- Не стоит, - сказал он. – Я тебя перепутал с другим человеком. Но вижу, что ошибся. Я пойду, - он попятился, я провожала его взглядом, сердце колотилось в груди, кончик ножа заметно дрожал.

Как только он пропал из виду, я подняла корзинку и пошла следом. Я знала, что это глупо. Я знала, что нужно было развернуться и пойти домой, но не остановила себя. Мне нужно было понять, откуда он и куда идет. Мы уже месяц жили в Алмвике, и я уже узнавала лица, знала привычки соседей, и было странным совпадением, что в лесу появился незнакомец на следующий день после того, как я нашла потрясенную маму с царапинами. Потому я пошла за ним. Я хотела узнать, где спал незнакомец с опасной улыбкой.

Я хотела боя. Я хотела, чтобы кто-то страдал, потому что мне было больно, маме было больно. Потому что Лифу могло быть больно, и это было не честно.

И с ножом, зажатым в руке, я пошла за ним бесшумно в сторону деревни, прячась за деревьями, следя за ним. У одного из недавно брошенных домов возле кромки леса я увидела, как он открывает окно, закрытое полосками из рога, которые остальные дома давно убрали, а потом забирается в здание, и длинные руки закрыли окно. И я поняла, что он скрывается, что он некий беженец, но не тот, о ком знают Анвин или кто-нибудь еще, и мои подозрения становились все сильнее. Я осторожно подошла к окну и прижалась к нему ухом.

И тут он оказался позади меня, накрыл рукой мой рот, и я уронила корзинку, содержимое рассыпалось у моих ног по земле. Он знал, что я все это время следовала за ним, что подойду к двери, когда он затаится внутри, ожидая меня.

- Пронырливая? – сказал он, прижимая мою голову к грубому дереву дома, хотя и с нежностью, первой к стене прижалась его рука в перчатке. От его перчаток пахло мятой и крапивой. – И что с этим делать?

Я попыталась освободиться, но он держал крепко.

- Я уберу руку от твоего рта. Если закричишь, я заставлю тебя замолчать надолго, - сказал он. – Поняла?

Я медленно кивнула, и он убрал руку, развернул меня лицом к себе и поднял мою голову за подбородок. Я подняла нож и прижала к его горлу. Он снова улыбнулся из-под капюшона.

- Неплохо, - сказал он, и я ощутила странную гордость после его похвалы. А потом ощутила, как что-то острое прижимается меж моих ребер. Его нож целился в мое сердце. – Но в этот раз я лучше. Опусти оружие. Решим все мирно.

Я послушалась, и он, к моему облегчению, тоже убрал нож, когда я опустила свой. Мы замерли. Я чувствовала его взгляд на своем лице, он изучал меня из-под капюшона, но я его не видела, только рот, губы были поджаты в тонкую линию.

- Кто ты? – спросил он, отступив на шаг и убрав нож в ножны, когда и я так сделала. – Зачем ты меня преследовала?

- Меня зовут Эррин. Эррин Вастел, и я… хотела узнать, кто ты.

- Никто, Эррин Вастел, - сказал он, нижняя губа его скривилась, и он прикусил ее. Что-то в том, как он произнес мое имя, заставило меня задрожать, словно в нем было проклятие или чары. Здесь была опасная нотка угрозы.

- Ты здесь не живешь, - сказала я. – Это не твой дом.

- Теперь мой, - ответил он. – Какая тебе разница, кто я?

- Просто хотела знать. В этом месте незнакомцы – повод для тревоги.

- Насколько я слышал, все в Алмвике – повод для тревоги.

- Если Чэнс Анвин узнает… - я хотела предупредить, а не угрожать, но он ответил шипением.

- Но он не узнал. И не узнает. Никто не узнает. Мое пребывание здесь будет нашим секретом, пока ты не решишь рассказать всем, как мы встретились. В лесу, а ты с корзинкой с болиголовом, пасленом и олеандром, - он кивнул на разбросанное содержимое у моих ног. – Их ведь нельзя собирать без лицензии аптекаря? У тебя она вряд ли есть, да, Эррин Вастел? Или я ошибся, и ты местный аптекарь?

Я покраснела, во мне смешались гнев и страх. Страх победил.

- Нет.

- Тогда храни мой секрет, а я сохраню твой. Что скажешь?

А что я могла сказать? Я согласилась и старалась избегать дома, где он жил.

Но три дня спустя я снова увидела его в лесу. Это было после первого собрания Анвина, где он сказал нам, что совет Трегеллана отправит к нам солдат, чтобы охранять границу, шумный караван в нашу деревню. И я поспешила в лес, боясь, что это будет последний раз перед появлением солдат. Он ждал меня.

- Мне нужно от тебя зелье, если ты умеешь их делать, - сказал он без приветствия, запрыгнув на гниющий пенек дуба. Он стряхнул со своего плаща сухие листья и мох, ведя себя так, словно мы часто встречались в лесу, были друзьями, и при этом он склонял голову, будто птица. – Настой из белены. Как можно сильнее. Я дам тебе за него три флорина, никому не скажу, где взял его.

- С чего бы мне? – как только слова сорвались с губ, я захотела вернуть их. Три флорина были платой за дом за месяц, и немного еще осталось бы. Хватило бы, чтобы купить еды. Три флорина – жизнь на еще один месяц. Я ожидала, что он уйдет после моей грубости.

Я ошибалась.

- Потому что тебе нужны деньги. А мне – зелье. Мы нужны друг другу. Это логично.

Я уставила на него в его ненавистном плаще, в глупых перчатках на руках, и я чувствовала его взгляд на себе.

- Как тебя зовут? – спросила я.

Он подошел ко мне, и я поняла, какой он высокий, какой худой. В прошлый раз я думала о том, как выжить, но теперь… Он напоминал березу или иву, в нем была грация, в лесу он чувствовал себя уютно. Он подходил лесу.

- Сайлас Колби, - сказал он в футе от меня. Я вытянула руку, и он растерянно посмотрел на нее, словно жест был ему незнакомым. Мои щеки вспыхнули, и я убрала руку, но он успел схватить ее, его ладонь обхватила мою, словно мы закрепляли печатью знакомство.

Потребовалось несколько недель, чтобы я избавилась от страха, что это он навредил моей маме, но ночи полнолуния доказали, что это не он: он оставался собой, пока она… Повезло, что я заперла ее, когда ушла, иначе она вышла бы и снова пострадала. Повезло, что я повернула ключ в двери после того, как дала ей ужин, действуя сонно и по привычке. Но она скреблась всю ночь в дверь, а я сидела за ней и плакала, пока она звала меня разными именами. В этот первый месяц я поняла, что Лиф в беде, и остались только мы и чудовище-мама, и лишь Сайлас сохранял мой рассудок. Он умел волшебным образом появляться в моменты, когда я была на краю тьмы, откуда могла не вернуться.

И я доверяла ему. Правда. Я не знала, как сильно, пока он не предал меня.

Глава 15:

Далеко на западе солнце опускалось по небу, и я поняла, что ночь приближается быстро и бесшумно. Я замедлила лошадь, вытащила из сумки карту. Если проехать пять миль в сторону солнца, можно попасть в Тирвитт, но даже если я заплачу за гостиницу украденными деньгами, тут меня станут искать солдаты, так что вариант не подходил. Тремейн был на пятьдесят миль северо-западнее Тирвитта, и туда нужно было добраться к обеду завтра, если я хотела попасть в Скаррон дотемна.

Я решила ехать дальше, миновать Тирвитт, пока солнце не исчезло. А потом мы остановимся на ночь, даже если не найдется укрытие. Все будет хорошо. Это на одну ночь, и у меня плотный плащ. Хуже дома в Алмвике быть не могло.

- Вперед, - я прижала каблуки к бокам лошади, подгоняя ее. Небо из серого стало фиолетовым, мы миновали окраину Тирвитта, и я увидела в поле вдали лагерь беженцев. Кирин не преувеличивал, когда говорил, что запах чувствуется заранее. Воняло гнилью, мусором и прочими отходами людей.

Я прищурилась и разглядела самодельные хижины, ютящиеся друг к другу, ткань висела между ними для лучшего укрытия. Разные палатки поддерживали палки. Небольшие костры всюду сияли, но движений видно не было, как и не было запаха еду. Место казалось заброшенным. Я не видела источников свежей воды, не видела, чтобы беженцы где-то мылись или стирали одежду. Место выглядело рассадником болезней.

Хуже всего была ограда из проволоки вокруг лагеря, унизанной грубо вырезанными звездами из дерева и увитой остролистом, ягоды ярко сияли в угасающем свете. Они выглядели как капли крови среди острых краев проволоки, и от такого вида я заставила лошадь бежать еще быстрее. И старик Сэмм здесь? И Пэгвин? Боги, помогите этим беднягам.