Он встал с кресла и поднял руку, призывая всех присутствующих к вниманию.

- Господа! Я рад сообщить вам приятную для меня и, возможно, небезынтересную для вас новость. После продолжительных консультаций с достопочтенным герцогом Аквитанским мы, наконец, пришли к обоюдному согласию по всем принципиальным моментам, и с чувством глубокого удовлетворения я сообщаю, что отдаю дочь мою Анну в жены высокородному принцу Филиппу, сыну герцога и наследнику Гаскони.

Вельможи в зале одобрительно зашумели - правда, не все. Король Наварры обалдело взглянул на герцога и императора, расточавших в ответ на поздравления лучезарные улыбки: потом украдкой ущипнул себя за руку и, убедившись, что не бредит, мысленно выругался. Дурные предчувствия, овладевшие им, когда Филипп избрал королевой любви и красоты Анну Юлию Римскую, оказались не напрасными. А ведь еще накануне дочь уверяла его, что ее брак с Филиппом Аквитанским дело решенное, - и на тебе!.. А он-то так надеялся...

"Ну, все! - злобно подумал король, не в силах сдержать зубовный скрежет. - Хватит мне панькаться с нею! Терпение мое лопнуло... Да, да, лопнуло! - в бессильной ярости храбрился он.

Остались Оска, Шампань, племянники Педро и Рикард - и вот с одним из них она непременно поженится. Если надо будет, силой приволоку ее к алтарю..."

А тем временем император, усаживаясь в свое кресло, сказал герцогу:

- Мне кажется, достопочтенный, что такая гарантия удовлетворит всех нас - и тебя, и меня, и твоего сына.

- Безусловно, - кивнул тот.

16. МАРГАРИТА ИЗБАВЛЯЕТСЯ ОТ НАВАЖДЕНИЯ,

А ФИЛИПП ВИДИТ СЛАДКИЕ СНЫ

Теперь, после этого небольшого, но крайне важного отступления, вернемся к Филиппу и Маргарите. Как мы уже знаем, Филипп, оставшись наедине с принцессой, сказал:

- Итак, сударыня, не соблаговолите ли объяснить, что привело вас ко мне в столь поздний час?

Маргарита резко вскочила на ноги.

- Извольте хотя бы не лежать в присутствии дамы! - в голосе ее прозвучали истерические нотки. - Ишь как развалились! Как... как ленивая свинья - вот как!

Филипп вздохнул и принял сидячее положение.

- Это даму удовлетворит? Или дама желает, чтобы я упал перед ней на колени? - утомленно, а потому со злостью произнес он.

Лицо Маргариты вспыхнуло ярким румянцем негодования.

- Что за тон, милостивый государь?! Нет, каков нахал, подумать только! А вырядился - тоже мне римский сенатор!

- Галльский, - машинально уточнил Филипп. - Вы меня поражаете, любезная кузина. Я не понимаю, что вам от меня надо.

Вдруг Маргарита вся как-то сникла, опустилась рядом с ним на диван, положила голову на его плечо и тихонько заплакала.

- Ну, это уже никуда не годится, - растерянно пробормотал Филипп. Прекрати, слышишь!

- Помолчи, Филипп, - сквозь слезы взмолилась Маргарита. - Прошу тебя, молчи... Жестокий ты, бездушный!..

Так они и сидели: она плакала, а Филипп, превозмогая сон, думал о том, сможет ли он когда-нибудь постичь иррациональную сущность этих удивительных и загадочных созданий - женщин.

Наконец Филипп поднял тяжелые, точно налитые свинцом веки.

- Хочешь остаться со мной? - вяло спросил он.

Маргарита вытерла влажное от слез лицо о его тогу и утвердительно кивнула:

- Да, милый, хочу.

- Ну, так пойдем. Только прихвати свечу, не то споткнемся.

- Умгу.

В спальне Филипп скинул с себя тогу и нижнее белье и забрался в постель.

- Раздевайся сама, - сказал он Маргарите. - У меня нет сил помогать тебе.

Маргарита быстренько разделась донага и спросила:

- Свечу гасить?

- Нет, пожалуй, не надо, - ответил Филипп, восхищенно глядя на нее. Боже, ты такая хорошенькая! Я никак не могу налюбоваться тобой... Иди ко мне, милочка. Скорее!

Маргарита юркнула под одеяло, крепко прижалась к Филиппу и покрыла его лицо жаркими поцелуями. Ее поцелуи были столь страстны, что Филипп, мигом позабыв об усталости, с таким пылом принялся осыпать ласками ее тело, будто бы в нем через края расплескивалась энергия и, вдобавок, он не занимался любовью, по меньшей мере, месяца два.

Впрочем, хватило его ненадолго. Вскоре Филипп вконец выдохся и бессильно уронил голову на ее прелестный животик.

- Что с тобой, милый? - обеспокоено спросила Маргарита.

- Прости, дорогая, не могу. Я слишком устал... Как собака устал... Прости.

Маргарита удрученно вздохнула:

- Что ж, на нет и суда нет... Только вот так и лежи.

- Нравится?

- Очень.

- Хорошо. Я усну у тебя на коленях, - сонно пробормотал Филипп и умолк.

Спустя некоторое время Маргарита прошептала:

- Ты еще не спишь, Филипп?

- Нет.

- Почему?

- Думаю.

- О чем?

- О турнирах. О том, что они делают с людьми. Ведь это противоестественно - лежать в постели с такой аппетитной крошкой и ничего с ней не делать.

- Пожалуй, ты прав, - согласилась Маргарита. - Ненавижу турниры!

В спальне опять воцарилось молчание, и вновь первой его нарушила Маргарита:

- Филипп.

- Да?

- Вот что я тебе скажу...

- Что?

- Ничего у нас не выйдет, милый.

- О чем ты?

- О нашем браке.

Филипп подтянулся к подушке и изумленно спросил:

- Как! Ты уже знаешь?

- Знаю, давно знаю. Просто до сих пор я боялась посмотреть правде в глаза.

- Не понял.

- Мы не созданы друг для друга, Филипп. Более того, мы несовместимы.

- Несовместимы, говоришь? А мне казалось, что напротив - у нас много общего.

- Да, слишком уж много. И как раз поэтому мы несовместимы. Между нами нет настоящей любви, есть только безумная страсть; мы способны заниматься любовью дни и ночи напролет, но никогда не станем друзьями, соратниками, единомышленниками. С самого начала каждый из нас стремился подавить другого подчинить его своей воле - ты оказался сильнее и победил. Я не могу, не хочу мириться с этим.

- Стало быть, та даешь мне отставку?

Этот невинный вопрос вызвал совершенно неожиданную реакцию. Маргарита уткнулась лицом в подушку и горько зарыдала. Филипп поднялся на локте и тронул ее за плечо.

- Что с тобой, любимая?.. Прекрати реветь-то... Ч-черт! - Он всхлипнул: плач Маргариты был очень заразителен. - Хоть скажи, почему плачешь - быть может, я тоже всплакну.

- Н-не м-могу... Н-не м-могу...