— Я…

— Она занята.

Кори впивается злым взглядом.

— Как насчёт того, чтобы позволить ей самой ответить?

— Как насчёт отвалить к чертям собачьим? — переполненный тестостероном, Мэддокс отстраняется от меня и направляется в сторону Кори. Мне приходится бежать, маневрирую, чтобы встать перед ним и заставить остановиться на полпути.

— Мэддокс, не нужно… — опускаю руку ему на живот, всего в нескольких дюймах к югу от его быстро бьющегося сердца. Когда он смотрит на меня вниз, в его глазах сгущаются грозовые тучи. — Пожалуйста, — добавляю я.

— Мне нужно, чтобы он ушёл, — отвечает он, слишком тихо, потому что не может контролировать свой гнев.

Киваю и пытаюсь выдавить улыбку.

— Я могу это сделать. Просто дай мне поговорить с ним.

Когда я делаю шаг назад, Мэддокс хватает меня за запястье.

— Сделай это отсюда, — он не разрешает мне уйти. Его хватка достаточно свободна, чтобы я могла вырваться, если захочу, но я не хочу этого. Даже немного.

Обернувшись, я обращаюсь к Кори, который хмурит лицо от всего этого зрелища. Я отчётливо могу представить, как странно всё это выглядит.

— Я в порядке, Кори.

Сомнения слышатся в его следующем вопросе:

— Он твой парень или что-то в этом роде?

— Что-то в этом роде, — рычит Мэддокс.

— Эйли…

— Правда, я в порядке. Мэддокс просто пошутил. Я действительно хотела бы пойти с тобой в эти выходные, но я собираюсь рисовать портрет Мэддокса для своего портфолио. Вот почему он здесь. Мне нужно поговорить с ним об этом.

— О, — отвечает он, с неохотой. — Хорошо. Я понял. Просто… может тогда в другой раз?

Я медленно киваю, кусая внутреннюю часть нижней губы.

— Возможно.

— Увидимся внизу?

— Да, сейчас спущусь.

— Я бы дал ему максимум час, прежде чем ты потеряешь к нему интерес, — фыркает Мэддокс с дерзкой усмешкой.

— Возможно, но, по крайней мере, я развлеклась бы в течение этого часа, — отвечаю ему, встречаясь с его прищуренным взглядом. Но только потому, что он слишком хорош в этой игре, интенсивностью своего взгляда раздевая меня догола, я отвожу взгляд. — Ты здесь, — говорю, бессмысленно глядя на большую руку, которой он всё ещё удерживает меня за запястье.

— Я здесь, — вторит он.

Быстро моргаю, решаясь взглянуть ему в лицо.

— Почему?

Без предупреждения, Мэддокс дёргает меня к себе, и я ахаю, когда он толкает меня к книжной полке позади и прижимает к ней своим телом. Запуская большую руку в мои волосы, он сильно, по-собственнически хватает меня за затылок и наклоняет свою голову, пока его дыхание не проникает в мой полуоткрытый рот.

— Потому что я хочу поцеловать тебя.

Да! Пожалуйста, да!

Я жажду его требовательный рот на моём, словно каплю воды после многолетней засухи.

— Я хочу тебя на своём языке, Эйли.

Я не совсем осознаю смысл его слов. Всё, что имеет для меня значение — страстное желание почувствовать пьянящий поцелуй. Я поднимаю голову, закрываю глаза и жду… жду… и жду…

Он тихо усмехается.

— Не здесь, пока что, — он скользит большим пальцем по моей нижней губе в сладкой, мучительной ласке. — Повернись, — командует он, но не даёт мне возможности сделать это самой и поворачивает лицом к книгам. — Не шевелись, — добавляет он хрипло. От ощущения его тяжёлого дыхания на моём ухе, внизу моего живота медленно разливается тепло.

Я мгновенно чувствую его отсутствие, и меня одолевает желание развернуться и посмотреть, куда он ушёл или что делает. Но что-то удерживает меня от этого.

Поэтому я жду и вместо этого спрашиваю:

— Что… что ты делаешь? — мой голос дрожит в тишине, и я начинаю задыхаться, когда чувствую, как его сильные, крепкие руки касаются пояса моей тёмно-синей юбки-макси и начинают стягивать её вниз. Поток холодного воздуха касается моих выставленных напоказ ягодиц. Тянусь вниз и кладу свою руку поверх его, чтобы остановить его от дальнейших действий.

— Мэддокс… — слово «стоп» застревает у меня горле при ощущении его мягких, тёплых губ, скользящих вдоль моих ягодиц. Его пальцы скользят по моим дрожащим бёдрам и забираются под полоску хлопковых трусиков. Чувствую его горячее дыхание на своих ягодицах, когда он томно стягивает трусики вниз по моим ногам, и они падают поверх моей юбки, которая лежит лужицей у моих ног на полу, покрытом ковром.

В панике я наклоняю голову влево, а затем смотрю вправо на открытый проход. Внезапная мысль о том, что кто-то может зайти сюда в любой момент и обнаружить меня со спущенной юбкой, — в то время, как моя нижняя часть полностью выставлена напоказ, — и Мэддокса на коленях позади меня, порождает дрожь, проносящуюся вниз по моему позвоночнику, и я издаю тихий стон.

«Господи, что со мной происходит? Хочу ли я чтобы нас на самом деле кто-то увидел?»

Да.

Ответ зловещим перешёптыванием проносится в моём сознании. Эта пульсация, словно ласка, пронзает каждую часть моего тела.

Это возмутительно.

Грешно.

Неправильно.

Ведь неправильное не должно ощущаться так хорошо? Так удивительно хорошо? Если это грех, то я с удовольствием буду гореть в аду только ради ударов его языком по моему самому интимному месту. Ради него я готова гореть вечно. Я хочу его прикосновений. Я принимаю это, жажду этого.

Всё моё самообладание уходит на борьбу с импульсом не оглянуться назад. Но я нуждаюсь в этом. Я должна видеть, что он делает.

— Мэддокс… кончит… кончится тем, что кто-то придёт.

Я смотрю через плечо вниз и нахожу, что его взгляд прикован ко мне, дьявольская ухмылка растягивает уголки порочного рта, в то время как в дымчато-серых глазах блестит чистое озорство.

— Да, ты кончишь, — бубнит он, — Я прослежу, чтобы это произошло, — от обещания в его голосе я таю.

Моё дыхание танцует чечётку в моих лёгких, выходя горячими и быстрыми вдохами на книги передо мной, когда я ощущаю внушительно толстый палец, проникающий в мою скользкую плоть.

Мэддокс издаёт гортанный звук, и он настолько первобытный, настолько звериный, что всё женское во мне отвечает на это: моя сердцевина рефлекторно пульсирует, грудь набухает, а соски твердеют в лифчике, требуя тёплой помощи его рта.

— Чёрт, Эйли, — говорит он хрипло. — Ты такая чертовски мокрая, малышка, — он скользит пальцем вверх, а затем вниз, и вверх, и вниз, играя в моей влажности. — Выгни спину и толкни свою попку немного на меня, — он вкрадчиво даёт наставления, мастерски дёргая меня за ниточки. Слегка опираясь на книжную полку, я выгибаю спину и толкаю бёдра назад ради полного удовольствия.

Он хватает мои округлую попку руками и разводит ягодицы, полностью лишая меня всякого чувства скромности. А затем дует на мои складочки, его лицо так близко к моей опухшей, пульсирующей плоти, что это… невозможно описать словами. Когда его рот касается моих половых губ, мои колени слабеют, и мне приходится ухватиться за полку, чтобы удержать себя в вертикальном положении.

Мэддокс целует меня там, где влажность стекает капельками, словно мёд. Он тщательно поедает меня, используя свой язык, такой горячий, такой влажный, и настолько медленный. Он пирует моей плотью, словно амброзией богов. Когда он проникает внутрь, я сгибаюсь практически пополам, и мои ягодицы широко раскрываются. Мягкие, прерывистые стоны свободно вылетают из моего рта, пока я стараюсь отстраниться от него. Но его хватка сильна настолько, что Мэддокс удерживает меня именно так, как он хочет. Вся моя вселенная собирается внизу, где его прекрасный язык пробует, облизывает и щёлкает по невероятно чувствительному комочку моих нервов. Удовольствие, которое я никогда раньше не испытывала, настолько сильное и удивительное, что из меня вырывается оглушающий крик, и всё тело сотрясается от невероятной кульминации.

Мои колени подгибаются, и на этот раз у меня нет сил держать себя. Но он оказывается рядом. Сильные, мускулистые руки обнимают меня за талию, и Мэддокс прижимает меня к себе. Затем разворачивает к себе лицом и захватывает мой рот своим в голодном, страстном поцелуе. Я ощущаю свой аромат, и сочетание наших вкусов восхитительно опьяняет.