Как проверить догадки, Морган не знал.

Другие заметки - пока их нашлось всего две - рассказывали о людях. Точнее, о бывших людях: не узнать тех, кого сейчас называли “Фонарщиком” и “Проводником” было невозможно.

“Шасс-Маре и Люггер, - подумал Морган, улыбаясь против воли. - У неё странное чувство юмора. И она совсем не прячется”.

Но пугало даже не то, что записи попали к нему явно не случайно, а премерзкая тенденция: и Фонарщик, и “мисс Люггер” не просто исчезли в своё время из города.

“Неужели надо сдохнуть для того, чтобы перейти на ту сторону?”

Стоило только задуматься об этом, и спину точно сквозняком обдавало. И интерес Уилки выглядел совсем скверно.

Морган достал из кармана рубашки часы и открыл крышку. Сегодня они, как ни странно, показывали настоящее время - полпервого. С кухни на первом этаже даже через несколько закрытых дверей доносился умопомрачительный запах свежих оладий и чего-то карамельно-сливочного: Донна готовила полуденный чай для Этель. Годфри ещё не выходил из спальни.

А солнце на улице светило так ярко, что слезились глаза.

В третий раз просмотрев телефонную книжку, Морган убедился, что данные О’Коннора оставил на работе, и вздохнул. Идти сейчас в мэрию не имело смысла: на выходных главный вход был закрыт, внутри никто не дежурил. А светить по такому пустяку факт, что у него давно имелись запасные ключи, карта доступа и код от сигнализации, Морган совсем не хотел.

“С другой стороны, - пронеслась мысль, - почему бы не прогуляться просто так?”

На улице было даже лучше, чем казалось из окна.

После вчерашнего снегопада в воздухе витала та особенная свежесть, которая чувствуется в старых рождественских фотографиях - не просто вкус или запах, но ожидание чуда. Мостовые уже почистили, но с деревьев ветер ещё не успел стряхнуть невесомую белую опушку. Даже оскал хэллоуинского чучела в соседнем саду больше напоминал улыбку. Проходя мимо, Морган подмигнул тыквенной башке и начал спускаться вниз по улице. Машину он не взял: под таким синим небом, когда типовые дома походили то ли на открытки, то ли на пряники в сахарной глазури, это казалось почти святотатством.

Сначала ноги вели тем же путём, где летела Чи пару дней назад. Но в затерянный парк Морган так и не попал - вышел к вполне обычному переулку, по которому в детстве срезал путь в ближайшую кондитерскую. Она с тех пор осталась на том же месте, и витрина под ярким навесом издали бросалась в глаза. Морган решил было заскочить за горячим шоколадом, когда заметил на скамье под рябиной согбенную фигуру.

- Гм… Миссис Паддлз?

Женщина подняла голову и подслеповато сощурилась. На лице её застыло растерянное выражение. Сейчас она ничем не напоминала ту ходячую катастрофу, которая привела в панику даже Кэндл.

“Ну, ладно. Не привела в панику, - мысленно поправился он. - Просто заставила позвать меня на помощь”.

- Простите, вы?..

- Я из мэрии, - улыбнулся Морган, откидывая капюшон.

Зрачки её изумлённо расширились.

- Мистер Мейерс! Конечно, я вас узнала.

Первым порывом было поправить её. Но затем в памяти ясно зазвучал голос Шасс-Маре: “Не называй имени!”. Морган запнулся и произнёс вместо этого:

- Э-э… С вами всё в порядке? Наверно, в такую холодную погоду не очень приятно сидеть на железной лавке.

Он подсознательно ждал, что миссис Паддлз улыбнётся и заверит его, что всё хорошо, но она странно, точно придушенно охнула и вцепилась пальцами в сумочку.

- Всё ужасно, мистер Мейерс, - тихо созналась она. - Моя подруга… Я только что зашла к ней и узнала, что ночью её отвезли в госпиталь. А мы собирались пить чай с черничными кексами. Вчера созвонились, а сегодня…

Она умолкла.

Морган стоял рядом, всего в шаге, отчётливо ощущая в морозном воздухе привкус затхлых, сладковатых старческих духов. Миссис Паддлз была одета в то же самое клетчатое пальто, в котором заявилась почти две недели назад в мэрию. Рыжеватые волоски по-прежнему топорщились над верхней губой, черты лица выглядели грубоватыми, а телосложение - не по-женски мощным.

Но при всём этом она казалась такой… беспомощной?

Морган глубоко вздохнул.

- Миссис Паддлз, хотите навестить свою подругу? Я могу вас отвести. Идти тут недалеко, полчаса.

Выражение её лица оставалось таким же рассеянным, но теперь грубоватые черты словно светились изнутри.

- Вы правда хотите меня проводить?

- Конечно, миссис Паддлз. - Морган и протянул руку. - Одно из отделений госпиталя возглавляет мой брат. Мы обязательно узнаем, что именно случилось с вашей подругой. Возможно, вам даже разрешат передать ей угощение. Это ведь черничный кекс у вас в пакете? - и он кивнул на бумажную сумку с логотипом кондитерской.

Миссис Паддлз кивнула. Глаза у неё подозрительно сильно блестели; впрочем, они могли слезиться от яркого солнца и снежного блеска.

- Да, я зашла по дороге… Но… это правда нормально, мистер Мейерс?

- Абсолютно, - заверил он её и улыбнулся: - Я правда буду рад, если смогу помочь вам.

Морган не считал себя коротышкой, но когда миссис Паддлз поднялась, то оказалась ростом с него. Первые двести метров она действительно опиралась на его локоть почти полным весом. Но потом то ли немного пришла в себя, то ли ободрилась от прогулки - и вновь начала печатать шаг и перестала вцепляться пальцами в чужую куртку. Морган незаметно перевёл дыхание: отцовские гостьи оказывались иногда столь же прилипчивыми, но очень редко повисали на нём в буквальном смысле, поэтому вести их было не в пример легче. Дорога до госпиталя заняла даже меньше времени, чем он боялся. Брат оперировал и выйти навстречу не смог, однако его ассистентка узнала Моргана и сама вызвалась помочь.

Подружку миссис Паддлз звали Лили Митчелл, и она была вдовой семидесяти трёх лет отроду. Её госпитализировали из-за обморока, перед которым она почувствовала сильную и резкую головную боль и тошноту. Врачи подозревали субарахноидальное кровоизлияние, однако худшие предположения не оправдались. Миссис Митчелл оставили на несколько дней в палате для обследования, и сейчас она болтала с медсёстрами - всё ещё бледная, с синяками под глазами, но уже весёлая и бодрая. Плотные, как у пуделя, голубовато-седые кудряшки были выстрижены с одной стороны - там, где врачам пришлось зашивать рассечённую кожу. Увидев подругу в дверях палаты, Лили Митчелл попыталась прикрыть шов волосами и смущённо заулыбалась; лицо у неё сморщилось. А миссис Паддлз застыла, нелепо прижимая к груди свёрток с кексом, и расплакалась - тихо, без всхлипов и шмыганий, точно красавица героиня чёрно-белого кино.

Морган вышел и тихо притворил за собой дверь. В коридоре он поймал ассистентку Дилана, сердечно поблагодарил её за помощь и попросил отнести в палату к Лили Митчелл две порции чая, если не сложно.

Любезной ассистентке было не сложно.

На улице он привалился спиной к ограде и уставился в небо, не надевая капюшон. Ветер, ослабевший от плутания в переулках вокруг госпиталя, казался почти тёплым. Все автомобили, припаркованные на стоянке с другой стороны улицы, грудились в одном месте, точно грелись друг рядом с другом. Дома тоже стояли почти вплотную - между ними влезла только живая изгородь в два ряда и сточные желоба. Занавески на окнах были плотно задёрнуты, жалюзи - опущены.

“Никто не хочет жить с видом на больницу”, - пронеслось в голове тоскливое.

Часто после таких случайных визитов в госпиталь Морган задумывался о том, отчего его брат начал курить. И каждый раз - почти понимал. Почти.

Морозный воздух казался невообразимо сладким.

- Почему ты ей помог?

Ещё пятнадцать секунд назад поблизости не было ни одного человека. Но Морган сначала узнал голос, а затем только вспомнил, что вокруг никого, а потому даже не удивился.

- Здравствуй, Уилки. Слушай, а ни у кого ещё из-за твоих внезапных появлений сердце не отказывало?