По дороге к её дому я с ужасом представляла себе, как Наташка при нас разденется догола, ляжет на спину и начнёт до­стигать ор­газма, но с ещё большим ужасом я пыталась предста­вить себе её условие ‒ а что если оно для меня неприемлемо? Но, в крайнем слу­чае, можно отказаться и уйти, ‒ подумала я. ‒ Да, точно! Можно бу­дет отказаться и уйти! ‒ Эта мысль придала мне решительности и я бодренько зашагала вслед за нашими девчонками.

Всё оказалось намного проще и в то же время намного слож­нее, чем я ожидала ‒ Наташка устроила нам кинозал. Она включила видик и вставила кассету с фильмом, которую её родители тщательно от неё прятали, но она «случайно» её обнаружила и периодически, тайком от них, просмат­ривала.

Перед сеансом Наташка заявила, что фильм будут смотреть только те, кто принимает её условие. А условие было таким: если после просмотра фильма мы согласимся, что оргазм суще­ствует, то все мы, включая Наташку, раздеваемся догола, садимся в кружок и делаем то, что делают в кино. Несогласные могут прямо сейчас встать и уйти. Ответ ей долго ждать не пришлось – все согласились. Ещё ни­кто не понимал, как это всё будет выглядеть, но соблазн узнать завет­ную тайну одержал верх.

Фильм был очень высокого качества. Я раньше смот­рела раз­ные боевики, но все они были десять раз перезаписаны, раз­мытые и с пло­хим звуком. Мы устроились поудобнее перед телевизором и с зами­ранием сердца уставились в экран.

И вот на экране появилась девушка голливудской внешности, стройная, обворожительной красоты блондинка, с большой грудью ‒ такую грудь мечтали иметь все девчонки в нашем классе. Бросая на нас томные взгляды, блондинка начала медленно раздеваться. Поиграв шикарными сисечками, она сняла блу­зку, покрутила перед нами своей обалденной, круглой попоч­кой и сняла юбку, такую короткую, что я подумала: как в такой юбке можно по улице ходить, ведь в ней ни присесть, ни накло­ниться нельзя. А девушка, тем временем, медленно раз­девалась, принимая различные эротические позы. Вот она сняла лифчик, погладила свои набухшие сосочки, по­вернулась к нам задом и наклонившись так, чтобы мы смогли её рас­смотреть по­лучше, стала медленно снимать трусики. Мы с боль­шим интересом рассматривали её аккуратно выбритую пухленькую писечку, а она прини­мала всё новые и новые позы, демонстрируя нам свои прелести.

Мне вспомнился мой первый осмотр у гинеколога, ежегодно про­водимый в нашем школьном медпункте. Тогда я, сильно стесня­ясь и дрожа от страха, забралась в какое-то жуткое кресло и, положив широко разведенные ноги на специальные подставки, с нескрывае­мым ужасом, дрожа от страха, смотрела в глаза, уже немолодой женщины-врача, внима­тельно разглядывающей меня. Я сидела, задрав попку, выставив свои прелести на обозрение врача и молодой медсестры, с интересом поглядывающей на меня со стороны. Врач трогала меня своими руками, а я, сжавшись и це­пенея от страха, смотрела на какие-то ужасные инструменты, вид кото­рых вызывал у меня непередавае­мый ужас. Она лазила у меня везде, щу­пала мои соски, которые от прикасания её рук сильно болели и постоянно зада­вала какие-то дурацкие вопросы.

А тем временем Голливудская красавица, без лишнего стеснения, выставила на наше обозрение свою красивую попочку и, сладко поста­нывая, ласкала себя всё энер­гичнее и энергичнее, медленно проникая пальцами во влагалище.

Я покосилась на девочек: Ленка, в полуобморочном состоянии, лежала на диване, Таня, как загипнотизированная, уста­вилась в телик, а Наташка…! Наташка разлеглась, раскинув ноги, как в гинекологиче­ском кресле и, задрав платье, судорожно гладила себя между ног. Мне стало не по себе. Я решила досмотреть фильм до конца и уйти, во что бы то ни стало. Но не тут то было! Наблюдая за происходящим на экране, я поняла, что мне срочно нужно менять трусы – они стали насквозь мокрыми. Коснувшись рукой своего «мокрого ме­ста», я почувствовала сладострастные ощу­щения и все моё тело пронзил разряд, как будто ко мне подключили ток, напряже­нием 220 вольт. Испугавшись такой реакции своего тела, я посмотрела на экран и уви­дела, что с голливудской красавицей происходит то же, что и со мной, только мно­гократно сильнее ‒ запрокинув голову, она громко стонала, дёргаясь всем телом, словно в конвульсиях.

Наконец фильм закончился. Девушка улыбнулась, под­мигнула нам и ушла, а мы застыли, молча переживая увиден­ное. Первая мёртвую тишину нарушила Наташка:

‒ Ну что, я правду вам говорила? Давайте, раздевайтесь!

‒ А как раздеваться? – робко спросили мы.

‒ Догола! – командным голосом ответила Наташка.

Не знаю, то ли все ждали этой команды, то ли сама команда прозву­чала очень уж убедительно, но все стали покорно стаскивать с себя одежду, а Наташка ревниво следила за каждой из нас.

В том возрасте сиськи у меня были не то что очень маленькие, их вообще не было ‒ так, розовые прыщики, ‒ поэтому я очень стеснялась при всех снимать лифчик. У девчонок тоже были проблемы – кто-то отказывался снимать трусики, кто-то лифчик, а Зойка попросила дать ей чем-нибудь при­крыться. Она была единственной, среди нас, обладательницей уже достаточно за­метной груди, однако, из-за чрезмерной полноты, ей никто из девочек не за­видовал, а мальчишки обзывали её толстой коровой.

‒ А можно я не буду снимать лифчик? ‒ робко спросила Зойка.

‒ Нифига! Мальчишек здесь нет! ‒ заявила Наташка. ‒ Тут все свои и на ваши сиськи-письки никто смотреть не будет! А ну, быстро все раз­делись!

Преодолевая стыд, мы разделись и сели в кру­жок. В глаза друг другу никто смотреть не мог, но с нескрыва­емым интере­сом бросали взгляды на пухлые половые губы своих подружек, с только-только появив­шимися на них редкими волоси­ками. Немного успокаивало и то, что все де­вочки были тоже мокрые. Под их попками стояли лужицы, а их сисечки-прыщики, за исключением Зойкиных набухших сосков, разме­ром ничем не отличались от моих, а ведь до того дня я считала, что в нашем классе только я одна какая-то недоделанная.

Тем временем Наташка заняла место в центре круга, широко раздвинула свои ноги-спички, выставила перед нами тощую попку и как в кино, стала показы­вать, что и как нам нужно делать.

– И так, начинаем мастурбировать! ‒ объявила Наташка. ‒ Ложем ладонь так, чтобы средний палец находился вот здесь, а указа­тельный палец ложем на клитор…

– А что такое клитор? ‒ в один голос спросили мы.

Бабушка Тая

Бабушка Тая, стро­гая, принципиальная генеральша, (мой покойный дед был ге­нералом) всю жизнь моталась по гарнизонам, жила то в бара­ках, то в офицерских общагах и только на старости лет, где-то уже после сорока, наконец-то осела в Энске. Мама, из-за частых переездов, ни друзей, ни подруг не имела и однажды повстречав молодого лейтенанта, сразу вышла за него замуж. Когда я ходила в шестой класс, отца перевели служить на Дальний Восток. Лишать ещё и меня нормального детства мама не захотела и отец уехал один, а мы, с мамой и бабушкой, остались жить в огромной, пятикомнатной квартире, доставшейся нам от дедуш­ки. Но не о дедушке сейчас речь, а о моей ба­бушке.

С раннего детства моим воспитанием занималась бабушка Тая, но воспитывала она меня не как внучку, а как какого-то кадета военного учи­лища. Я знала только школу, ходила на гимнастику, на курсы английского и французского языка, читала литературу наших и зару­бежных классиков, а по вы­ходным посещала театры и музеи. Иногда мне казалось, что бабушка готовит меня к военной карьере. Оде­вала она меня на свой вкус. Вещей у меня было много – и платья и юбки и кофточки, но всё соответствовало строгому вкусу моей ба­бушки. Я была одета лучше своих ровесниц, всё на мне было новенькое и чистенькое, но я все­гда чувствовала за собой какой-то ком­плекс неполноценности. Я не могла себе позволить короткую юбку или обле­гающие брюки, бе­льё на мне всегда было только из натуральных тканей, да и выгля­дела я как тощая селёдка – ни сиськи, ни письки ‒ доска и два соска. Всё изменилось, когда я поступила в инсти­тут. Я стала тайком покупать себе красивые вещи, опасаясь, что ба­бушка Тая отнесётся к моим покупкам осуждающе, но, как ни странно, она мой выбор все­гда одобряла. Я начала заметно меняться ‒ у меня сформировалась женская фи­гурка, бёдра округлились, появилась круг­ленькая попка, начала расти грудь. Моя попка была моей гордостью, я ча­сто крутилась у зеркала, представляя на себе восторженные взгляды парней, а вот свою грудь я очень стеснялась, уж очень быстро она стала у меня расти и я боялась чтобы она, не дай Бог, не выросла такая же огромная, как у моей бабушки. Но, вопреки моим опасениям, грудь у меня была очень красивая, с аккуратными сосочками и довольно упругая.