— Ну почему ты меня избегаешь, Моран?

— Я тебя не избегаю, Расти, — ответила Моран, осторожно высвободившись. — Просто я не хочу забивать тебе голову своими проблемами.

— Моран… Я же не могу оставить тебя, когда тебе плохо. Я за тебя волнуюсь…

— Ты бы поволновался немного за свою Лилечку. Сосем извелась сидя в кустах…

— Все «Лилечки», — хитро усмехнувшись сказал Расти, — явление временное. А ты у меня навсегда.

— Да ты циник, рыцарёнок, — немного удивилась Моран. — Давай, зови сюда свою девушку.

Расти позвал и из приозёрных кустов вылезла очень симпатичная девушка. Поклонившись Моран, она, сильно смущаясь, пробормотала, что её зовут Лиле и для неё очень много значит знакомство с Золотой Леди.

Моран, давясь хохотом, сообщила, что ей так же приятно познакомиться с девушкой, о которой она слышала столько хорошего. Челюсть у Расти отвисла до самых колен. От кого это она слышала? Расти ей ничего не рассказывал. Моран хитро посмотрела на паренька и тот понял, что это был лишь тактический ход… конём.

Моран улыбалась. Сегодня она будет летать с двумя детьми…

Золотая парила над замком, лениво покачивая крыльями. Хороший восходящий поток давал ей возможность летать почти не прилагая усилий. Солнце ласково пригревало бело-золотую чешую, почти полностью очищенную от красных пятен линьки. Настроение было на удивление хорошим.

Нежась на солнышке во дворе за ней наблюдал Чёрный Гвалрог. Мальчишка Золотой пока не позволял ему летать, но швы с изуродованного крыла сегодня снял. Парящая в небе Моран была так замечательно красива, что Гвалрог не мог отвести взгляд. Безумно тянуло в небо, черные крылья слабо трепыхались, будто уговаривая дракона подняться в пастельную синеву весенних небес. Он полежал ещё немного, ожидая, что это нерациональное желание исчезнет или ослабнет, но оно лишь усилилось. Не смея более противиться зову неба, дракон взлетел.

Моран так увлеклась игрой с ветром, что не сразу заметила Чёрного, который парил рядом. Сначала она удивилась, потом немного испугалась за него, но тут же успокоилась, понимая чувства дракона.

— Как твоё крыло? — участливо спросила Золотая.

— Слушается… — ответил Гвалрог.

Драконы некоторое время молча парили рядом. Гвалрог любовался изяществом и грациозностью Моран, а она оценивала ловкость движений Черного. Оценив его движение как «отлично», дракониха снова целиком отдалась игре с ветром.

— Ты изумительная, Моран… — негромко, но так, чтобы дракониха услышала, произнёс Чёрный.

Дракониха не ответила, даже не повернулась к нему, но на тонких губах заиграла довольная улыбка. Удивительно хороший выдался день. Весна…

Расти осторожно накладывал мазь на заживающие раны дракона. Гвалрог лежал смирно, не смотря на то, что швы жутко чесались. Во многом его спокойствию способствовала расположившаяся радом Моран. Она изредка поглядывала на дракона и мальчика, поглощенная мыслями о детях. Черный радовался тому, что она не смотрит и мог спокойно любоваться ею.

Расти тоже радовался, хотя и ворчал для вида. Во-первых, Леди перестала капризничать и избавилась от черной меланхолии, в которой пребывала последнее время. Второй причиной опять же была Леди — наконец закончилась линька, осталось только проследить, чтобы новая чешуя, пока ещё мягкая, блестящая до белизны, нормально окрепла и окрасилась золотом. В-третьих, Гвалрог выздоравливал просто прекрасно. Ну и радовало ещё то, что из-за того, что Расти теперь ухаживал за двумя драконами ему было разрешено не посещать половину занятий. Проводить время с драконами было гораздо приятней, чем в душных аудиториях корпеть над заданиями.

— Вы уже пробовали летать, Гвалрог? — спросил Расти, разглядывая изуродованное крыло.

— Летал, — коротко ответил дракон.

— Оно и видно, — проворчал юноша, ощупывая безобразные рубцы. — Надорвано у края… Сильно надорвана кожа. Разрыв большой, много пришлось убрать… Это крыло нужно очень аккуратно разрабатывать… — продолжал ворчать юноша, втирая мазь в шрамы. — Сегодня возьму у медичек что-нибудь для Вашего крыла…

— Экий ты знающий… — буркнул Гвалрог на древнедраконьем. — И откуда же ты такой взялся?

— От мамы с папой, — невозмутимо ответил юноша.

Гвалрог уставился на него с безмерным изумлением.

— Ты понимаешь, что я говорю? — уточнил Чёрный, не прибегая к человеческому языку.

— Конечно, понимаю, — ответил самоуверенный парень. Он немного напрягся, потёр горло рукой и сказал дракону на его языке. — И не только понимаю.

Как всегда, гортань у него после этого онемела и он принялся массировать шею рукой. Древнедраконий очень трудный язык, человеческое горло совершенно не приспособлено для него.

Моран, внимательно слушающая своего воспитанника и Чёрного, с самым невинным видом уставилась в небо. Обучать людей драконьему считалось непростительной глупостью, едва ли не святотатством. Чёрный молча смотрел на Золотую. Во взгляде его фиолетовых глаз читался упрёк. Но он молчал, пока Расти не ушел под каким-то срочно выдуманным предлогом, поняв, что драконам необходимо поговорить наедине. Он немного беспокоился только за то, чтобы они разрешили это дело миром и жестоко ругал себя за дурацкую выходку.

— Моран… — начал Чёрный, но она не дала ему договорить.

— А что такого, Гвалрог? Я что-то не припомню чтобы в Законе что-то говорилось о том, что своих детей, пусть даже не родных, нельзя было обучать Языку. Или не так, Гвалрог?

Моран грозно поглядела на него, готовая защищать своего воспитанника до последнего.

— Но он же человек, Моран! Я не понимаю тебя! Этот мальчишка…

— Ты старше меня, Гвалрог! — снова перебила Золотая. — Неужели память тебе отказывает и ты забыл о том времени, когда люди и драконы жили вместе, и считали себя единым народом? Да, я обучила его и не считаю это преступлением! Чем он хуже нас?!

Гвалрог подавленно молчал. Моран фыркнула и отвернулась.

— Я помню, — сдавлено ответил дракон. — Но тогда всё было не так. И люди были не такие. Человечество сейчас лишь бледная тень прошлого. Извращенная и кривая тень.

— Драконы не лучше, — хмуро сказала Золотая. — Чудовищное падение цивилизации. Люди совсем ничего не помнят, а среди нас Помнящих остались единицы.

— Верно. Не хочется это признавать, но ты права. Однако, этот мальчишка подаёт надежды. Он смог выучить Язык. Более того он может говорить. Я думал, что таких больше нет.

— Таких очень мало, но они есть, — ответила Моран, глядя в небо. — Просто нужно уметь искать.

Чёрный молчал. Моран прищурилась по-прежнему глядя в небо. Через мгновение она взлетела и помчалась на встречу крохотной золотой точке. Дракониха летела быстро и сердце прыгало от радости и какого-то смутного беспокойства.

— Мирра! — воскликнула Моран. — Доченька!

Две Золотые обнялись в небе. И тогда Моран заметила стрелу засевшую у дочери в спине. Моран помогла ей приземлиться. Молодая Золотая красавица устало распласталась по земле. В этот момент вернулся Расти. Увидев драконов он быстрыми шагами направился к новоприбывшей.

— Что здесь случилось, Леди? — спросил парень, не отрывая взгляда от второй Золотой.

Мирра лежала на земле, не в силах даже сложить крылья. Расти отметил, что она невероятно красива и такая же миниатюрная, как Моран.

— Хотела бы и я это знать, — вздохнула Леди. — Мирра, доченька, кто тебя обидел?

— Моран, у неё стрела в спине! — воскликнул парень. — Я должен помочь!

— Действуй, — кивнула Золотая Леди и добавила для дочери. — А ты, малышка, не дергайся пока Расти вытащит стрелу.

— Мамочка! — с отчаяньем в тоненьком голоске позвала Мирра. — Они поймали Гиата!

Сердце Моран ухнуло куда-то в область хвоста. Гиат. Бронзовый дракон, сын Леди из первого выводка. Любимый первый сын…

— Объясни толком, что случилось, — попросила Моран.

Золотая стала рассказывать.

Мирра и Гиат с детства были неразлучны. Это необычно среди драконов, которых мало волнуют родственные связи. Но потомство Моран никто не мог назвать обыкновенным. Поэтому, брат и сестра не расставались. Они обосновались в горах, когда за ними начал охоту Орден Святого Рыцаря. Они охотились на Мирру, обвинив её в том, что она сожгла две деревни и убила всех жителей. За это, якобы совершенное преступление Мирру приговорили к смерти. Орден устроил засаду и Золотая попала в ловушку. Но Гиат вступился за неё и Мирра смогла бежать. А Гиат остался в плену.