ГЛАВА 8

— Я родился на маленьком тихоокеанском атолле[5], которого больше не существует, — произнёс Джейсон пустым голосом. Его слова не передавали ничего — ни боли, ни сожаления, ни злости. И такая безэмоциональность служила отдельным ответом. Елена не стала копаться в секретах Джейсона.

— Я надеялась, что ты научишь меня каким-то секретам полёта при дневном свете, чтобы не слишком себя выдавать.

Джейсон прищурился, осматривая её крылья.

— Кое-что ты можешь использовать прямо сейчас, но тебе придётся тренироваться, чтобы научиться подниматься выше облаков с молниеносной скоростью.

— У тебя есть время для урока?

Он быстро кивнул.

— Сегодня я пролетела больше, чем обычно, — признала Елена, — так что могу немного отставать.

— Мы будем двигаться медленно. Когда летаешь под облаками — важнее не скорость, а как использовать свет и тень с наибольшим преимуществом.

Елена кивнула и пошла за ним к утёсам. К тому времени, как Джейсон признал её достаточно умелой, чтобы продолжать практиковаться самой, уже спустились вечерние сумерки.

— Сегодня я покидаю Манхеттен.

— Береги себя, Джейсон. — Куда бы он ни шёл, его путь всегда был полон опасностей, связанных с работой разведчика Рафаэля. Он уставился на неё своими глазами, тёмными, как лезвие меча, которое носил за спиной.

— Каково это, быть смертной?

Джейсон застал её врасплох, и понадобилось несколько мгновений, чтобы обдумать ответ.

— Жизнь слишком быстротечная.

Джейсон расправил восхитительные крылья, предназначенные для полётов в ночи.

— То, что ты называешь сроком, некоторые посчитают спасением. — Он взмыл в воздух прежде, чем Елена нашлась с ответом. Джейсон стал тёмным силуэтом в первых шагах ночи на землю. Но не только его крылья она видела.

«Джейсон так сильно хочет сбежать, Архангел?»

«Да. Единственная его связь с миром живых — работа на меня».

— Дело в женщине, как и у Иллиума? — прошептала Елена, когда Рафаэль опустился на землю с порывом ветра, растрепавшим её волосы.

— Нет. Джейсон никогда не любил. — Обняв её руками и крыльями, Рафаэль обернулся к горизонту Манхеттена, на котором зажигались огни. — Лучше бы любил… тогда у него были бы хорошие воспоминания, дающие силы бороться с мраком.

Когда этой ночью Елена засыпала, твердила себе об этом же и старалась зациклиться на смехе и радости. Но кошмар всё равно настиг, заставив её задыхаться от густого запаха крови и страшного шёпота мёртвого ребёнка, лежащего на могильной плите. Звуки сплелись в толстые, липкие верёвки, очень похожие на настоящие, туго опутавшие её. Они затягивались всё туже, пока она не подскочила в панике в кровати и не села. Спустя некоторое время, она поняла, что сжимала кинжал, который прятала под матрасом со своей стороны кровати. Металл холодил ладонь. Адреналин тёк по крови, Елена повернулась… и увидела Рафаэля, встававшего с кровати.

— Пойдём, Елена.

Потребовалось неимоверное усилие, чтобы отпустить нож. Положив его рядом с Розой Судьбы — алмазной скульптурой, которая была бесценным произведением искусства… и подарком от архангела — она приняла его руку и позволила поднять себя.

— Мы полетим? — Она вся дрожала, сердце билось вдвое быстрее, Елена словно разваливалась по частям.

Рафаэль критично осмотрел её крылья.

— Нет. Ты их и без того перенапрягла сегодня. — Он посмотрел на настенные часы. — Вчера.

Пять утра. Мир ещё спал под покровом ночи, когда Рафаэль вывел Елену наружу. Он был одет лишь в свободные штаны, которые чёрной волной развевались вокруг его ног, в то время как Елена оделась в чёрные спортивные штаны и белую футболку намного больше её размера. Рафаэль ничего не сказал, когда она взяла её из его шкафа, просто закрепил разрезы для крыльев, чтобы не мешались. Холодный утренний воздух покалывал щёки Елены.

— Куда мы идём? — спросила она, пока Рафаэль вёл её в лес на противоположной стороне, которая разделяла его дом от дома Микаэлы

«Терпение».

Осматривая область, которую ещё не исследовала, она сразу поняла вот что: первое — поместье Рафаэля огромное; второе — они шли по изящно проложенной тропе, созданной, чтобы влиться в окружение. Любопытство заглушило остатки злости и страха.

— Может, хотя бы намекнёшь?

Рафаэль коснулся её крыла своим.

— Угадай.

— Ну, здесь темно, как в колодце, и мы в лесу. Хм-м, не очень хорошо звучит… — Она постучала указательным пальцем по нижней губе, когда тропа вильнула… и привела их к маленькой оранжерее, освещённой изнутри, видимо, тремя жёлто-красными лампами.

— Ой. — По телу разлилось удовольствие. — Ой!

Отпустив Рафаэля, она пробежала оставшееся расстояние и распахнула дверь, специально созданную под размах крыльев, во влажное помещение. Она знала, что Рафаэль вошёл следом, но её внимание было сосредоточено на роскошных папоротниках, которые висели с потолочных корзин, их лапы были прекрасны; на тусклых сливовых цветах петунии справа; и на…

— Бегонии. — Ещё до Урама, она выращивала такие, пока они не стали густыми и яркими. А у этих были коричневые листья и жалкие бутоны. — О них нужно позаботиться.

— Тогда ты должна сделать всё необходимое.

Она посмотрела на него, испытывая зуд в пальцах от желания схватить инструменты, которые видела на маленьком столике в углу.

— У тебя есть садовник.

— Не для этого… Он должен был лишь смотреть, чтобы растения не погибли. Этот сад построен для тебя.

Она не могла говорить, грудь сдавили переполнявшие эмоции. Архангел Нью-Йорка наблюдал, как она исследовала подарок, который он ей дал; намного дороже любой дорогой одежды или украшений. Если бы он ещё не владел её сердцем, в эту самую минуту она бы его отдала ему.

Некоторое время спустя, появился Монтгомери с дымящимся кофе, тостами, маленькими чашами фруктового салата и набором крошечных пирожных. Дворецкий, одетый с привычным вниманием к деталям, казалось, не был даже чуть-чуть приведён в замешательство, найдя одного из могущественных существ в мире, держащим ветку, пока Елена обрезала подсохшие отростки.

— Доброе утро, сэр, Охотница Гильдии.

— Доброе утро, Монтгомери. — Рафаэль принял у дворецкого кофе, и в этот момент на Елену обрушилось понимание.

Дом. Это её дом.

Два часа спустя, с переполненным тихим и насыщенным счастьем сердцем, Елена торопилась на встречу с Сарой перед тем, как увидеться с Джеффри, когда у неё зазвонил телефон. Приземлившись на ближайшую плоскую крышу, она ответила на звонок и услышала голос отца:

— Перенесём встречу на завтра, — произнёс он. — Сегодня мне надо разобраться с делами.

Её не должно было это задеть, но подростковая обида ещё теплилась в душе.

— Семья всегда на втором месте, да, Джеффри?

Он глубоко вдохнул, и на мгновение Елене показалось, что она его глубоко ранила. Но когда он заговорил, словно вонзил ей в грудь нож.

— Элеонора, семья вряд ли твоя специальность.

Так и есть… и всё из-за него.

Отключив телефон, она вновь взлетела, но настроение уже было испорчено. Да ещё и Сары не оказалось в Гильдии. Разочарованная и нуждающаяся чем-то заняться, Елена решила отправиться в квартиру Игнатия. Вряд ли она найдёт там что-нибудь объясняющее его странное поведение, но…

Перо цвета небесной синевы с серебристыми краями упало перед ней. Восторг от него принижали отголоски колкости Джеффри. Схватив перо, Елена принялась искать его владельца. Но у неё был огромный недостаток, она не могла быстро развернуться или парить, чтобы уловить ангела, которого Гален назвал Колокольчиком. Убрав перо в карман, чтобы добавить в коллекцию, которую собирала для Зои, Елена продолжила путь. Спустя мгновение, краем глаза она заметила вспышку синего.

— Откуда ты взялся?

Вместо ответа, Иллиум сложил крылья, прижал руки к бокам и стрелой полетел к крышам небоскрёбов. Елена едва-едва сдержала крик, практически уверенная, что отлично изобразила безразличие, когда Иллиум, в миллиметрах от крыш, развернул крылья и вернулся к ней.

— Ах, Элли. — Его глаза сверкали, словно древние, золотые монеты, выделяясь сильнее благодаря иссиня-чёрным ресницам. — Ты не закричала? Лишила меня всего удовольствия.

— Вот такая я. Старая противная разрушительница забав. — Но она хотела улыбнуться, сердце обливалось теплом при встрече с единственным, из Семёрки Рафаэля, кого считала другом. — Ты завис на должности телохранителя? — Им с Рафаэлем придётся поговорить о его непоколебимом желании приделать к Елене тень из одного из своих людей. Но, прямо сейчас, она не собиралась отказываться от защитника… потому что стала целью всех СМИ, как бы это не раздражало. Ей уже пришлось лететь обходной дорогой, чтобы новостная вертушка не снесла её на железобетонный лес Манхеттена. В отличие от Иллиума, она не смогла бы вовремя остановиться, чтобы избежать серьёзных травм. Идиоты репортёры не понимали, что она не настолько сильна, как другие ангелы и не могла удержаться против порывов ветра, вызванных лопастями вертолёта.

Иллиум с крыльями серебристо-голубого цвета и лицом, предназначенным для обольщения, как мужчин, так и женщин, не говоря уже о его способности делать самые невозможные виражи в воздухе, смог бы достойно сманеврировать. А то, что он в процессе ещё и одежду бы снял, стало глазурью на тортике. Переместившись, чтобы теперь лететь рядом, он сказал:

— Я сам напросился, — ответил он на её вопрос. — Знаю, я твой любимчик. — Он провёл крылом над ней, когда она промолчала.

— Клянусь Богом, — пробормотала она, едва сдерживая смех, — если ты опять осыпал меня голубой пылью, схвачу тебя за причиндалы, завяжу их в узел и подвешу на первый встреченный острый предмет. — В прошлый раз, когда Иллиум осыпал её ангельской пылью, Рафаэль — в итоге — увидел юмор в ситуации. Но Елена не могла гарантировать, что это прокатит во второй раз.