— Чтобы он колотил меня каждый день и дважды по воскресеньям… — кисло заметила Лесли.

Отец пропустил последнюю реплику мимо ушей.

— Нет, я хотел сказать, что тебе нужен человек настолько же сильный духом, как ты тверда характером. Тебе нужен мужчина, внушающий и страх, и уважение. Я думаю, ты сделала хороший выбор, Лесли.

Уважение?! Ах, если бы он только знал… Ей одновременно хотелось и смеяться и плакать.

— Он мне нравится, — продолжал сэр Рандолф. — Хотя сначала шокировал. Могла бы хоть как-то подготовить отца, я уже староват для сюрпризов.

— Не думала, что Невил так серьезно настроен. Она проклинала себя за то, что врет отцу, и не первый раз за последний день. И виноват во всем Невил.

— Со временем, конечно, я бы тебе все рассказала…

— Хорошо. Мне кажется, что ты боишься сделать решительный шаг.

— Это правда.

— Поэтому его решительность совершенно оправданна. Тебе нельзя давать опомниться. А насчет моего назначения в Аджман не беспокойся. У правительства найдется достаточно безработных молодых дипломатов, имеющих безупречную репутацию, которые с удовольствием займут пост первого секретаря посольства. В курительную комнату они вернулись вдвоем. Отец пожелал выпить виски на посошок.

— За вас, — сказал он, залпом осушив стакан. — Я надеюсь, что это будет один из самых счастливых браков из всех на моей памяти. Я даже в этом уверен. Ну а теперь пора и честь знать. Давайте отправимся домой все втроем. Завтра у меня тяжелый день. Я лягу пораньше. У вас, думаю, найдется о чем поговорить.

Всю дорогу до дому Лесли промолчала. Тем для разговоров с Невилом у нее не нашлось. Она сидела между двумя мужчинами, одного из которых бесконечно любила, а другого столь же ненавидела, и соблюдала молчаливый суверенитет. К счастью, Невил, обладавший актерскими способностями, всю дорогу развлекал сэра Рандолфа.

Как только за отцом закрылась дверь, Не вил предложил:

— А почему бы нам не выпить еще по одной, прежде чем я уеду домой?

Лесли с тоской посмотрела на дверь, за которой только что исчез отец. Ей захотелось, чтобы тот вернулся, а Невил исчез, провалился сквозь землю. Чтобы прибежала толпа размалеванных моделей и уволокла его в Содом! Волоски у нее на затылке встали дыбом, во рту пересохло, так сильно она его ненавидела сейчас.

Невил как будто прочитал ее мысли.

— Пожалуй, я слишком загостился, не буду пить. Уйду, пока твой отец не переменил мнения относительно меня. По-моему, мы сегодня оба постарались. Поздравляю, ты на всех произвела впечатление по уши влюбленной женщины.

— Что ты, я только слегка подыгрывала тебе. — С этими словами она, рывком поднявшись с кресла, подошла к окну. И ее, казалось, полностью поглотила темнота сада. Она сняла заколку, и ее роскошные волосы водопадом заструились по плечам.

— В таком случае бери у меня уроки актерского мастерства, — вкрадчиво пробормотал Невил.

— Мне нечему у тебя учиться.

— О… — зазвучал его голос на самом низком регистре. — Были времена, когда ты готова была дорого заплатить за пару часов моего мастер-класса.

К щекам Лесли прилила кровь.

— Тебе нравится дразнить меня, не так ли? Ведь это ты отшвырнул меня тогда. Никогда не забуду и не прощу.

— Ну если ты так…

Он подошел к ней, взял за плечи и притянул к себе. Она застыла, словно кельтский деревянный идол.

— Пожалуйста, отойди, — отчетливо сказала она, — не хватает еще, чтобы папа спустился и…

— Застукал нас за занятием любовью? — Невил оскалился в усмешке. — Успокойся, я не за этим к тебе подошел.

— Так какого?..

— Помолчи, — сказал он и полез в карман пиджака. Извлек на свет маленькую кожаную коробочку, и в следующую секунду Лесли ослепил блеск сапфиров и изумрудов. — Дай лапу.

Ее ладонь беспомощно затрепетала в огромной ручище Невила, но через несколько секунд серебристо-голубой ободок опоясал палец Лесли. На мгновение она залюбовалась изящной безделушкой, и с ее губ сорвался невольный вскрик восхищения.

— Я долго объяснял ювелиру, какие у тебя изящные руки.

И, прежде чем Лесли опомнилась, он поднес ее кисть к губам и нежно поцеловал самые кончики пальцев. И сразу же темная пелена заволокла ее взгляд, заныло напрягшееся, словно для броска, тело.

— Не смей этого делать никогда! Я ненавижу тебя.

— А когда-то сама бросалась мне на шею! Ведь это ты собиралась расстаться с девственностью, если мне не изменяет память? Насколько я знаю, для этого нужен мужчина, любой мужчина. Разве я не подхожу? Какая разница, кто это сделает? Почему бы не я?

— Убирайся! Убирайся!

Следующие несколько минут Лесли помнила очень смутно. Как разъяренная тигрица она металась по гостиной, прорываясь через что-то красное перед глазами; на фоне расплывчатой пелены маячило ненавистное лицо Невила. Хорошо. Она усвоила его урок. Она больше никогда не поверит ни ему, ни любому другому мужчине!

Придя в себя, Лесли подняла с пола у двери и положила на место диванные подушки; черепки старинной вазы, разбитой о дверной косяк, ей тоже пришлось убирать самой.

К удивлению Лесли, Невил развернул бурную деятельность по подготовке их свадьбы. Гостей намечалось немного — весь их список состоял не более чем из пятидесяти человек. Хотя дом сэра Рандолфа мог бы вместить и в пять раз больше. Незаметно для себя — возможно, чтобы просто отвлечься от мрачных мыслей — Лесли и сама втянулась в гонку: бесконечно спорила по поводу размещения цветочных корзин в церкви и дома, хлопотала о меню, винах и других, менее важных вещах. Ее порой душила ненависть к Невилу Хаггинсу, но слова Эр-мины, поселившись в одном из уголков сознания, время от времени всплывали в памяти.

День венчания неотвратимо приближался. Ей уже доставили платье, пока покрытое чехлом. Уже позвонил парикмахер, и они назначили время, когда сделать прическу. Из знаменитой кондитерской на Лейн-стрит доставили свадебный торт, который теперь стоял в огромном холодильнике. Это произведение кулинарного искусства в виде китайской пагоды, сияя глазурью, терпеливо дожидалось дня своего разрушения. Миссис Чейз не скрывала энтузиазма и делала все, чтоб эта свадьба, свадьба в доме О'Конноров, стала самым запоминающимся событием года. Все было хорошо. Плохо было одно: Лесли предстояло стать женой Невила Хаггинса.

Утро венчания выдалось свежим и солнечным. В преддверии тяжелого дня Лесли накануне пораньше легла спать и неожиданно для себя крепко проспала всю ночь и добрую часть утра. В одиннадцать часов ее позвали одеваться. Попросив десять минут на утренний туалет, она повторила для себя роль, которую ей сегодня предстояло сыграть перед всеми: гордой замужеством женщины, счастливой избранницы любимого человека. В висках же стучало беспокойными молоточками: «Я не люблю его. Я не должна. Я не должна выходить за него замуж».

Миссис Чейз и Эрмина помогли ей облачиться в подвенечное платье из ослепительно белого струящегося шифона. Она ехала в церковь в лимузине, отгородившись от отца невидимой стеной молчания, глядя в затемненное окно. Пальцы ее окоченели и застыли, внутри же Лесли вся кипела. Только воспитанная в течение последних пяти лет привычка к строгому самоконтролю помогала ей держаться.

Как только она вошла в церковь, послышался чистый громкий голос викария, произносящего слова венчального чина. Его голос и благостная обстановка церкви помогли Лесли справиться с эмоциями, и она в сопровождении отца проследовала к алтарю.

Невил надел кольцо ей на палец. Откровенная роскошь ее наряда контрастировала со сдержанностью костюма Невила. Это стало еще более явно при вспышках фотокамер, когда пара отходила от алтаря. Поднявшаяся суета смутила Лесли. Заметив это, гости попытались подбодрить новобрачную каскадом незлобных, но двусмысленных шуток, чем смутили ее еще больше. Невил своим невозмутимым видом и голливудской улыбкой спасал положение, монументально возвышаясь рядом. Лесли заметила в толпе крупную полную женщину, одетую в темные тона. Неожиданно для Лесли, Невил фамильярно подмигнул ей и выхватил из толпы.