- Да, государь, знаю.

- Мне неведомо, замешан ли твой брат Эмрис в этом злодеянии или нет, но сейчас это не так уж и важно. В любом случае он слишком глуп, тщеславен, мелочен и самонадеян, чтобы стать хорошим королем, достойным продолжателем дела наших предков. К тому же он слаб в Искусстве, и я сомневаюсь, что он смог бы подчинить себе нашу фамильную Силу - Силу королей Лайонесса.

- Боюсь, что так, государь, - сказал Колин.

- Тем не менее, - продолжал король, - Эмрис все еще остается старшим после меня в роду, и если я не сделаю то, что собираюсь сделать, последствия могут оказаться весьма плачевными для Короны и всей нашей страны. Чтобы у Эмриса не было возможности оспорить мое решение, опираясь на свое право старшинства, тем самым разжигая губительную для государства междоусобицу, - тут король повысил голос, - я во всеуслышание объявляю об усыновлении принца Колина Лейнстера, младшего сына моего покойного брата Уриена, и после моей смерти принц сей, мой приемный сын и наследник престола, станет королем Лайонесса в строгом соответствии с законами и обычаями наших предков. Такова моя королевская воля.

Все присутствующие склонили головы в знак уважения к последней воле умирающего короля.

- Я оправдаю ваше доверие, отец, - сказал Колин.

- В этом я не сомневаюсь, сын мой. Я верю, что ты с достоинством пройдешь через все испытания, которые уготовила тебе судьба... И не мешкай, сейчас не время для церемоний. Моя смерть наверняка послужит для готийского короля сигналом к началу войны. Возможно, не останутся в стороне и галлийские князья. К счастью, наше господство на море подавляющее, так что пока тебе нечего опасаться угрозы со стороны Атлантиды... Слушай меня, Колин. Завтра меня похоронят, а уже послезавтра ты должен короноваться и овладеть Силой... архиепископ знает, что нужно делать, и поможет тебе... И немедленно собирай войска - война с Готландом неизбежна, а с Галлисом весьма вероятна.

- Хорошо, отец. Я сделаю все, как вы говорите.

- И еще... Насчет Силы...

- Да, государь?

- Когда ты пройдешь через Врата в Безвременье, Хозяйка позволит тебе лишь слегка прикоснуться к Силе, зачерпнуть из Источника только горсть Воды Жизни и испить ее, но дальше она тебя не пустит. Довольствуйся пока этим... Если у тебя возникнет искушение нарушить запрет Хозяйки и окунуться в Источник, преодолей его... Отложи это до лучших времен, когда в стране воцарится мир, внешние враги будут сокрушены, у тебя появится сын-наследник... он вырастет, повзрослеет, наберется опыта - и лишь тогда ты сможешь рискнуть собой, не ставя под угрозу безопасность государства... Это не совет, это приказ, моя тебе последняя воля. Ради твоего же блага, ради блага всей нашей страны...

- Я понимаю.

Король Бриан устало закрыл глаза. Его лицо застыло в неподвижности, словно восковая маска.

- Папа! - в отчаянии прошептала Дейрдра. - Папа, не умирай!

Веки короля дрогнули и приподнялись.

- Да, и последнее, Колин. Заботься о сестре своей Дейрдре, обещай любить ее и беречь, как подобает старшему брату.

- Обещаю, отец.

- Тогда прощайте, дети мои.

С этими словами король снова закрыл глаза - теперь уже навсегда.

Из груди Дейрдры вырвалось сдавленное рыдание. Колин низко опустил голову.

Главный медик склонился над неподвижным телом, тщетно выискивая малейшие признаки жизни, затем выпрямился и значительно поглядел на церемониймейстера.

- Король умер, господа, - объявил тот.

Монсеньор Корунн Мак Конн, архиепископ Авалонский, первым опустился на колени и начал читать молитву:

- Вечный покой даруй ему, господи...

Вслед за ним преклонили колени все присутствующие и подхватили слова молитвы. А Кевина захлестнул нежданный поток воспоминаний. Он лишь беззвучно шевелил губами, притворяясь, что молится, тогда как мыслями был далеко отсюда, на маленьком клочке суши, затерянном в бескрайних океанских просторах, где в конце прошлого года умер его названный отец, Шон Майги. Невесть почему слово "отец" всякий раз повергало Кевина в трепет, вызывало в нем смешанное чувство привязанности и страха. Это было тем более странно, поскольку лорд Шон всегда был добр и мягок в обращении с ним, порой даже сверх меры баловал его, потакая всем его капризам... Впрочем, если хорошенько разобраться, то это чувство возникло у Кевина задолго до того, как на острове появился человек, который впоследствии усыновил его...

Молитва закончилась, и мужчины поднялись с колен. Теперь они должны были уйти, оставив женщин всю ночь бдить над телом усопшего, оплакивать своего защитника и покровителя и просить небеса о даровании его душе покоя в мире ином.

Архиепископ снял с шеи короля массивную золотую цепь, на которой висел большой красный камень, похожий на рубин, - знак королевского достоинства.

- Возьмите это, государь, - сказал духовный владыка Лайонесса новому владыке светскому. - Теперь он ваш. Настройтесь на него так же, как некогда вы настроились на свой Огненный Глаз.

Колин молча наклонил голову, позволяя архиепископу надеть на него цепь. Затем он взглядом попрощался с присутствующими и направился к выходу, тронув по пути Кевина за локоть.

- Следуй за мной, Кевин Мак Шон.

Кевин пошел вместе с тремя друзьями Колина, которые присоединились к своему королю, видимо, повинуясь его мысленному приказу.

В коридоре им повстречался невысокий темноволосый толстяк лет тридцати с добродушным круглым лицом, бойкими черными глазами и нежным девичьим румянцем на пухленьких щеках. Он низко склонился перед Колином.

- Ваше величество, я скорблю вместе с вами.

Колин миновал толстяка, не удостоив его даже взглядом. Кевин тихо спросил у шедшего рядом Моргана Фергюсона:

- Что это за нахальный тип?

- Бран Эриксон, барон Ховел, - ответил Морган. - Слыхал о таком?

Кевин чуть не споткнулся от неожиданности. Невольно созданный им образ грозного и безумного чародея, сумасшедшего маньяка-убийцы, вступил в вопиющее противоречие с действительностью, и на мгновение в голове Кевина все перемешалось. Этот толстяк с румяными щечками, эта жалкая пародия на мужчину, это бесполое создание...