К счастью, он разбивает класс на группы по два человека. Сидящий с вами сосед, является вашим партнёром. Девушка, которая обычно сидит рядом со мной, Мина, заболела на прошлой неделе. У меня нет партнера. Но в этом нет ничего нового, учитывая, что когда я состою в партнёрстве с кем-то из класса, большую часть работы делаю я. Звенит звонок и каждый собирает свои вещи, чтобы уйти. Я иду последней. Подойдя к столу мистера Соломона, я останавливаюсь. Он, склонившись над кипой бумаг, водит по ним своим красным маркером, перелистывая и оставляя на каждой отметку в виде X.

— Мистер Соломон, — он перестает перебирать бумаги и смотрит на меня с любопытством в своих карих глазах.

— Да, Эйли?

Я хочу спросить, могу ли я принести наброски, которые в общих чертах опишут наш с Миной проект, чтобы посмотреть можно ли мне будет работать с ней. Но из моего рта вырывается совсем другое.

— Я хотела бы Мэддокса к себе в партнёры… если вы не против, я имею виду… — я мнусь, мой чисто инстинктивный порыв умирает вместе со сказанным предложением.

Густые брови взлетают к залысине, явно от неожиданности. И думаю, у меня то же выражение на лице, потому что я не могу поверить в то, что только что сказала.

— Ты же осознаёшь, что Мэддокс Мур не показывался на занятиях с начала года, да? Сейчас почти октябрь, он пропустил много занятий.

Я киваю в согласии, готовая сказать ему, что согласна и это плохая идея, и что он должен просто забыть об этом, потому что я сумасшедшая. А сумасшедшие люди, как правило, не думают, о чём говорят.

— Знаю, но я подумала, что смогу побыть его партнёром в этом задания, и если он не будет против, я бы с радостью помогла ему догнать остальное, что он пропустил до этого.

Видите, сумасшедший разговор с крайне неуравновешенной девушкой.

Откинувшись на спинку стула, он говорит:

— Могу ли я поинтересоваться, откуда такое внезапное стремление помочь Мэддоксу?

Я пожимаю плечами, не зная, как ответить.

— Я хочу попросить его попозировать для моего портфолио, и если я помогу ему, то существует большая вероятность, что он согласится.

Ну, в этом и заключается план. Я хочу изобразить его тёмную красоту на акриловом холсте. Вот куда заводит меня моя одержимость.

Пристальный взгляд мистера Соломона и ухмылка заставляют мои щёки покраснеть.

— Ты одна из моих лучших учениц, Эйли. Ты очень яркая и у тебя хорошее будущее. В то время как Мэддокс… скажем так, этот ребенок на пути к самоуничтожению. Я бы не хотел видеть тебя в компании с ним.

— Вы будете удивлены, насколько улыбка может быть обманчивой, — говорю я с улыбкой, которая не достигает глаз. Следует пауза, когда он пытается понять то, что я сказала. Но я не даю ему такой возможности. — Я буду в порядке, мистер Соломон, — я просто делаю веселый вид, чтобы достаточно развеять его замешательство. — Если вы не против, то я принесу ему наброски проекта…?

Отодвигая свой стул от стола, он медленно кивает, а затем тянется к ящику возле своей левой ноги.

— Я не ожидаю многого, но если он согласится работать с тобой, тогда отдай ему это, — он протягивает мне двадцать страниц скреплённого наброска для проекта. — Я даже спущу ему то, что он пропустил, если ты заставишь его прийти в класс. Накину бонусные баллы, если он останется в проекте.

Я издаю короткий смешок.

— Не могу ничего обещать.

Глава 8

Эйли

 Какого черта я делаю? Это не похоже на меня. Это полная противоположность меня. Этот уровень выслеживания абсолютно что-то новенькое для меня и моего психологического уровня. Однако эти мысли не сильно-то меня и волнуют, поскольку я продолжаю крутить педали, направляясь к дому Мэддокса. Несколько минут назад я спросила о нём у Ноя и узнала, что Мэддокс с ним не живёт.

— Он живёт возле нового жилищного строительства в Трентоне, недалеко от старого пожарного депо на Флетчера. Квартира 5А. Почему ты хочешь это знать? — спросил он, нахмурившись.

— У нас есть общий проект для класса астрономии, и он мой партнёр…

Он рассмеялся.

— Жаль разочаровывать тебя, Эйли, но астрономия и школа в целом, последнее, что у Макса на уме. Как ты уже вероятно заметила, ему не очень интересна сдача экзаменов, не говоря уже о каких-то школьных проектах. Поверь мне, лучше тебе попросить мистера Соломона дать другого партнера, или ещё лучше, просто выполнить всё в одиночку.

Уже второй человек отговаривает меня от работы в паре с Мэддоксом, и, наверное, это должно послужить довольно весомой причиной, чтобы заставить себя развернутся и отправиться обратно домой, потому что и дураку ясно, что это плохая идея. Но вопреки здравому смыслу, я продолжаю свой путь. На часах почти пять часов дня, когда я добираюсь до его дома. Серьёзность того, что я делаю, не сильно заботит меня, пока я не останавливаю свой велосипед в нескольких футах от здания и его жителей, которые смотрят на меня с полным осознанием того, что я явно не принадлежу этому месту. Не обращая внимания на тяжесть их озадаченных взглядов и дрожащие руки, я пристёгиваю замок к велосипеду у знака принудительной парковки.

Захожу внутрь здания, и меня сразу же окатывает ужасный запах, который ударяет мне в нос. Я с трудом делаю маленькие вздохи. Сильный шум раздаётся за каждой дверью, мимо которой я прохожу. Споры, громкие шаги и приглушённые вопли ребёнка просачиваются сквозь бумажно-тонкие стены. Когда я, наконец, добираюсь до квартиры 5А, мной внезапно обуревает странное желание сбежать. Но желание заглянуть внутрь намного сильнее, поэтому я поднимаю кулак, готовая постучать. Только в этом нет никакой необходимости. Тёмно-коричневая дверь была оставлена слегка приоткрытой.

Раздумывая о том, чтобы войти или остаться там, где я должна ждать, я выбираю первое и толкаю дверь, открывая её ещё немного. Прежде, чем зайти внутрь, я спрашиваю.

— Эй, кто-нибудь есть дома? — мои нервы на пределе, но слова сказаны мягко.

Так что я не удивлена, что мне не отвечают. Что по-настоящему застаёт меня врасплох, так это вздохи и тяжёлые, гортанные стоны, а так же движение внутри — звуки напоминающие борьбу. Если бы на моём месте был кто-то другой, то он бы развернулся и ушёл, чтобы избежать потенциально опасную ситуацию. Но я рвусь вперёд без единой мысли о своей собственной безопасности.

Но мне следовало знать. Перед этим я должна была всё тщательно продумать. Нужно было прислушаться и понять, что эти звуки могут означать совсем другое. Если бы я немного пораскинула мозгами, то не стала бы свидетелем этой сцены.

Мэддокс и две девушек. Я вижу их частично, но Мэддокс стоит спиной к двери, где стою я. Он голый. На самом деле, они все голые. Но мои глаза прикованы к Мэддоксу. С жадностью я упиваюсь им, поглощая каждый дюйм его накаченного тела. Огромная татуировка в виде геометрической оленьей головы красуется на его спине. Это просто зачаровывающий кусочек работы. Всё в ней прекрасно — от линии рог, изображенных на его лопатках, и затенённых деталей на морде. А особенно привлекают глаза, они совершенно поразительны. Даже три простых чёрных треугольника, которые образуют челюстную кость оленя, заканчивающиеся на его ягодицах.

— О боже, о боже, да там… — этот запыхавшийся голос, заставляет меня оторваться от красивой татуировки на спине Мэддокса и посмотреть на сцену в целом. — Чёрт, как же хорошо… Боже, Макс, сильнее… я скоро кончу…

Я не могу видеть лицо той, кто говорит, потому что она запрокидывает голову назад в явном удовлетворении. Вторая девушка стоит на локтях и коленях, широко расставив ноги, пока Мэддокс жёстко в неё врезается, яростно двигаясь вперёд-назад, его ягодицы сокращаются с каждым движением.

Это слишком горячо и непристойно для меня, чтобы стоять и наблюдать. Я знаю, что должна убраться отсюда, развернуться и выйти так же тихо, как и вошла, до того как они заметят меня. Я прекрасно осознаю это. Это крутится в моей голове, и всё же я не могу заставить себя уйти. Не знаю, как долго я стою здесь, сгорая от стыда и ожидая, когда они закончат и повернутся, обнаружив меня в качестве нежеланной аудитории. Я даже не могу выразить, насколько сильно хочу провалиться сквозь землю. Я готова к этому. Сейчас даже ад ощущается более лучшим вариантом для моего нахождения. Я чуть не проглатываю свой язык, когда он поворачивается. Даже большое тату, в виде индийского божества, покрывающее его торс, не может удержать моих глаз, и я невольно скольжу по нему взглядом...