любит мою попку. Он ласкает ее, поигрывая с округлыми формами ягодиц, прежде чем скользнуть рукой между моих ног. Его пальцы ласкают мою киску, и я испускаю стон. Я уже разгорячилась и промокла для него, а его пальцы продолжают скользить по моим складочкам, прежде чем двинуться, чтобы поиграть с моим клитором.

Я хныкаю, и мои пальчики на каменной скале загибаются.

— Вэктал, мне нужно, чтобы ты был внутри меня.

— Скоро, мой резонанс, — утверждает он своим глубоким сексуальным голосом.

Меня пробирает дрожь, когда его палец нажимает на мой клитор, а он целует меня в плечо. Вместо того, чтобы устроиться между моими раздвинутыми ногами, я чувствую, как он прокладывает дорожку из поцелуев вниз по моей спине, а затем снова ласкает мою задницу. Когда он приникает поцелуем к одной из ягодиц, я начинаю дрожать, потому что знаю, что последует дальше. И мне уже не терпится.

Он разводит мои ноги еще больше, и я покорно их для него раздвигаю, как раз перед тем, как его язык начинает скользить по влажным складочкам моей киски. О Боже, он же вылизывает меня сзади. Обожаю, когда моя пара становится развратным. Мои стоны становятся все громче и громче, когда его бугристый язык снова и снова проникает глубоко в мою сущность. Неужели я настолько мокрая, что могу слышать, как он с жадностью поглощает мои соки, чувствовать его там, тогда как его рога давят на мою задницу, пока он берет меня ртом сзади?

Я ни на что бы не променяла всю Землю на это.

Большие пальцы поглаживают мой клитор в то время, как его язык снова вонзается внутрь меня, и, испустив слабый крик, я взрываюсь освобождением. Он знает, как прикасаться ко мне, чтобы в кратчайшие сроки довести меня до края пропасти, и мне не стыдно признаться, что всякий раз, когда он дотрагивается до меня, я кончаю быстро и сильно. Еще он следит, чтобы я кончала по нескольку раз. Мой мозг как в тумане, когда он ласкает мой клитор, теребя меня до конца моего оргазма, при этом скользя по моим складочкам своим языком. Такое ощущение, что он никак не может насытиться моим вкусом, вообще никогда. Меня охватывает слабый трепет удовольствия, и я снова хныкаю. Если он будет продолжать в том же духе, то долижет меня прямо до еще одного оргазма.

Не то, чтобы я жаловалась.

Но мгновение спустя он опять целует мою ягодицу и бормочет мое имя, а потом я чувствую, как его большое тело прижимается к моему. Он хватает за горсть моих волос и обнажает мою шею, после чего наклоняется и царапает зубами мое горло. Я дрожу от нетерпения, поскольку при всей моей любви к тому, что он меня лижет? Я обожаю, когда он меня еще и трахает.

— Моя пара, — рычит он мне в ухо низким голосом, тогда как его член прижимается к моей киске. — Моя Джорджи.

Звук, который из меня вырывается, когда он глубоко погружается? Для этого нет ни единого подходящего слова на английском. Или на ша-кхай. Это похоже на задыхающейся стон, который в конце оборачивается полукриком. Просто он ощущается так хорошо, что я не в силах сохранять молчание. Его член вонзается в меня, и я чувствую, как его шпора толкается в мой задний вход, когда он проталкивается внутрь полностью. Каждый толчок — это двойное удовольствие, и я ловлю себя на том, что толкаюсь на встречу ему каждый раз, когда он врезается в меня, и все понемногу становится грубее.

А к тому времени, когда меня настигает оргазм? Он накрывает ладонью мне рот, чтобы приглушить то, что я выкрикиваю его имя. Он, когда кончает, ведет себя потише, чем я. Мое имя в его устах — всего лишь шипение сквозь зубы в то время, как я ощущаю извержение его горячего семени внутри меня. Он вздрагивает возле моего тела, затем нежно прикусывает мое плечо.

— Моя, — он снова рычит, и у меня аж мурашки по коже бегут от блаженства из-за того, какой он собственник.

— Полностью твоя, — соглашаюсь я, запыхавшейся и вспотевшая.

С бесконечной нежностью притянув меня к себе, Вэктал покрывает поцелуями мое плечо и шею в том месте, где несколько мгновений назад он ее прикусывал. Затем он приглаживает мои волосы, достает тряпку, которую я использовала для него, и вытирает все следы своего семени с моих бедер. После того, как он позаботился о моем теле, он тянет меня за собой в постель, и я с радостью туда отправляюсь.

— Итак, расскажи-ка мне побольше об этом ядовитом прауз-дныке, — настаивает он.

Я испускаю стон.

— Да ладно, забудь.

— Ради тебя я хочу его устроить, — заявляет он и целует меня в лоб. — Любое растение можно использовать? Или оно обязательно должно быть ядовитым?

— Омела была всего лишь традицией, — уверяю его. Если честно, я и понятия не имею, почему используется именно омела. — Мы можем использовать даже листья растения мыльных ягод.

Это растение легко распознаваемо, чертовски разрастается, но вместо белых, как у омелы, имеет ярко-красные ягоды. Весьма похожее.

Вэктал задумчиво кивает головой.

— Итак, мужчины могут целовать своих пар и напоминать им, что им необходимо помыться.

Придя в ужас, я начинаю хихикать.

— Детка, боюсь, что от тебя ускользает смысл этого праздника.

— Тогда расскажи мне побольше.

Так я и делаю. Я рассказываю ему о подарках и сюрпризах людей. Я рассказываю ему об обменах ненужными прошлогодними подарками, чего он совсем не понимал. «Зачем дарить кому-то что-то ненужное?» — спрашивает он снова и снова, а мой ответ «Потому что это весело!» для него точно не выдерживает никакой критики. В качестве альтернативы я перехожу на другие праздничные дни, рассказав ему все, что я знаю о Хануке (в основном из песен Адама Сандлера), День благодарения (который он чуть больше понял) и День святого Валентина. Этим он особо заинтересовался, а также особенностями ухаживания.