– И всё же, Колин, – отозвался Морган. – Чем ты занимаешься в свободное от исполнения обязанностей няньки время?

Колин стыдливо потупился.

– Вообще-то дурачусь… А если откровенно, занимаюсь плагиатом. За время моих странствий я многое узнал, закончил три университета, всерьёз увлёкся квантовой физикой… – Он на секунду умолк, а щёки его покрылись густым румянцем. – Ну, и совсем недавно в одном из миров я опубликовал серию статей по теории поля, которые произвели там подлинную революцию. Меня считают гением, буквально носят на руках, выдвинули мою кандидатуру на соискание Всемирной премии – и наверняка присудят её. А ведь в тех статьях нет ничего моего… почти ничего… разве что некоторые обобщени я…

Я не смогла сдержать улыбки, вспомнив выражение лица Брендона, когда на Земле Хиросимы ему вручали золотую статуэтку Фрейда «за выдающиеся достижения в области психоанализа». Многие Властелины, живя в мирах простых смертных, время от времени грешат плагиатом – и большей частью не из тщеславия, а по необходимости. К примеру, тётя Помона, чей конёк медицина, невесть сколько раз «изобретала» пенициллин, не дожидаясь появления местного Флеминга, и без лишней скромности принимала все почести, воздаваемые ей как спасителю человечества. А что касается меня, то на той же Земле Хиросимы даже последнему компьютерному хакеру известно, что язык описания страниц PostScript от начала до конца создан доктором Сильвией Брендон. И если бы я вздумала заявить, что настоящие авторы PostScript-языка живут в другом мире, меня сочли бы… ну, в лучшем случае, дамочкой с причудами.

Я собиралась сказать это Колину и посоветовать ему поменьше мучаться угрызениями совести, но не успела, так как в этот момент появилась Пенелопа с маленькой Дейрдрой на руках. Девочка вела себя смирно, не проявляя никаких признаков неудовольствия, и смотрела на нас своими карими глазками со спокойным любопытством.

– Малышка проснулась, – сообщила Пенни очевидный факт, – и не хочет лежать в кроватке… – Тут она заметила Колина и удивлённо подняла бровь. – Прошу прощения?

Колин подошёл к ней и поклонился.

– Колин Лейнстер к вашим услугам, миледи. – И, отвечая на немой вопрос Пенелопы, он добавил:

– Да, да, тот самый экс-король Лайонесса. Последний из династии узурпаторов.

Между тем девочка протянула к нему свои ручонки и что-то бессвязно пролепетала.

– Дейрдра просится к дяде? – спросил Колин ласково, но без того глупого сюсюкания, с которым многие взрослые обращаются к детям.

Как будто поняв вопрос, девочка вновь прильнула к плечу Пенелопы и погладила ладошкой по её щеке.

– Дейрдра не хочет к дяде, – с улыбкой прокомментировал Колин. – Она уже подружилась с тётей.

– Не с тётей, а с сестрой, – сделала уточнение Пенелопа. – Разве Бранвена не сообщила вам, что на самом деле я дочь Артура?

Теперь пришёл черёд удивляться Колину. Несколько секунд он молчал, переваривая это известие, наконец ответил:

– Нет, этого я не знал. Бранвена не говорила мне, что у Артура такая прелестная дочь.

– Их уже две, – сказала Пенелопа, нежно прижимая к себе Дейрдру. – Не стану говорить о себе, но младшенькая действительно прелесть. Она настоящее чудо!

(Прощайте фрески в соборе Андрея Авалонского, подумала я).

Будто в подтверждение слов Пенелопы, девочка решила продемонстрировать, какое она чудо. Над её головкой возникло слабенькое, призрачное голубое мерцание, по форме напоминавшее Образ Источника Артура.

– Ну вот! – тихо, почти шёпотом произнёс Морган; в голосе его слышалась тревога. – Начинается.

– Что начинается? – удивилась я и вызвала свой Образ. – Почему вас это так беспокоит?

Силовая колыбель, по глупости (или от излишка ума) созданная Бранвеной, не просто ослабляла контакт с Источником, но и делала его вязким, тяжеловесным, давящим на психику.

– Ну нет, друзья, – сказала я, обращаясь к Моргану и Колину. – Так дело не пойдёт. Ваши меры предосторожности чистейший идиотизм.

Благо по пути к усадьбе я тщательно проанализировала эти чары и составила контрзаклинание, плавно устраняющее их. Я привела в действие ключевые алгоритмы, и по мере того, как исчезала «колыбель», Образ, вернее Образик Дейрдры-младшей становился чётче, обретал всё большую устойчивость, а её милое детское личико просто-таки сияло от удовольствия и облегчения.

Когда дело было сделано, я осторожно направила свой Образ к Образу Дейрдры, и они слегка соприкоснулись. В тот же самый момент во мне проснулся материнский инстинкт и всю меня переполнило нежностью к этому маленькому, хрупкому существу, едва только начавшему познавать мир. Девочка радостно засмеялась и протянула ко мне ручонки. На сей раз сомнений не было – она просилась к тёте Бренде.

Я явно понравилась ей и завоевала её доверие. Мало того, мы с ней нашли общий язык.

По свидетельству очевидцев, коронация Брендона получилась гораздо пышнее и торжественнее, чем состоявшаяся одиннадцать лет назад коронация Амадиса. Этот, на первый взгляд странный факт в действительности объяснялся просто: если восхождение на престол Амадиса знаменовало раскол в семье, то нынешние торжества символизировали её единение перед лицом грядущей войны. Конечно, недавние трагические события и конфликт с Израилем не позволили многим Домам прислать официальные делегации, зато те Дома, которые решили встать на сторону Света, удостоили празднества присутствием своих глав или, в худшем случае, вторых лиц государства. Так, в числе прочих почётных гостей на коронацию Брендона прибыли короли Марса и Теллуса, Гунвальд IV сын Одина (на самом деле его отцом был Гунвальд III, но все норманнские короли считали себя сыновьями Одина), святейший Далай-лама, верховный имам Аравии, а также наследные принцы двух славянских Домов, которые постоянно соперничали между собой, а подчас и враждовали, с тех самых пор как один из них отринул религию предков и принял христианство.

К большому огорчению мамы, Янус отказался присутствовать на торжествах и даже не направил официального поздравления Брендону. И хотя в эти праздничные дни Солнечный Град был битком набит Сумеречными (как ни как, наши ближайшие родственники), с формальной точки зрения Сумерки проигнорировали коронацию. Это произошло по моей вине, поскольку я упросил деда выступить посредником в переговорах с царём Давидом, которые должны состояться в Замке-на-Закате после восшествия Брендона на престол. Являясь гарантом безопасности обеих сторон, Янус не имел морального права выказывать свою пристрастность (пусть даже она была очевидна, и царь Давид согласился на эту встречу, полагаясь не на сомнительный нейтралитет Сумерек, а на безупречную репутацию Януса как человека слова), однако Юнона не могла этого понять – или, скорее, не хотела. Вопреки её же собственным утверждениям, она прежде всего была дочерью и матерью – и лишь затем королевой.