ГЛАВА 18

«Супруга», — подумал Рафаэль, когда смотрел на, лежащую под ним, Елену. Его пара.

«Ещё раз, Охотница».

Стиснув зубы, он вновь толкнулся в её тело, наслаждаясь стоном наслаждения Елены. Но она не сдалась на его милость. С затуманенными страстью глазами, она поцеловала его вдоль линии подбородка, спустилась к шее, а затем толкнула в грудь.

— Моя очередь.

Он позволил ей перевернуть себя. Лёг на спину и раскинул крылья на кровати. Положив ладони ему на грудь, Елена приподнялась и опустилась на его стержне, и Рафаэль увидел полную грудь, светлые взъерошенные его руками волосы, крылья цвета полуночи за её спиной и упругие бёдра с шёлковой кожей. Ноги ниже ещё были под одеждой, и Рафаэль не хотел долго ждать, чтобы стянуть всё, что осталось от её джинс. Но она ещё обута. На ней до сих пор ботинки.

«Моя супруга, — вновь подумал Рафаэль. — Дикая и вся моя».

Когда она склонилась, чтобы поцеловать его, их лица оказались в изысканной ловушке, созданной шёлковым водопадом её волос, и Рафаэль позволил ей вести. Её тело двигалось контрастом с языком, и Рафаэль понял, что его Охотница собиралась толкнуть его через край.

«Не без тебя».

Он решил попробовать то, чего никогда прежде не делал во время их занятий любовью — опустил щиты. Елена — молодая бессмертная и не знала правил, не понимала, как держать щиты поднятыми в такие моменты. Он никогда не вторгался в её сознание, потому что эту близость нужно дать, а не отнять. Но он позволил её разуму вырваться наружу и вторгнуться в его.

Она содрогнулась и затрепетала, её красивые глаза стали серебристыми от удовольствия. Елена закричала и стиснула его член внутренними мышцами. Большего и не требовалось. Он кончил, одновременно поднимая щиты, но только потому, что такое удовольствие может сделать Елене больно. Даже в такой экстремальной страсти Рафаэль не причинит вреда Елене. Его Охотница с сердцем смертного держала в руках его сердце.

Елена ничего не сказала, когда Рафаэль сильными руками подхватил её — после того, как она сняла ботинки, носки и всё, что осталось от джинс — и отнёс в ванну, уложив в приятную тёплую воду. Вздохнув, она уселась на один из выступов и откинула голову, так и не открыв глаз.

Вода омыла кожу, когда Рафаэль тоже лёг в ванну. Под нарастающим искушением, Елена распахнула глаза и пробежалась взглядом по длинным ногам и прессу архангела. Это её личное удовольствие, и она намеревалась переживать его как можно чаще.

— Как спина?

— Исцеляется. — Он погрузился в воду, держась за бортики ванны. — Я просчитался, слишком близко подлетел к стальным балкам строящегося объекта.

Заставив себя двигаться, Елена приблизилась к Рафаэлю, положила голову ему на плечо, а руку над сердцем. Так она никогда не сидела ни с одним мужчиной, кроме Рафаэля. Ведь он, несмотря на её разочарование из-за постоянных телохранителей, понимал, кто она и, что небольшая капитуляция не равняется большой.

— Ты никогда так не просчитываешься.

Он обнял её и принялся лениво вырисовывать узоры на коже.

— Через час после землетрясения в Бостоне, на нас обрушилась буря. Один порыв ветра я поборол, а второй накрыл меня ещё быстрее.

В этом был смысл.

— Рафаэль, это землетрясение было очень странным и непонятно локальным. — Елена погладила Рафаэля по чувственному изгибу крыла.

«Елена».

Улыбнувшись на его предостережение, она подняла голову и поцеловала в щеку.

— Землетрясение.

Бесконечная синева глубин океана пленила взгляд, но Елена спустилась поцелуями ниже, скользя губами по горлу архангела. Рафаэль сжал в кулак её волосы, но большое и мощное тело оставалось расслабленным. Архангел отдыхал в объятиях своей супруги.

— Говоришь, вампиров тянуло в ту сторону? — Его грудь вздымалась и опадала в устойчивом ритме, а сердцебиение было ровным и сильным.

— Да, — ответила она, впиваясь зубами в сухожилия, которые только что поцеловала. — Даже тот, кого мы нашли позже, казалось, направлялся туда.

«Только те, кто был одержим жаждой крови, не мог думать ни о чём другом».

— И эпицентром землетрясения стал вертолёт.

«Только не вертолёт, а ты».

Она скривилась.

— Я пыталась избежать этого умозаключения.

Рафаэль дёрнул её за волосы и запрокинул голову… только в этот раз поцелуя не последовало.

— У тебя всё лицо в синяках. — Он схватил её за подбородок и повернул голову, оценивая повреждения. — И здесь не только ссадины.

Елена не противилась. В конце концов, она приказала ему раздеться, чтобы осмотреть раны.

— Всё не так уж плохо. — На самом деле, ей казалось, что кожа уже начала регенерировать… намного быстрее, чем у человека. Спустя один удар сердца, она вспомнила, что больше не смертна.

— Дня через два всё полностью исцелится, — проговорил он, отпуская её. — И синяки на рёбрах и бёдрах тоже к этому времени пройдут.

— Когда ты всё заметил? — Поднявшись, она села на него сверху, обняла за шею и прижалась губами к пульсирующей на шее жилке. Сейчас она хотела быть ласковой, какой никогда не бывала прежде. — Мне казалось, что тебя больше интересуют другие части моего тела.

Рафаэль обнял её за талию сильными, влажными руками.

— Сильно болит? — Он изогнул чувственные губы, в глазах искрилось тёмное мужское обещание, но выражение лица ясно давало понять, что они не станут заниматься ничем интересным, пока она не прояснит всё.

Выдохнув, Елена указала на рёбра.

— Этот болит, но не настолько, чтобы беспокоить меня во время нашей гимнастики в спальне. Все чувства накрыл почти болезненный голод, желающий прикосновений, отдачи и страсти. — Ноет левое крыло, скорее всего, растяжение. — Она подняла руки. — Царапины заживают.

Рафаэль поднял руку, на ладони которой танцевало голубое пламя. У Елены живот скрутило при очередном напоминании силы архангела. Но это пламя не причиняло вреда. Когда Рафаэль положил руку ей на рёбра, Елена почувствовала тепло, которое проникло в самые кости.

— О! — Тихий вскрик слетел с её губ, когда это ощущение распространилось порывом жара, проникая туда, где было больнее всего, но порочный намёк пульсировал в каждой вене и артерии… и этот шёпот не имел ничего общего с исцелением. — Архангел, если ты даришь всем такие ощущения во время исцеления, — сказала она хриплым голосом, — возникнут проблемы.

Он не улыбнулся, но в его тоне слышалось веселье:

«Елена, эта особая смесь. Специально для тебя».

В последний раз, когда он произносил эти слова, осыпал Елену ангельской пылью — эротической, экзотической и созданной для ласки каждого миллиметра тела.

— Хорошо, — ответила она, подалась вперёд и прикусила его нижнюю губу. — Тогда можешь исцелять других.

«Я ценю твоё дозволение».

Елена улыбнулась на это торжественное заявление, которое Рафаэль сопровождал порочной чувственностью во взгляде. И этот взгляд… до сих пор был в новинку. Рафаэль редко выпускал на волю того молодого ангела, которым когда-то был — безрассудного, дикого и дерзкого — но когда это случалось…

— Ты закончил? — пробормотала она у его губ.

Вместо ответа, Рафаэль обхватил Елену за бёдра и притянул ближе.

— Давай, Охотница, — проговорил он, зубами прикусывая чувствительное место на стыке плеча и шеи, — возьми меня.

Она так и сделала.

Следующим утром в столовой Елена нашла множество аппетитных блюд. Схватив два круассана и большую кружку чёрного кофе, она вышла на свежий воздух и, следуя инстинкту, нашла Рафаэля, стоящего на самом краю обрыва над Гудзоном.

— Держи, — проговорила она, отдавая ему круассан. — Съешь, а то Монтгомери обидится.

Он взял булочку, но не поднёс её ко рту.

— Елена, посмотри на воду. Что видишь?

Взглянув на реку, которая, так или иначе, была частью жизни Елены с самого рождения, она увидела угрюмые волны, а на поверхности много ила.

— Сегодня река не в духе.

— Да. — Он взял у неё кружку и отпил кофе. — Кажется, сегодня во всём мире водоёмы не в духе. Огромное цунами только что обрушилось на восточное побережье Африки, а землетрясения не было.

Вернув кофе, Елена откусила круассан, наслаждаясь вкусом.

— Разузнал что-нибудь о месте её сна?

— Нет. Однако может, Ли Дзюань знает… посмотрим. — Он доел круассан и отпил ещё кофе. — Ты сегодня опять летишь к отцу.

Еда в желудке тут же превратилась в камень.

— Нет, ни к нему, а к сестре. Я ей нужна. — Елена не позволит Джеффри относиться к Эвелин так же, как к себе — как к отвратительному и ненужному созданию. — До сих пор не могу поверить, что он так долго лгал мне о крови охотника. — Пусть и не ложь, а недомолвка, но не менее ужасная.

— Твой отец не из тех, кто ценит честность. — Резкое замечание, а затем архангел повернулся к ней. — Через пять дней ты должна быть здесь. Скажи Гильдии, что будешь недоступна.

Тело напряглось от того, что, несомненно, было приказом. Елена схватила кружку, но та уже оказалась пустой.

— Могу поинтересоваться в честь чего такое королевское приглашение?

Архангел, чёрные волосы которого развевались на ветру, выгнул бровь.

— Колибри хочет встретиться с моей супругой.

Вся надменность исчезла под волной почти болезненных эмоций. После Пекина, когда ей пришлось отдыхать, чтобы восстановить силы, она часто сворачивалась калачиком на кресле в кабинете Рафаэля в Убежище. Но вместо того, чтобы читать книги по истории, которые ей оставляла Джессами, Елена часами разговаривала с Рафаэлем. Тогда он и рассказал о матери Иллиума, и что она сделала для него в период сильнейшей уязвимости. В результате, Елена прониклась глубокой преданностью к ангелу, которую даже не встречала.

— Я тут думала, почему ты взял к себе Иллиума. Не потому ли, что он её сын? — спросила Елена

— Поначалу так и было. — Он провёл пальцами по её шее, притягивая Елену к себе. — Я предан Колибри, и взять её сына в ряды моих людей, когда он достиг совершеннолетия, было мелочью. — Несмотря на все рассказы, у Елены всегда было ощущение, что она упускает важную деталь, в них о Колибри, но сегодня все было по-другому. Что-то в его тоне, быть может тот шёпот скрытности, который стал добавкой к сдержанности в поведении Иллиума позавчера, заставило Елену задуматься… но, как она уже уяснила, некоторые секреты, должны оставаться скрытыми от других. — Однако Иллиум вскоре показал себя, — продолжил Рафаэль. — Теперь же, моя связь с Колибри — отдельная история.